Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке
От морского берега до небольшой быстрины, находящейся в 30 милях выше Тете, мы имеем 300 миль судоходной реки. Выше этой быстрины река может быть судоходной еще на 300 миль, подходя к восточному краю плато. Но, хотя я прошел среди племен, с которыми португальцы были в состоянии войны, из этого не следует, что такое путешествие было бы совершенно безопасным для других, товары которых будут сильным соблазном для туземцев. Однако когда мы пройдем это враждебное население, то мы встретим совершенно другой народ, и на этом народе основаны все мои надежды. Они хотят завести торговлю с европейцами, и их страна представляет хорошие условия для разведения хлопка.
Деревня Келимане стоит на большом илистом берегу и окружена обширными болотами и рисовыми полями. Берега реки окаймлены мангровыми кустами. Топкие болота и корни растений подвергаются попеременно действию приливов и солнечной жары. В любом месте деревни вода находится на глубине 2–3 футов [меньше 1 м]. Поэтому стены зданий, построенных на этом илистом берегу, постепенно дают осадку. Нет надобности говорить о том, что это очень нездоровое место.
После шести недель ожидания, проведенных на этом неблагоприятном для здоровья месте, я узнал, что в семи милях от входа в порт стоит на якоре прибывший в Келимане двухмачтовый бриг «Фролик», на котором я должен был возвратиться на родину. Теперь из всех моих спутников со мной оставались только Секвебу и один слуга. Секвебу был очень умным человеком и чрезвычайно полезным мне; если бы не его здравый смысл, такт и знание языка тех племен, среди которых мы проходили, то мы едва ли дошли бы благополучно до берега. Естественно, я чувствовал себя благодарным ему, а так как его вождь хотел, чтобы все мои спутники поехали со мной в Англию и, вероятно, был бы очень огорчен, если бы никто из них не поехал, то я думал, что знакомство с плодами цивилизации, о которых Секвебу мог потом рассказать своим соотечественникам, благотворно подействовало бы на него самого; кроме того, я хотел также вознаградить его за очень важные услуги, оказанные им мне. Другие тоже просили меня взять их с собой, но я объяснил им опасность, которую представляет для них перемена климата и пищи, и мне стоило больших трудов уговорить их остаться. Один из этих людей очень сильно умолял меня взять его с собой на борт корабля, и я теперь весьма жалею, что недостаток средств помешал мне уступить его желанию. Я сказал ему: «Если ты поедешь в такую холодную страну, как моя, то ты умрешь». – «Ничего, – сказал он мне на это, – пусть я умру у твоих ног».
Когда мы расстались со своими друзьями, море за устьем реки было страшным даже для моряков. Секвебу в первый раз увидел настоящее море. Была буря, и ветер поднимал очень высокие волны. Когда мы ехали с берега в лодке и она опускалась с гребня волны вниз, то создавалось такое впечатление, что мы падаем в бездну и она поглотит нас. Бедный Секвебу посмотрел на меня и спросил: «Мы так поедем? Мы так поедем?» Я улыбнулся и сказал: «Конечно, разве ты не видишь?» и попытался ободрить его. Он был хорошо знаком с челноками, но никогда не видел ничего подобного этой буре. Когда мы подплыли к кораблю, красивому большому бригу с шестьюдесятью пушками и экипажем, состоящим из ста тридцати человек, то бриг так качало, что мы могли частично видеть его дно. Для людей, привыкших к суше, так трудно ухватиться за канат и вскарабкаться по нему наверх, что вниз был спущен стул, и нас подняли, как поднимают обычно дам. Капитан Пейтон и все находящиеся на палубе встретили нас так сердечно, что я сразу почувствовал себя во всех отношениях как дома.
Путешествия Д. Ливингстона по Южной Африке в 1840–1856 гг.
Карта
Мы оставили Келимане 12 июля и достигли о. Маврикий 12 августа 1856 г. Секвебу учился английским словам и стал любимцем как матросов, так и офицеров. Он казался немного растерянным. На борту военного корабля все для него было ново и странно. Несколько раз он говорил мне: «Твои соотечественники – очень приятные люди» или: «Какая необычайная это страна – кругом только одна вода». Он сказал также, что теперь он понимает, почему я пользовался секстантом. Когда мы приплыли к о. Маврикий, то к нам навстречу вышел пароход, чтобы буксировать нас в гавань. Постоянное напряжение, в котором теперь находился примитивный ум Секвебу, достигло к этому времени своего апогея. Он сошел с ума… Я думал сначала, что он пьяный. Он спустился в лодку, и когда я попытался спуститься за ними и вернуть его на корабль, то он убежал на корму и сказал: «Нет, нет! Достаточно того, что я умираю один. Ты не должен погибнуть; если ты подойдешь ко мне, то я брошусь в воду». Заметив у него признаки помешательства, я сказал: «Секвебу, ведь мы едем к Ма-Роберт!» Это задело в его сердце чувствительную струнку, и он сказал: «О, да! Где она и где Роберт?» – и снова казался нормальным. Я попытался днем взять его с собой на берег, но он отказался. Вечером с ним произошел второй припадок безумия, – он попытался заколоть одного из команды, затем прыгнул за борт, скрестив на груди руки. Тело его мы не нашли.
12 декабря я снова был в своей родной старой Англии.
Давид Ливингстон Чарльз Ливингстон
Путешествие по Замбези с 1858 по 1864 г
Глава I
Дельта Замбези
Экспедиция выехала из Англии 10 марта 1858 г. на принадлежащем ее величеству пароходе колониального обслуживания «Пэрл», которым командовал капитан Дункан. В Кейптауне мы воспользовались великодушным гостеприимством наших друзей, причем особенно обязателен и внимателен по отношению к нам был сэр Джордж Грей.[17] Здесь мы приняли на борт, в качестве топографа, офицера морской службы, мистера Фрэнсиса Скида. В мае экспедиция достигла восточного берега.
Нашей первоочередной задачей было исследование Замбези, ее устья и притоков с точки зрения возможности их использования в качестве путей для проникновения торговли и христианского учения в обширные районы Центральной Африки.
Когда мы находились на расстоянии 5 или 6 миль от земли, морская вода внезапно потеряла свой желтовато-зеленоватый оттенок и стала мутной, как в реке при разливе. Эти два цвета не смешивались; наоборот, та линия, где они соприкасались, была такой же резкой и определенной, как та, которая разделяет океан и сушу. Мы заметили, что под плавающим слоем водорослей, прутиков, листьев, даже под плавающими костями каракатиц скрывалось от зорких глаз хищных птиц и лучей палящего солнца множество мелкой рыбы.
Берег низкий, покрыт мангровыми болотами, которые перемежаются с песчаными участками, поросшими травой, ползучими растениями и низкорослыми пальмами. Тянется он почти на восток и на запад без каких-либо отличительных признаков, которыми мог бы руководствоваться мореплаватель, и распознать, где находится устье реки, затруднительно. Глубина становится менее и менее значительной, уменьшаясь примерно на морскую сажень на протяжении мили.
