Роланд Хантфорд - Покорение Южного полюса. Гонка лидеров
Четыре норвежца, похожие в своих меховых анораках на эскимосов-нетсиликов, стоят под трепещущим на ветру норвежским флагом. Рядом с ними лыжи и собака. Про собаку не забыли. Это безыскусная картина, но она дает четкие ответы на все «почему» и «где». Традиционные знания эскимосов со времен каменного века безопасно и комфортно привели норвежцев к их цели.
Бьяаланд и Амундсен убрали свои фотоаппараты. Как впоследствии заметил Амундсен в своем забавном ровном стиле, который он приберегал для значимых событий, тот момент, каким бы коротким он ни был,
конечно, останется в памяти всех, кто там был. Но в таких местах быстро отучаешься от продолжительных церемоний – чем короче, тем лучше.
Будни наступили немедленно.
Во-первых, Хелмеру Ханссену предстояло тяжелое испытание – он должен был убить свою лучшую собаку Хелджа. Бедный Хелдж работал в упряжке преданно и никогда не жаловался. Ханссен искренне любил его. Но Хелдж к тому моменту полностью выработался и обессилел. Уже почти неделю он просто бежал в упряжи, бесполезный, но храбрый и верный товарищ. Ханссен настоял на том, чтобы привести его на полюс.
После установки флага Хелдж был убит, разделан и немедленно уничтожен своими несентиментальными компаньонами, изголодавшимися на ежедневных полукилограммовых порциях пеммикана на каждого. Осталось шестнадцать собак, из них составили две упряжки для Вистинга и Ханссена. Бьяаланд отказался от своих животных и бросил сани. «Благодарю Тебя, Господи, я больше не буду суетиться и беспокоиться из-за своих собак», – таким был искренний комментарий Бьяаланда. С этого момента он, к своему огромному облегчению, мог просто идти на лыжах.
«Естественно, мы находимся не строго в точке 90 градусов, – отметил Амундсен, – но, учитывая наши отличные наблюдения и навигационное счисление, мы, должно быть, где-то очень близко».
Теперь он хотел удостовериться в своих предположениях и сделал это с тщательностью, удивившей его товарищей. «Шеф хотел, – сказал Хелмер Ханссен, – чтобы это было так – мы так и сделали». Амундсен считал, что с помощью всех имевшихся в их распоряжении инструментов ему вряд ли удастся установить положение полюса с точностью больше одной мили. Он даже приготовился переживать по этому поводу на обратном пути. Но тем не менее Амундсен чувствовал потребность устранить всякие сомнения в том, что достиг своей цели.
Как он отметил в своем дневнике, день после прибытия был «чрезвычайно суматошным». Полюса как Зазеркалье – зримая иллюстрация того, как идеальное и необходимое превращается в абсурдное. Ломаются знакомые представления. Остается только одно направление, на Северном полюсе – юг, на Южном полюсе – север. Меридианы сходятся в исчезающе-малой точке, так что долгота становится бессмысленной, остается только широта. Фиксация положения этого странного места – непривычное и трудное занятие.
В непосредственной близости к полюсу солнце движется по кругу – настолько плоскому, что трудно определить, где находится зенит. Точки полудня и полуночи сливаются в одну. Поэтому хорошо проверенные в более низких широтах полуденные наблюдения здесь бессмысленны. Требуется множество измерений высоты солнца над горизонтом, желательно в течение всего оборота Земли, вдоль всего горизонта.
После нескольких часов сна Амундсен поднял весь лагерь ровно в полночь, чтобы провести первое наблюдение.
Они проснулись и вышли из палаток. Как заметил Бьяаланд, стояла «самая прекрасная солнечная погода, и наблюдатели бродили повсюду со своими инструментами, решая, где лучше встать». Поразительно, как погода еще раз подстроилась под Амундсена. Ветер стих, воздух очистился, и солнце сияло без помех так долго, как нужно было для того, чтобы окончательно убедиться – цель достигнута. Амундсен вряд ли мог просить большего, но его суховатый рассказ странно контрастировал со всеми героическими полярными сагами о трудностях и несчастьях. «Собаки лежат, растянувшись под теплыми лучами солнца, – написал он в один из моментов, – и наслаждаются жизнью, несмотря на то, что едят недостаточно».
Первое наблюдение показало, что лагерь находится примерно в четырех милях от самого полюса. Направление к нему было неизвестно – требовались дополнительные замеры.
