Свен Андерс Хедин - В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах
При лунном свете «обо» имело совершенно фантастический вид. Три пирамиды рисовались какими-то призраками, тысячи лоскутков тихо развевались по ветру, словно хотели навеять мир на мятущуюся душу. Странные звуки нарушали безмолвие ночи. Можно было подумать, что озерные духи устроили воздушный хоровод над темной водной поверхностью. Но это попросту крякали утки в камышах. У восточного края озера светилось во мраке два огонька.
28 октября. Мы были одни в этой пустынной области. Ни признака жизни кругом. Лишь валяющиеся там и сям лошадиные остовы указывали, что это проезжая дорога. С самого Тенгелика мы не встречали ни одного путника-монгола. Лопсен говорил, что чем дальше к востоку, тем местность становится небезопаснее благодаря разбойникам-тангутам.
30 октября. Куда девалась веселость нашего Лопсена? Он ехал хмурый, молчаливый, не отрывая глаз от горизонта. Я спросил его о причине такого мрачного настроения; он покачал головой и сказал, что теперь мы приближаемся к опасным местам. Он и просил нас держать оружие наготове. Мы до сих пор не встречали тангутов по дороге, но они могли видеть нас, могли выследить нас и в лучшем случае украсть у нас лошадей. Мы зарядили все три ружья и пять револьверов и роздали их людям вместе с достаточным количеством патронов.
Мальчик-монгол из Южного Цайдама31 октября мы двинулись по степной области к Кёвве-кудуку (Прибрежному колодцу), находящемуся на южном берегу Хара-нора, т. е. Черного озера. Озеро это является центральным бассейном небольшой, не имеющей стока области, в которой собираются воды, стекающие с окраинных гор области. Теперь все русла были сухи. По северному берегу тянулись между озером и горами желтые песчаные барханы, а южный изобиловал сочной растительностью: колодец оказался соленоводным. Но до следующего источника оставался целый день тяжелого пути, и мы принуждены были поэтому остановиться здесь, хотя и прошли всего 14 километров.
Здесь стерегла наших лошадей другая беда. На мягкой, рыхлой почве явственно отпечатались бесчисленные следы медведей, являвшихся сюда из гор лакомиться ягодами. Лопсен советовал зорко следить за лошадьми, так как медведи имеют привычку залегать в кусты и оттуда хватать лошадей. Поэтому пришлось привязать лошадей на ночь в лагере между палатками.
Кроме того, мы каждую ночь выставляли двух караульных, которые сменялись через два часа. Чтобы не заснуть и в то же время давать нам знать, что они не спят, караульные должны были время от времени бить в кастрюли за неимением более подходящего инструмента. Петь им было позволено, сколько душе угодно, чтобы прогонять дремоту, и я, часто просыпаясь ночью, слышал их заунывные однообразные мусульманские напевы. На заре караульные ложились спать и поручали нас охране собак.
1 ноября. Ночь прошла спокойно. Ни о медведях, ни о тангутах не было ни слуху ни духу. Скоро озеро скрылось из виду, и мы очутились в довольно широкой долине, с отлогим подъемом в направлении нашего пути. По обе стороны шли средней высоты горные кряжи с зубчатыми, свободными от снега вершинами. Дорога шла посреди долины между степными участками, кустами и зарослями камыша, вдоль сухого теперь русла, являющегося в летнее время водной артерией области. На дороге виднелись совсем свежие следы медведя, и так как он направился в ту же сторону, куда шли мы, то Ислам-бай и Лопсен, выпросив позволение выследить медведя, исчезли между кустами.
Караван шел около самых гор, бывших по правую руку. Когда дорога стала завертывать, огибая скалистый выступ, я и Эмин-Мирза остановились, чтобы произвести некоторые наблюдения. Горные породы были представлены здесь темно-лиловым сланцем. Затем мы догнали караван, достигли середины долины и спустя приблизительно час с удивлением увидели несущихся назад вскачь Ислама и Лопсена. Они держали ружья над головой и кричали: «Разбойники-тангуты, разбойники-тангуты!»
Наконец они подскакали к нам, а вдали показались 12 вооруженных тангутов, окутанных облаками пыли. Я скомандовал остановиться и спешиться. Вьючных лошадей поставили под прикрытие кустов тамариска и поручили надзору одного из людей. Оружие было заряжено, и мы с Исламом, Парпи и Лопсеном заняли позицию на вершине глинистого бугра.
Все мы спешились и сбросили с себя тулупы. Парпи уже раз, два с половиной года тому назад, побывал в такой переделке, когда тангуты напали на караван Дютрейля-де-Рина и убили последнего около Там-будды. Пржевальский и Роборовский также подвергались нападению в этих местах, и я вполне сознавал серьезность положения.
Тангутов, как сказано, было 12 человек, и Лопсен уверял, что у них, без сомнения, у всех были ружья. У нас же имелось всего три ружья и пять револьверов, так что на стороне неприятеля был значительный перевес. Ислам и Лопсен стреляли лучше нас всех. Но тангуты также хорошие стрелки, целятся долго и хладнокровно и не стреляют на ветер.
Что же нас ожидало? Неужели караван будет уничтожен, а с ним погибнут и труды последней экспедиции? Нет! Опасность была не так велика, как казалось. Увидав, что нас много и что в руках у нас блещет оружие, разбойники остановились шагах в 150.
Когда пыль улеглась, мы ясно разглядели разбойников. Они оживленно совещались, сильно жестикулируя и крича. Надо было ожидать, что в результате они найдут нападение на нас рискованным. Мы пока что выжидали на бугре. Я спокойно продолжал курить трубку, что, видимо, успокаивало моих людей, и рассматривал тангутов в бинокль, который у меня всегда был под рукой. После минутного совещания разбойничья толпа повернула под прямым углом направо, к подошве южных гор, где и разделилась. Половина пустилась по теснине между скалами, а половина, когда мы вновь сели на коней и сомкнутой кучкой поехали дальше, направилась параллельно нашему пути, в расстоянии всего двух ружейных выстрелов от нас.
Долина между тем сузилась, и путь вел через узкое ущелье. Лопсен боялся, что тангуты поторопятся вперед, чтобы залечь за скалами и оттуда обстреливать нас. Но другого пути не было, вернуться назад тоже было невозможно. Надо было, следовательно, постараться пройти ущелье прежде, чем тангуты успеют занять выгодные позиции. У них, однако, было то преимущество перед нами, что они в мельчайших подробностях знали свои скалы, балки и места, удобные для засады. Кроме того, наши лошади были тяжело навьючены, а лошади тангутов не обременены ничем. Тангуты заметно и обгоняли нас, мало-помалу приближаясь к дороге, но затем исчезли между скалами.
Мы изо всех сил погоняли лошадей к ущелью, защитив правый фланг каравана стрелками. Тут мы снова увидали тангутов. Они остановились и, по-видимому, не намеревались нападать. Мы благополучно и проехали ущелье, держа курки на взводе и не сводя глаз со скал, бывших по правую руку.
