Жюль Верн - Таинственный остров
— Неплохо придумано сынок, — откликнулся Пенкроф, — и я не прочь это сделать, да и все остальные тоже! Излишним любопытством я, как известно, не страдаю, а все-таки охотно отдал бы правый глаз, чтобы поглядеть на этого героя. Надо полагать, он красивый мужчина, сильный такой, высокий; борода у него длинная, волнистая, волосы — словно сияние; возлежит он, должно быть, на облаках и в руках держит большой такой шар…
— Да ведь вы нам нарисовали самого господа бога, — прервал моряка Гедеон Спилет.
— Не спорю, — ответил Пенкроф, — но что ж поделаешь, если он именно таким мне представляется.
— А ваше мнение, Айртон? — спросил инженер.
— Видите ли, мистер Смит, я не знаю, что и сказать. Что бы вы ни решили, все будет правильно и хорошо. Если вы хотите, чтобы и я принял участие в поисках, я немедля последую за вами.
— Очень вам благодарен, Айртон, — ответил Сайрес Смит, — но мне хотелось бы получить от вас более прямой ответ. Вы наш полноправный товарищ; вы много раз делом доказали нам свою преданность, и прежде чем принять такое важное решение, мы спрашиваем вашего мнения, как и мнения колонистов. Так скажите же нам, что вы думаете насчет всего этого?
— Мистер Смит, я считаю, что мы обязаны сделать все возможное, чтобы найти нашего таинственного покровителя, — ответил Айртон. — Может быть, он томится в одиночестве. Может быть, страдает. Может быть, с нашей помощью он начнет новую жизнь. Вот вы сейчас сами сказали, что я его должник. Это он, конечно, он а не кто другой, посетил остров Табор, обнаружил там несчастное, страждущее существо и сообщил вам, что необходимо спасти его. Значит, по его милости я снова стал человеком. Никогда я этого не забуду.
— Что ж, решено, — сказал Сайрес Смит. — Начнем поиски, и как можно скорее. Обследуем весь остров, заглянем в каждый уголок. Обшарим все тайники, и пусть наш неизвестный друг простит нам эту нескромность, ведь она продиктована благими намерениями.
Все последующие дни колонисты деятельно готовились к зиме — запасали корм для скота, убирали урожай. Они рассудили, что сначала надо покончить со всеми неотложными делами, а уж затем пускаться на обследование острова. К тому же созрели овощи, вывезенные с острова Табор. Предстояло сложить в кладовые плоды упорного труда; к счастью, в Гранитном дворце хватило бы места для всех богатств острова. Запасы поселенцев хранились в полном порядке в этих надежных природных кладовых, куда не могли пробраться ни четвероногие, ни двуногие враги. Массивные гранитные стены не пропускали сырости. Несколько естественных пещер, расположенных в верхней части коридора, были расширены или расчищены с помощью кирки или пороха, и таким образом в Гранитном дворце появились огромные склады, где теперь хранились провизия, боевые припасы, инструменты и посуда — словом, все имущество поселенцев.
Пушки, снятые с брига, оказались прекрасными орудиями, отлитыми из стали, и по настоянию Пенкрофа, их втащили в Гранитный дворец с помощью лебедок и талей; между окнами пробили бойницы, и вскоре из амбразур выглянули длинные блестящие стволы пушек. Орудия господствовали с этой высоты над бухтой Соединения. Получился как бы Гибралтар в миниатюре, и любое судно, ставшее на шпринг у острова Линкольна, оказалось бы прекрасной мишенью для этой батареи.
— Мистер Сайрес, — сказал как-то Пенкроф (это было восьмого ноября), — теперь, когда, наша батарея в полном порядке, не мешает проверить, как далеко бьют пушки.
— А вы думаете, это целесообразно? — спросил инженер.
— Не только целесообразно, но и необходимо! А то как же мы узнаем, на какое расстояние можно посылать эти милые ядра, которых у нас, благодарение небу, скопилось немало?
— Что ж, попробуем, — согласился инженер. — Однако мне кажется, что для опытной пристрелки лучше пользоваться не обычным порохом — зачем тратить его запасы впустую, — а пироксилином, у нас его очень много.
— А выдержат ли наши пушки взрывную силу пироксилина? — спросил журналист, которому, не меньше чем Пенкрофу, хотелось испытать дальнобойность батареи Гранитного дворца.
— Думаю, что выдержат. К тому же, — добавил инженер, — мы будем действовать осторожно.
Сайрес Смит недаром был знатоком артиллерийского дела. Он сразу определил, что пушки сделаны на славу. Для их изготовления пошла лучшая сталь, заряжались они с казенной части, стреляли крупнокалиберными ядрами и, следовательно, били на значительное расстояние. Как известно, дальнобойность орудия тем больше, чем длиннее траектория, описываемая ядром, а протяженность траектории зависит от начальной скорости снаряда.
— Начальная же скорость находится в прямой зависимости от количества пороха, — пояснил инженер своим товарищам. — Таким образом, при изготовлении артиллерийских орудий самое главное — это качество металла, который должен обладать максимальным сопротивлением, а сталь бесспорно самый твердый из всех существующих металлов. Поэтому я полагаю, что наши пушки без риска выдержат расширение газов пироксилина и покажут прекрасные результаты.
— Вот попробуем наши пушечки, тогда все и узнаем! — подхватил Пенкроф.
Нечего и говорить, что все четыре орудия содержались в образцовом порядке. С тех пор как пушки были извлечены из воды и доставлены на берег, Пенкроф, не жалея сил и времени, натирал их, смазывал жиром, полировал, чистил затвор, замок, зажимной винт. И сейчас орудия блестели так, словно находились на борту военного американского фрегата.
Итак, в тот же день, в присутствии всех колонистов, включая, понятно, Топа и дядюшку Юпа, были поочередно испробованы все четыре пушки. Их зарядили пироксилином, учтя его взрывную силу, которая как мы говорили, в четыре раза превосходит взрывную силу обычного пороха; снаряды имели коническую форму.
Пенкроф держал в руке шнур запального фитиля, готовясь действовать.
По знаку Сайреса Смита прогремел выстрел. Ядро, пущенное в сторону моря, пронеслось над островком и исчезло где-то вдали, так что определить точное расстояние не представлялось возможным.
Вторую пушку навели на крайнюю точку мыса Находки, и ядро, ударившись об острый выступ скалы на расстоянии примерно трех миль от Гранитного дворца, разнесло его на куски.
Навел пушку и выстрелил Герберт, и надо ли говорить, как он был горд своим первым выстрелом из орудия. Но, пожалуй, еще больше гордился Пенкроф. Ведь это его сынок оказался таким метким пушкарем.
Третье ядро, посланное в направлении гряды дюн, идущей вдоль берега бухты Соединения, ударилось в песок на расстоянии четырех миль от Гранитного дворца, затем силой рикошета подскочило и упало в море, подняв фонтаны брызг.