Когда это выяснилось, Амундсен собрался послать трех своих спутников «очертить» квадрат с полюсом, чтобы убедиться, что партия охватила всю площадь, где он находится. Один из них, Бьяаланд, предпочел выйти немедленно, пока погода была благоприятной. Амундсен согласился с таким решением. В два тридцать утра, после дополнительного завтрака, состоявшего из горячего шоколада и печенья, Бьяаланд, Вистинг и Хассель должны были пройти на лыжах по десять миль каждый: Бьяаланд в продолжение их курса от Фрамхейма, Вистинг и Хассель – под прямыми углами влево и вправо соответственно. Шли в одиночку, без компаса, поскольку их компасы, установленные на санях, были слишком тяжелыми для переноски. Весь их дневной рацион состоял из печенья, по тридцать штук на каждого, – немного на целый день.
Этот поход [писал впоследствии Амундсен] был не совсем безопасным… В той бесконечной и безликой пустоте нашу палатку, никак не отмеченную, легко можно было сравнить с вошедшей в поговорки иголкой в стоге сена… Нашим товарищам приходилось ориентироваться по солнцу… а если оно скроется, то помочь могли лишь их собственные следы. Но в таких местах полагаться на следы опасно. Досчитаешь до трех – и вот уже все плато превращается в бурлящий снежный вихрь, где все следы стираются так же быстро, как и появились. Учитывая, с какими переменами погоды мы сталкивались, это было вполне возможно. Так что эти трое рисковали своими жизнями в то утро… несомненно. И очень хорошо это знали.
Однако их попросили пойти на такой риск не ради научных экспериментов, а для того, чтобы вся их работа не оказалась тщетной. После спора Кука и Пири, после слухов о Шеклтоне полярные исследователи не могли больше рассчитывать на то, что им поверят на слово. Амундсен знал: уловка со сменой маршрута делала его особенно уязвимым, он легко мог стать мишенью для сомнений и подозрений. Свидетельство его соперника становилось посланной небом возможностью убедительного подтверждения. Поэтому Бьяаланд, Вистинг и Хассель, предвосхищая возможную критику, отправились в путь, чтобы установить заметные знаки, которые не мог не увидеть Скотт.
Каждый знак представлял собой запасную штангу для путемера – твердую деревянную планку в двенадцать футов высотой, к одному концу которой был прикреплен черный флажок и небольшой пакет, содержавший записку для Скотта с пеленгом и расстоянием до их лагеря. Каждый из лыжников нес один из этих странных предметов на плечах и, пройдя положенные десять миль – судя по времени, – надежно воткнул его в снег.
Погода – естественно – оставалась хорошей. Как и ожидалось, примерно через шесть часов ожидания Амундсен увидел трех лыжников, показавшихся на горизонте почти одновременно. Все они оказались в палатке около десяти утра. «Английского флага не видел нигде», – заметил Бьяаланд и мгновенно уснул в своем спальном мешке с блаженной улыбкой на губах. Немудрено, ведь он за сутки прошел тридцать пять миль почти без сна на высоте более 10 тысяч футов.
Тем временем Амундсен и Хелмер Ханссен делали частые замеры высоты солнца. Амундсен все же захватил с собой теодолиты – исключительно ради максимально точных наблюдений на полюсе. Но оба инструмента оказались повреждены, так что ему пришлось использовать вместо них секстант. Это было трудное дело, приходилось фокусироваться на искусственном горизонте под направленным вниз углом, точно ловить прямое изображение солнца и его отражение.
Довольно интересно видеть солнце, передвигающееся по небу на одной и той же высоте день и ночь [заметил Амундсен]. Я думаю, что мы первые, кто видит эту удивительную картину.
Это было первое деликатное сомнение Амундсена, высказанное в адрес Кука и Пири, споривших о своем первенстве в достижении Северного полюса. Единственный намек в его дневнике на то, что в глубине души он не верил им обоим. Горечь признания в том, что его «угораздило» покорить «не тот» полюс, в то время как «желанный» по-прежнему оставался незавоеванным.
Только к вечеру 16 января Амундсен точно определил свое местонахождение. К его изумлению, оказалось, что они находятся на 123-м меридиане восточной долготы вместо 168-го западной, по которому он следовал на плато. Это означало сдвиг на 69° к западу. Однако на этой широте градус долготы равнялся всего лишь 200 ярдам вместо шестидесяти миль на экваторе, так что они сбились с пути не более чем на семь миль. Итоговые вычисления показали, что они находятся в пяти с половиной милях от полюса, который гарантированно попадал в «квадрат», очерченный Бьяаландом, Хасселем и Вистингом.
