Юрий Рост - Эверест-82
В 1982-м — испанцам.
Одновременно с письмами в Японию и Испанию с предложением поменять весну на весну ушло письмо в Непал.
Японцы меняться отказались. Они написали, что, к сожалению, не могут уступить, потому что в 1981 году на вершину пойдет университетская команда с целью посвятить восхождение столетию университета. Юбилей есть юбилей. Это мы понять можем.
Испанцы ответили согласием, Непал не возражал. Таким образом, срок экспедиции определился — весна 1982 года.
Скоро был создан новый Гималайский оргкомитет. Туда вошли представители различных достойных организаций, достойнее и нужные делу люди. Основная задача комитета — проведение организационных мероприятий, утверждений и тому подобное. Гималайский комитет сделал очень много полезного. Возглавил его заместитель председателя Спорткомитета Анатолий Иванович Колесов, положивший немало труда на организацию столь сложного дела и имя которого альпинисты вспоминают с благодарностью. Душой и сердцем комитета был Михаил Иванович Ануфриков, человек необыкновенной преданности идее и исполненный в, благородства.
Экспедиционные дела были бы затруднены, если бы не помощь многочисленных болельщиков. Необычность дела, убежденность Ануфрикова, Тамма, Овчинникова в том, что экспедиция должна состояться, очень заражала. Для альпинистов выполняли заказы многие и очень хорошо. Кислородная аппаратура была уникальных достоинств (ни одного отказа при столь широком пользовании-явление необычайное). Очень удобны и надежны были маски, великолепны палатки.
Особое внимание все экспедиции уделяли проблеме питания. Это действительно один из важнейших вопросов жизнеобеспечения на больших высотах. И здесь у альпинистов оказался замечательный помощник с несколько длинноватым названием- Всесоюзный научно-исследовательский институт консервной промышленности и специальной пищевой технологии. Владимир Воскобойников — заместитель генерального директора этой фирмы-вскоре стал консультантом экспедиции по питанию. Шеф-поваром.
История его появления в команде довольно занимательна. Вместе с представителями других фирм и организаций, разрабатывавших снаряжение для экспедиции, Воскобойников приехал на гималайские сборы на Памир посмотреть, сколь полезны предложенные рационы. Человек общительный, компанейский и при этом необыкновенно чуткий и деловой, он сразу приглянулся альпинистам, а потом, когда в отсутствие повара взялся за приготовление пищи, ребята, сравнив его работу с тем, чем кормил их специалист из алмаатинского ресторана, которого предполагалось взять, стали просить Тамма подумать о Воскобойникове как о шефе питания экспедиции. Владимир Александрович согласился, и после переговоров с Министерством пищевой промышленности СССР Воскобойников, покинув на время пост заместителя генерального директора, стал к плите, получив в свое распоряжение шерпов-поваров.
Ни во время экспедиции, ни после никто не пожалел о том, что отказались от повара из ресторана. Воскобойникову удалось разнообразить меню так, что ни разу за всю экспедицию оно не повторилось. И в трудностях он показал себя человеком покладистым и нетребовательным, глубоко интеллигентным. Но самое главное — это профессионал высокого порядка. Это чувствовали и шерпы. Неведомо, каким образом, но он объяснялся с ними без переводчика, по-русски, и они его прекрасно понимали. Дисциплина на кухне часто бывала в других гималайских экспедициях слабым местом. У Володи она была железной. Воскобойников без преувеличения оказался находкой.
Экспедиции повезло с людьми, хотя не всех удалось сохранить до Непала. Не поехал радист Александр Черевко, и пришлось обходиться самим. Правда, переводчик Юрий Кононов готовился быть дублером радиста, и Валерий Хомутов был по работе связан с радиоделом, но в полной мере заменить профессионального радиста они не могли. Не поехал в Непал и В. С. Дорфман, человек, который долгое время занимался всем хозяйством экспедиции и вклад которого в экспедиционные дела очень значителен. В'последний момент пришлось предложить место хозяйственника Леониду Трощиненко.
Но поехал доктор! Свет Петрович Орловский — свет и душа экспедиции. Тамм рассказывает мне о нем. Я не вижу в темноте луклского аэродрома лица Евгения Игоревича, но чувствую, что он улыбается.
Доктор-фигура совершенно необычная. Его уникальность, в частности, заключается в своеобразном отношении к медицине, которую он представляет. Будучи специалистом высокой квалификации, он в тех случаях, когда помочь невозможно, перестает вести себя как традиционный доктор, или он видит, что хвори пустяковые или, будучи — высокоэрудированным медиком, знает, что лекарства облегчения не принесут, — он не старается успокоить и обнадежить, а с присущим ему юмором говорит об этом больному. Поначалу это вызывало у страждущих чувство настороженности, а иногда и раздражения, даже конфликты были. Например, с заболеваниями горла в Гималаях просто беда. Необычайная сухость воздуха, низкие температуры, отсутствие кислорода — идеальные условия для потери голоса, воспалений дыхательных путей. С этим сталкиваются все восходители на восьмитысячники. Часто ртом вдыхать холодный разреженный воздух и не страдать от этого почти никому не удавалось. Альпинист, жалуясь на дикий кашель, ждет помощи от врача. Чем-нибудь помазать, что-нибудь проглотить. Но Орловский знает, что все бесполезно, и — шутит.
Но альпинисты, которые удостаивались внимания доктора, попавшись ему в руки, чувствовали его профессиональную хватку и мастерство. Среди его присказок наибольшим успехом пользовалась фраза: «Тяжело в лечении, легко в гробу», но это была фраза. Лечиться у Орловского было легко.
«Светотерапия», как альпинисты назвали устный метод лечения доктора Света Петровича, пробила дорогу к сердцам участников. Но в тяжелых ситуациях доктор пользовался традиционными методами. Он выходил Москальцова, упавшего в трещину, и Славу Онищенко он вывел из опаснейшего состояния, когда у него давление в результате сердечной недостаточности упало до 50/0. Доктор знает альпинизм, он долгие годы во время своих отпусков работал врачом в международных альпинистских лагерях, и опыт его бесспорен. (Мы еще встретимся с доктором, и я постараюсь дополнить портрет человека, которого я, как и все, кто с ним был связан по гималайскому походу, полюбил искренне и надежно.)
Мы шагали с Евгением Игоревичем по взлетной полосе, он уже долго рассказывал мне о людях, которые, будучи непосредственно, по долгу службы, связаны с экспедицией, оказывали ей помощь, значительно большую, чем на то рассчитывали гималайцы. Имена директоров заводов, научно исследовательских институтов, руководителей серьезных организаций, конструкторов, инженеров с благодарностью и в изобилии вспоминал руководитель экспедиции.
