Джемс Кук - Плавание на"Индеворе" в 1768-1771 гг.
Некоторые туземцы на острове Посешн имели нагрудники, которые, видимо, были сделаны из раковин жемчужниц. У многих местных жителей лицо и тело выкрашены белой краской или порошком, а узор наносится в соответствии со вкусом и воображением каждого.
Наступательное оружие — дротики; они либо заостренные, без наконечников, либо с деревянными или из акульих зубов наконечниками — последние приклеиваются смолой. Туземцы бросают дротики одной рукой, используя при этом палку почти в три фута длиной, она тонкая, напоминает лезвие тесака, на одном конце приделан небольшой крючок, захватывающий конец дротика, на другом укреплен кусочек кости в 3–4 дюйма длиной. Я полагаю, что при помощи этой палки туземцы удерживают дротик в равновесии и направляют его полет. Посредством метательных палок (throwing sticks) местные жители поражают цель на расстоянии 40–50 ярдов, если не с такой точностью, как при стрельбе из мушкета, то во всяком случае точнее, чем при стрельбе ядрами. Сперва мы считали эти палки деревянными мечами, и, возможно, порой они так и используются туземцами, особенно когда нет дротиков. Местные жители никогда не отправляются в путь без дротиков и палок не потому, что опасаются нападения врагов, — это оружие необходимо им для охоты, о чем я скажу ниже. Оборонительное оружие — деревянные щиты, но в деле мы видели такие щиты только на берегах залива Ботани-Бей. Я не считаю местных жителей воинственным народом; напротив, они робки, безобидны и не склонны к жестокости; в качестве примера можно вспомнить случай с нашим матросом во время стоянки в бухте Индевр, о котором я уже говорил.
Туземцы немногочисленны и живут небольшими группами вдоль побережья, по берегам озер, рек и т. д. У них, видимо, нет склонности к оседлому образу жизни, они бродят с места на место, как дикие звери, в поисках пищи, и я думаю, что существование их целиком зависит от того пропитания, которое им удается добыть за день. Рыбу глушат острогами с двумя-четырьмя искусно сделанными зубцами. Мы видели, как туземцы бьют птиц и рыбу дротиками, последние они используют и при охоте на разных зверей; деревянными гарпунами бьют черепах, думается, что таким образом удается добыть немного черепах, разве лишь в то время, когда они откладывают яйца на берегу.
Таким образом, эти люди живут лишь рыбной ловлей и охотой, больше все-таки за счет рыбной ловли; мы нигде не встретили ни одного дюйма обработанной земли. Туземцы иногда употребляют в пищу плоды таро. Не знаю, едят ли они птицу в сыром виде; мы видели, что они ее обычно жарят или варят на медленном огне.
Их жилища — это жалкие лачуги размером не больше наших печей, строятся они из палок, коры, травы. Но даже этими хижинами туземцы пользуются очень редко, только в сезон дождей, обычно же они предпочитают спать на открытом воздухе.
На всем пути мы не раз наталкивались на ночные стойбища; обычно с наветренной стороны возвышались примерно на фут от земли заслоны из ветвей или коры.
Каноэ, насколько нам удалось постичь (а мы видели их немало, особенно на юге), делаются из одного куска коры длиной в 12–14 футов, на одном из концов связывают их вместе, я уже говорил об этом выше. Каноэ может выдержать только двух человек, но чаще всего оно рассчитано на одного. Но как бы ни были плохи эти лодки, они прекрасно отвечают цели, для которой предназначены. Лодки невелики, и, поскольку у них небольшая осадка, туземцы легко добираются по мелководью до отмелей и собирают раковины прямо в каноэ.
На севере нам встречались очень узкие лодки, выдолбленные из цельного ствола длиной до 14 футов и оснащенные ауттригерами, в них помещается до четырех человек. Во время стоянки в бухте Индевр мы видели только одно каноэ; есть основание думать, что у туземцев, обитающих в здешних местах, не было других — на этом каноэ они пересекали реку, ходили на рыбную ловлю и т. д.
Ежедневно во время отлива они направлялись к какой-нибудь отмели или банке и там собирали моллюсков и все, что попадалось съедобного. У каждого из туземцев был небольшой плетеный мешок, куда он складывал все, что находил.
У местных жителей не было ни малейшего понятия о железе или каком-нибудь другом металле, известном нам. Их орудия сделаны из камня, костей и раковин. Насколько я могу судить по одному из рубил, которое мне пришлось видеть, каменные орудия у них очень грубые. Какими бы плохими ни были каноэ, но в определенное время года туземцы совершают на них плавания к самым отдаленным островам побережья. Мы ни разу не были там сами, но нам удалось заметить следы людей, которые до нас побывали на этих островах. Удивлению нашему не было границ, когда мы обнаружили хижины и другие признаки пребывания туземцев на острове Лизард, лежащем в 5–6 лигах от самой близкой к нему части побережья. До сего времени мы полагали, что туземцы не могли на своих утлых суденышках заходить так далеко от материка.
Побережье, по крайней мере та часть, которая лежит к северу от 25° ю.ш., изобилует прекрасными заливами и бухтами, защищенными от ветров. Но все-таки на самом материке, насколько мне известно, нет ничего такого, что могло бы стать предметом торговли и привлечь сюда на поселение европейцев. Но все же восточное побережье не такое бедное и пустынное, как западное, описанное Дампиром и другими. Мы полагаем, что видели побережье таким, каким его создала природа; предприимчивый дух человека не преобразовал ни одну из частей этой страны, но все, что мы видели здесь, было в цветущем состоянии. В этой огромной стране, несомненно, смогут произрастать злаки, плодовые деревья и коренья, завезенные сюда и посаженные здесь руками человека; и здесь есть корм, которым можно в любое время года прокормить любое количество скота, которое может быть сюда доставлено. Если принять во внимание близость континента к Новой Гвинее, Новой Британии и к некоторым другим островам, которые дают кокосовые орехи и другие плоды, необходимые для пропитания человека, то может показаться странным и непонятным, почему они не были завезены на побережье. Можно предположить, что туземцы этой страны не торгуют со своими соседями — новогвинейцами; вполне возможно, что это различные народы и что говорят они на разных языках; и для тех, кто пожелает разъяснить этот вопрос, я приведу небольшой список слов, которым мы обучились в бухте Индевр:
[218]
Судя по тому, что я сказал, кое у кого может сложиться впечатление, что туземцы Новой Голландии самые несчастные существа на земле. В действительности они намного счастливее нас, европейцев: не имея понятия не только об излишествах, но и о необходимых удобствах, за которые так борются в Европе, они живут в блаженном неведении. Среди туземцев царит мир и спокойствие, которое не нарушается неравенством. Земля и море по воле самой природы снабжают население всем нужным для жизни. Жители Новой Голландии не домогаются великолепных дворцов, челяди и прочего; живя в хорошем мягком климате, наслаждаясь свежим здоровым воздухом, они почти не нуждаются в одежде и мало заботятся о ней. Все, кому мы дарили что-нибудь из платья, оставляли его на берегу или в лесу, поскольку не имели представления о том, как его использовать. Короче говоря, они не ценили ничего, что бы мы им ни предлагали, и не хотели обменивать свои вещи на наши. По-моему, это свидетельствует об их убежденности в том, что у них есть все необходимое, а ничего лишнего им не нужно.
