Жюль Верн - Школа Робинзонов
В четверть двенадцатого капитан Тюркот причалил и взошел на палубу «Дрима».
— Итак, капитан, какие новости? — спросил Годфри, пожимая ему руку.
— А, здравствуйте, мистер Годфри! Добрый день!
— Эти буруны действительно представляют опасность?
— Одна видимость! — ответил капитан. — Мы не обнаружили никаких рифов. Наши люди ошиблись. По правде говоря, я не очень в это поверил.
— Теперь, значит, нас уже ничто не задержит? — спросил Годфри.
— Да, теперь мы возьмем наш курс. Но прежде я должен определить координаты.
— Шлюпку можно поднять на борт? — спросил помощник.
— Нет, — ответил капитан, — она еще может понадобиться. Возьмите ее на буксир.
Приказание капитана было исполнено, и шлюпка привязана за кормой «Дрима».
Спустя сорок пять минут капитан Тюркот, с секстантом в руке, измерил высоту солнца и определил курс.
Покончив с этим делом и бросив последний взгляд на горизонт, он позвал своего помощника и увел к себе в каюту, где они довольно долго совещались.
День был прекрасный. «Дрим» мог идти своим ходом, не прибегая к помощи парусов. Ветер так ослабел, что при усиленной работе винта не смог бы их раздувать, а потому они были убраны.
Годфри блаженствовал. Плавание по тихому морю, под ясным небом вселяло в него столько бодрости, укрепляло душу и тело! Однако ничто не могло развеселить бедного Тартелетта. Хотя состояние моря и не внушало теперь непосредственных опасений, житель танцев потерял уже всякую способность реагировать на погоду. Он заставил себя пообедать, не чувствуя ни вкуса, ни аппетита. Годфри хотел снять с него спасательный пояс, сдавливавший ему грудь, но Тартелетт решительно воспротивился. Разве не могло это соединение дерева и железа, называемое кораблем, треснуть в любую минуту?
Наступил вечер. Туман нависал густой завесой, не достигая, однако, поверхности моря. Судя по этому признаку, ночь будет непроглядно темной.
Хорошо, что хоть рифов не оказалось поблизости! Ведь капитан Тюркот сверил их расположение по карте. Впрочем, столкновения возможны всегда, особенно в такие туманные ночи.
Вскоре после захода солнца были зажжены все фонари: белый — на верху фок-мачты, на вантах — справа — зеленый, слева — красный. Если бы столкновение и произошло, то, во всяком случае, не по вине «Дрима» — утешение, впрочем, довольно слабое. Потонуть, даже при соблюдении всех морских правил, — все равно потонуть. Если кто-либо на «Дриме» приходил к такому заключению, то прежде всего, конечно, Тартелетт.
Однако этот достойный человек, перекатываясь от борта к борту и от носа к корме, добрался все-таки до своей каюты; между тем Годфри прошел в свою. Учитель танцев — по-прежнему с сомнением, а молодой человек с надеждой спокойно провести ночь, так как «Дрим» тихо покачивался на длинной волне.
Капитан Тюркот, передав вахту помощнику, тоже отправился к себе, чтобы отдохнуть несколько часов. Все было в порядке. Судно могло держать курс даже и при тумане, оставлявшем все же достаточную видимость. Похоже на то, что туман не собирался сгущаться. Никакая опасность не угрожала.
Через двадцать минут Годфри уже крепко спал, а мучимый бессонницей Тартелетт, в одежде и со спасательным поясом, издавал протяжные вздохи.
Вдруг, около часа ночи, Годфри проснулся от ужасных криков.
Вскочив с койки, молодой человек наскоро оделся и натянул сапоги. Но не успел он выскочить из каюты, как на палубе раздались вопли: «Мы тонем! Мы тонем!»
Годфри бросился наверх. В полуюте он наткнулся на бесформенную массу, в которой с трудом распознал Тартелетта.
Весь экипаж находился на палубе. Матросы мгновенно выполняли приказания капитана и помощника.
— Столкновением — спросил Годфри.
— Не знаю… Ничего не знаю… Такой проклятый туман, — отвечал помощник. — Ясно только, что мы тонем…
— Тонем? — переспросил Годфри.
И действительно, «Дрим», очевидно наскочив на риф, медленно и неотвратимо погружался.
Вода доходила уже до палубы и, без сомнения, залила уже топку и погасила огонь.
— Бросайтесь в море, мистер Годфри! — вскричал капитан. — Нельзя терять ни минуты! Корабль идет ко дну! Если вы будете медлить, вас затянет водоворот!
— А мой учитель?
— Я о нем позабочусь. Мы находимся всего в полукабельтове[18] от берега.
— А вы, капитан?
— Мой долг — покинуть корабль последним, и я остаюсь! — сказал капитан.
— Быстрее: Быстрее! Дорога каждая секунда!
Годфри несколько мгновений колебался, но вода уже стала заливать палубу.
Зная, что Годфри плавает, как рыба, капитан схватил его за плечи и толкнул в море.
И как раз вовремя! Если бы не такая тьма, можно было бы увидеть, как возле «Дрима» разверзлась водяная бездна.
Океан был спокойный, и Годфри удалось в несколько взмахов отплыть от водяной воронки, которая втянула бы его в себя, подобно Мальстрему.[19]
Все это произошло за какую-нибудь минуту.
Среди криков отчаяния гасли один за другим корабельные фонари.
Сомневаться не приходилось: «Дрим» пошел ко дну…
Годфри вскоре добрался до большой высокой скалы, где и нашел укрытие от прибоя.
Напрасно взывая из кромешной тьмы, не слыша никакого ответа, не зная, где он находится, на уединенной ли скале или на вершине; какого-нибудь рифа, быть может единственный, уцелевший от кораблекрушения, молодой человек стал дожидаться наступления дня.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой Годфри предается печальным размышлениям относительно мании путешествий
Прошло долгих три часа прежде, чем на горизонте появилось солнце. В подобных обстоятельствах часы ожидания могут показаться вечностью.
Для начала испытание было слишком суровым. Но ведь Годфри пустился в море не ради увеселительной прогулки! Отправляясь в путешествие, он прекрасно сознавал, что счастливая, спокойная жизнь остается позади и не следует ждать ничего хорошего, когда приходится преодолевать всевозможные трудности, встречающиеся на пути. Но что бы ни случилось, путешественник не должен терять мужества!
Пока что он находился в полной безопасности. Волны не достанут его на этой скале, омываемой морским прибоем. А во время прилива? «Нет, — рассудил Годфри, — кораблекрушение произошло при новолунии, когда вода достигает высшего уровня. Значит, волны меня не коснутся…»
А каково положение этой скалы? Была ли она уединенной или возвышалась над цепью рифов? Что это за берег, который капитан Тюркот разглядел во тьме? Какому он мог принадлежать материку? Очевидно, во время бури, не утихавшей несколько дней, «Дрим» был отброшен со своего пути, а взять прежний курс не удалось. Конечно, так оно и было, иначе капитан Тюркот не стал бы утверждать, что в этом месте на его карте не обозначено никаких рифов. И говорил он это не далее, как два-три часа назад. Кроме того, он же сам ездил на разведку, чтобы проверить утверждение вахтенных, будто бы заметивших на востоке буруны…
