Генри Стенли - В дебрях Африки
4. ОТ ЯМБУЙИ ДО ВОДОПАДОВ ПАНГА
В африканских странах дорогой считается в большинстве случаев тропа, которая от длительного пользования становится гладкой и твердой, как асфальт. Вследствие туземного обычая ходить всегда «гуськом» эта тропа никогда не бывает шире тридцати сантиметров, и если она давно проложена, то похожа на извилистый и глубокий желоб; с накоплением пыли и назёма бока все больше приподнимаются, пешеходы накидывают по сторонам ветки и камешки, а в дождливое время года дождевые потоки еще глубже бороздят колею. Всякая проселочная дорога наших стран, в среднем выводе, бывает на треть короче этих тропинок, которые извиваются подобно ручью на равнине. Как бы то ни было, мы не теряем надежды тотчас по выступлении из лагеря напасть на такую тропу, так как во время моих четырех предыдущих экспедиций в Африке мне удавалось следовать подобными дорожками на протяжении нескольких сот километров. Отчего бы им не быть и здесь? Ямбуйя образует скопище маленьких деревушек, а у местных жителей могут быть соседи и с восточной стороны, так же как и с западной и южной.
Мы выступили из ограды. Отряды за отрядами по порядку вытянулись вдоль пути, по одному человеку в ряд. Впереди каждого отряда свой вожатый, свой барабанщик, свой трубач и пятьдесят человек передовых, обязанных действовать сечкой и топором, рубить прутья, срезать кору на древесных стволах для обозначения пути, сшибать тростник, устранять или обрубать ветки, могущие мешать проходу наших сотен нагруженных носильщиков, валить целые деревья и накладывать их поперек ручьев, сооружать насыпи и бомы из ветвей и валежника вокруг каждой импровизированной стоянки, в которой мы ночуем после дневного перехода. Если не окажется тропинки, авангард сам прокладывает ее, выбирая места, где заросли менее густы, и поспешно врезываясь в них, так как ничего нет утомительнее, как стоять на месте под жгучим солнцем с тяжелою ношей на голове. Если кустарник неудобный, сплошной, непроницаемый, сквозь него прорубают туннель. Проворнее! "Чап а чап!" — как у них говорится, иначе в рядах терпеливых носильщиков раздастся зловещий ропот.
Ловкий и смышленый народ должен у нас идти в дровосеки: в их рядах несдобровать ленивому или разине; лучше будет, если такой «гой-гой» бросит свою сечку и взвалит себе на плечи ящик или тюк. Да и то ему надо держать ухо востро: три сотни выжидающих тотчас выйдут из терпения, им некогда стоять и нужно притом каждый миг быть настороже, оглядываясь то вправо, то влево, потому что стрелы бывают отравленными, а удары копьем часто смертельны! Они глазами должны рыться в лесной мгле, всеми чувствами прислушиваться. Но мне нечего бояться ротозеев или "гой-гоев", — я выбрал людей все молодых, сильных; их члены гибки, тело подвижно. Мои триста молодцев питают величайшее презрение к старикам и толстякам; этим последним таки порядочно достается от насмешливых товарищей, языки которых пронзают, как шпаги; и, опасаясь таких насмешек, всякий норовит как можно бодрее взмахнуть наточенной сечкой; острый топор так и сверкает в воздухе, подрезая деревья или стесывая со ствола широкую полосу коры; дровосеки прорубаются через кустарник, косят тростник, и следом за ними поспешает караван, вьющийся на протяжении полутора километров.
— Ну, дорогой майор, расстанемся тут. Не забывайте нашего обещания, и мы скоро увидимся опять!
— Будьте спокойны; здесь не застряну! Только бы мне дождаться наших людей из Болобо, тогда ничто меня не задержит.
— Отлично! Да сохранит вас бог! Не падайте духом! Теперь с вами, друг Джемсон!
Капитан Нельсон также подходит и обнимается с ними на прощанье; после этого я иду на свое место впереди колонны, а капитан становится в арьергарде.
Колонна остановилась в конце поселений или, лучше сказать, на рубеже дороги, намеченной на днях Нельсоном,
— Куда теперь пойдем, вожатый? — спрашиваю я у этого сановника, так как идущий впереди каравана у них всегда считается главным начальником. На нем костюм вроде древнегреческого и на голове каска легконогого Ахиллеса.
— Туда, прямо к восходящему солнцу.
— А сколько часов до ближайшего селения?
— Одному богу известно.
— Ты знаешь эти места? Бывал в других деревнях?
— Нет. Зачем мне бывать?
Вот и все, что известно наиболее сведущему из нас.
Трогаемся в путь. Будем итти какой-нибудь тропинкой вдоль реки, покуда не нападем на настоящую дорогу.
"Бисмиллях!" — восклицают пионеры; нубийские трубачи играют "в поход", и через несколько минут голова колонны исчезает в чаще густой поросли за пределами последней лужайки ямбуйских поселений.
Это было 28 июня 1887 г. Вплоть до 5 декабря, т. е. в продолжение ста шестидесяти дней кряду, мы шли лесами, кустарниками, джунглями и не видели ни одного местечка, поросшего зеленой травой, хотя бы величиною с пол небольшой комнаты. Один километр за другим, в непроходимой чаще бесконечных лесов, с тою лишь переменой декорации, что местами кусты и деревья пониже, местами повыше и толще, смотря по возрасту деревьев, по силе и свойству подлеска и, наконец, смотря по степени отенения от гигантских шатров, превышающих своими размерами остальную растительность.
Я должен посвятить несколько глав описанию этого длинного похода и сопровождавших его событий, ибо он впервые представил взорам цивилизованного человека громадную страну, совершенно неизвестную с тех пор, как "воды собрались в одно место и образовалась суша". Обещаю читателю быть кратким, хотя до весны настоящего 1890 г. ни один папирус, ни одна рукопись, книга или брошюра не сообщали ни малейшей подробности об этой стране ужасов.
При температуре 30° в тени караван наш подвигался по тропе, едва заметной и часто терявшейся в густой тени кустарника. Мы шли очень медленно, через каждые три или четыре минуты останавливаясь из-за перепутанных лиан; сечки и топоры пятидесяти пионеров беспрерывно были в деле, постоянно то рубя, то срезывая. На каждые сто метров порядочной дороги приходилось средним числом сто метров затруднительного пути.
В полдень, миновав Ямбуйские пороги, мы пришли к тому изгибу реки Арувими, который виден был с нашей стоянки; отсюда, за 6 или за 7 км выше нас, виднеется другой порог, кипучие волны которого сверкают на солнце. Ниже их на реке показалась целая флотилия плывущих челноков. Жители Ямбуйи, очевидно, всполошили своих соседей. Когда около четырех часов пополудни мы подошли ближе, то увидели, что на островках по эту сторону водопада теснятся женщины и дети племени янкондэ, которых мы видели в первый раз. Вооруженные туземцы почти на сотне лодок, расположенных по реке в определенном порядке, приблизились к нашему берегу и, следя за всеми движениями нашего каравана, по мере того как он мелькал в просеках или скрывался в чащах, стали издеваться над путниками, осыпая их насмешками и вызовами.
