Януш Вольневич - Чёрный архипелаг
Когда я был на транспорте, Этуаль“, Барэ со слезами на глазах призналась, что она действительно девушка. В Рошфоре она обманула своего господина, явившись к нему перед самым отплытием в мужской одежде. Девушка рассказала, что она сирота и родилась в Бургони, где проиграла процесс о наследстве и впала в нищету. Тогда ей пришла в голову мысль переодеться мужчиной, чтобы найти работу. Вступая на корабль, она узнала, что предстоит кругосветное путешествие, и это ее заинтересовало»[15].
Неизвестно, о чем думал Бугенвиль, слушая рассказ плачущей девушки. Без сомнения, это была первая европейская женщина, совершившая кругосветное путешествие. Никто не знает мнения Бугенвиля о мсье де Коммерсоне и о его роли в этой истории. Однако вот что писал великий французский путешественник о Барэ в своем дневнике:
«…Она не красива, но и не дурнушка, и ей не более 26–27 лет. Надо признать, что если бы оба корабля потерпели крушение у какого-нибудь необитаемого острова в безбрежном океане, судьба этой девушки могла бы стать совершенно необычайной»[16].
После полудня ветер немного стих. Плыть стало легче. Остров приближался. Кое-где появились белые гребни пены, указывающие на подводные рифы. Зеленые холмы Аобы вырастали на глазах.
— В этих водах ночью мы не плаваем. Слишком большой риск, — сказал капитан Бохеньский.
— А если не успеваешь засветло дойти до места?
— Тогда стараемся укрыться в небольшом, хорошо защищенном заливчике, бросаем якорь — и отправляемся спать. В Океании время не так дорого, как в Европе. Вот и сейчас поступим так же. Интересно, который сейчас час? — он посмотрел на часы. — Пять. Значит, стемнеет самое позднее через час. Сегодня мы до Ндуиндуи не дойдем. Джонсон, эй, Джонсон! Приготовить якоря!
Минут через 40 мы уже находились в каких-нибудь двух кабельтовых от берега. Небольшой мыс надежно защищал нас от волн и ветра. Темнота опустилась на судно так же стремительно, как якорь в воду.
После ужина на «Росинанте» наступила тишина. Капитан пошел в рубку и делал там какие-то записи. Джек погрузился в чтение. Экипаж вместе с измученным Джонсоном крепко спал. На носу судна неподвижно стоял темнокожий Дэвид, наш первый и единственный механик.
С берега пахнуло влажной землей, гнилыми листьями, сладким ароматом цветов. Остров бесшумно погружался во мрак. Невидимая земля наполнилась звуками многоголосого хора. Все громче звенели цикады. Вдруг что-то заскрежетало, затарахтело, заухало. Возможно, участников ночного «концерта» было не так уж много, но, казалось, что сама невидимая, но такая близкая земля издает эти звуки. Настоящая симфония тропической ночи! Мне не раз доводилось слушать подобные ночные концерты. Этот был не менее великолепным. чем прежние.
Поскольку мы бросили якорь сравнительно недалеко от Ндуиндуи, наутро Доминик заявил, что хочет преодолеть остаток пути сушей, заодно осмотреть пальмы близлежащей плантации и завернуть в кооператив аборигенов. Я решил присоединиться к нему.
Прогулка по Аобе
Наша шлюпка, ловко преодолевая прибой, достигла песчаного берега. И вот мы уже на твердой земле. Доминик быстро зашагал в гору, я поспешил за ним. Двигались широким шагом наискось по заросшему сорняками склону. Кругом росли редкие деревья. С ближайшего холма увидели что-то похожее на дорогу. Она вилась вдоль берега.
Доминик шел так легко и быстро, что я еле успевал за ним. Становилось все жарче. Вдали я увидел… коров и большие постройки. Стены были из тщательно сплетенных циновок.
— Мы уже в кооперативе аборигенов. Сейчас кто-нибудь обязательно появится.
И они появились. Это были дети со вздутыми животами, правильными чертами лица, умными глазами. Завидев нас, несколько ребят куда-то помчались и скрылись за деревьями. Вероятно, они исполняли роль герольдов, возвещавших о нашем приближении. Мы присели на лавке у входа в длинный дом, построенный почти в европейском стиле. Я с любопытством заглянул внутрь. Несомненно, здание это принадлежало школе и одновременно являлось деревенским клубом. На двери висел замок.
Одевая на ходу рубаху и поправляя ее, навстречу нам спешил рослый мужчина. Так, подумал я, здесь уже перед представителями власти без рубашки не появляются. Человек этот, действительно, был богатырского сложения — рост не меньше ста восьмидесяти сантиметров, кудрявая шевелюра делала его еще выше.
Мужчина оказался вождем деревни и одновременно председателем кооператива, занимающегося заготовкой копры. Держался он с достоинством. Вождь поздоровался с Домиником и со мной. Я заметил, что ого занимает моя персона, но после того как Доминик сообщил, что я с «острова Мацея», он потерял ко мне интерес. Открыли замок и вошли в школьное помещение. Вождь отворил еще одну дверь и через минуту вынес… по бутылке апельсинового напитка каждому из нас. Позже я узнал, что это был истинно царский жест. Сладкий напиток считается здесь самым изысканным угощением. Принимая во внимание трудности доставки, на таких островах, как Аоба, он ценится так же высоко, как французское шампанское в Австралии.
Мужчины увлеченно беседовали. Я понимал лишь отдельные слова. Они говорили на бичламар[17], изобилующем французскими словами. Прошло много времени, пока я понял, что разговор ведется не о посевах, урожае и вредителях, а вертится вокруг самых обыкновенных, вернее, необыкновенных, сплетен. По дороге в Ндуиндуи Доминик передал рассказ вождя о редком празднестве, которое недавно проходило на острове.
— Был праздник. Большой ритуальный праздник. Закололи много свиней. Сразу сто штук, — с восторгом говорил Доминик. — Вождь Караэ из деревни Атавоа (это довольно далеко отсюда) получил высший ранг члена тайного союза. Жаль, что я не присутствовал на празднике, теперь это редчайшее событие. Говорят, собрался народ со всего острова, даже с соседних. А какие там были чудесные кабаньи клыки…
— Подожди, Доминик, — прервал его я. — Какое отношение имеют клыки к высшему рангу?
— Понимаешь, Караэ — это настоящий вождь старой закалки, язычник. Он не станет связываться с миссионерами. С незапамятных времен они — члены тайных союзов. Там они, как масоны, проходят посвящения и в зависимости от этого получают все более высокие ранги. Так было и на этот раз. Вождю Караэ присвоили наивысший ранг, что, по традиции, всегда сопровождается церемониями, во время которых закалывают огромное количество свиней.
— Понятно, у нас это называется банкетом.
