Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
По возвращении в Москву в мае 1973 года я направил отчеты о своей поездке в Президиум АН СССР и выступил в институте на расширенном собрании московских японоведов со своими свежими впечатлениями о встречах с японоведами США. Предполагал я тогда после летнего отпуска написать на эту тему и информационную статью в институтский журнал. Но обстоятельства сложились иначе: осенью того же года я срочно покинул институт и перешел на работу в редакцию газеты "Правда" в качестве собственного корреспондента газеты в Японии.
Второй переход на работу в "Правду"
(осень 1973 года)
Как же произошло мое вторичное превращение из научного работника в журналиста?
А вот как. Еще годом ранее мне позвонил домой мой приятель Павел Демченко, заведовавший тогда отделом стран Азии редакции "Правды", и сказал:
- Игорь! Наш собкор в Японии Аскольд Бирюков находится сейчас в Москве, и его семейные дела сложились неожиданно так, что на работу в Японию он выехать не сможет. Поэтому помоги нам подыскать ему преемника: ведь ты хорошо знаешь всех японистов, а заодно подумай и сам о возможности повторной работы в качестве японского собкора нашей газеты. Подумай, хотя ты и стал теперь доктором наук и занимаешь в своем институте какие-то административные посты.
Я подумал тогда и пришел к выводу, что японоведу-профессионалу, как и любому страноведу, надлежит время от времени надолго погружаться в реальную жизнь изучаемой им страны, ибо в противном случае он может постепенно утратить ощущение пульса этой жизни. Учел я и то, что лучшей возможности для погружения в японскую среду и ее всестороннего изучения, чем работа газетного корреспондента, не бывает. К тому же номенклатурная должность собственного корреспондента "Правды" - центральной и самой влиятельной газеты страны - была по тогдашним понятиям не менее престижна, чем должность заведующего отделом академического института, тем более что ученая степень и прочие научные звания продолжали оставаться при мне. Конечно, как сказал мне кто-то из моих институтских друзей, в случае ухода из института в газету я наверняка выпадал из числа претендентов на вхождение в высшие касты академической элиты (членов-корреспондентов и академиков). Но такие соображения меня тогда не озадачивали: живая творческая работа по специальности была мне гораздо больше по душе, чем погоня за престижными академическими званиями. Держаться за свой тогдашний руководящий административный пост, жертвуя увлекательной творческой работой в стране, изучаемой со студенческих лет, у меня не было никакого желания. Да и материально в случае отъезда в Японию я ничего не проигрывал. Вот почему я вскоре позвонил Павлу Демченко и сообщил ему о своей готовности вновь приступить к журналистской работе в Японии.
А спустя несколько дней я был приглашен на беседу с тогдашним главным редактором "Правды" Михаилом Васильевичем Зимяниным, пользовавшимся в ту пору большим влиянием в партийных верхах. Разговаривал со мной Зимянин как с равным, без чванства, да и я в ходе беседы не чувствовал себя просителем. В тот момент мне уже было известно о том, что в ЦК КПСС имеется решение на мою шестимесячную поездку в США, и отказываться от такой интересной поездки я не хотел. Поэтому при разговоре с Зимяниным я изъявил согласие на работу корреспондентом в Японии при условии, что моя поездка в США не будет отменена.
Выдвигая такое условие, я не был уверен в том, что оно устроит редакцию, и сомневался в том, что мне пойдут навстречу. Но вопреки моим предположениям беседа обернулась иначе, ибо оказалось, что в получаемой отсрочке моего отъезда в Японию на работу корреспондентом были заинтересованы несколько влиятельных сотрудников редакции, готовых по очереди на два-три месяца съездить в Токио в качестве специальных корреспондентов. Таковыми оказались мои старые знакомые В. В. Маевский, В. В. Овчинников и О. Б. Скалкин. Что же касается М. В. Зимянина, то намерения упомянутых журналистов были ему известны и не вызывали у него возражений. А потому без особых колебаний он согласился на отсрочку моего перехода в "Правду" до возвращения из США. На этом и порешили.
Когда же летом 1973 года я вернулся из Нью-Йорка в Москву, то редакция "Правды" подтвердила, что прежняя договоренность остается в силе. Только тогда поставил я в известность Б. Г. Гафурова о принятом мной решении. Видимо, ему это решение не очень понравилось, но осложнять из-за меня отношения с Зимяниным он не стал, и в результате при взаимном согласии дирекции института и "Правды" мои дела "пошли наверх", то есть в секретариат ЦК КПСС. А спустя месяц-полтора состоялось решение секретариата, в соответствии с которым я снова становился собственным корреспондентом "Правды" в Японии. Так состоялся еще один крутой поворот в моей японовеческой карьере.
В сентябре 1973 года я сложил с себя обязанности заведующего отделом Японии, заодно освободился от прочих академических должностей в Институте народов Азии, и моим местом работы вновь спустя 11 лет стала редакция газеты "Правда".
Часть IV
ЖУРНАЛИСТСКАЯ РАБОТА В ЯПОНИИ
В БРЕЖНЕВСКИЕ ВРЕМЕНА
(1973-1979)
Глава 1
РАЗЛИЧНЫЕ АСПЕКТЫ
СОВЕТСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЛИЧНЫХ НАБЛЮДЕНИЙ
О соотечественниках, проживавших
в Японии и приезжавших туда
в середине 70-х годов
Больших перемен в работе редакции "Правды" я не почувствовал, да и работники газеты уже не относились ко мне как к новичку: со многими из журналистов международного отдела я был знаком со времени моей первой командировки. Недели три спустя после моего зачисления в штат редакции, получив японскую визу, я вместе с семьей прямым рейсом "Аэрофлота" вылетел в Токио. Вместе со мной летели тогда жена Инесса Семеновна, восьмилетняя дочь Светлана и сын-студент Михаил, взявший на год академический отпуск.
Поездка в Японию оказалась куда более легкой, чем в прежние времена, когда приходилось добираться до Японии кружным путем либо через Европу, либо через Индию. Беспосадочный перелет из Москвы в Токио занял всего лишь одну ночь, и где-то часов в 10-11 утра по токийскому времени мы приземлились все на том же аэродроме Ханэда, на котором в 1957 году я впервые ощутил под ногами японскую землю.
Там меня и семью встречали двое соотечественников; в их числе был мой старый друг, заведующий токийским корпунктом ТАСС Виктор Зацепин - тот самый, который 15 лет назад встречал меня на том же аэродроме при первом прилете в Японию. Другим встречавшим был Саша Фрадкин - заведующий отделением агентства печати "Новости". Вместе с ними встречал нас еще не знакомый мне секретарь-референт корпункта "Правды" в Токио японский гражданин Накагава Кэнъити - сравнительно молодой человек, свободно говоривший по-русски.
