Луи Жаколио - Питкернское преступление
Иначе нельзя объяснить, каким образом обитатели островов Сандвичевых, Таити, Воскресения и Новой Зеландии, совершенно не знавшие друг друга до появления европейцев с их улучшенными способами передвижения, говорили на одном языке, имели одинаковые предания о сотворении мира и одинаковые религиозные верования.
Однако это мнение находит подтверждение в одной старой легенде, сохранившейся на всех этих островах. Между прочим, в ней говорится:
«Давным-давно эти острова составляли два большие материка, населенные желтыми и черными людьми, вечно враждовавшими друг с другом. Но богам скоро надоели эти постоянные ссоры, и они поручили Океану помирить их, тогда последний затопил оба материка и после уже нельзя было его заставить возвратить раз приобретенное. Одни вершины гор и высоких плоскогорий были властью богов спасены от яростных волн».
Некоторые ученые, чтобы объяснить странность приведенных мною фактов, полагали возможным допустить гипотезу, что островитяне могли сообщаться между собой при помощи своих пирог. Но это не давало ключа к загадке, так как страны, которые в древности, как, например, Аравия и Индия, Мадагаскар и Африка и множество других, имевшие между собой сношения, не заимствовали друг у друга ни языка, ни нравов, впрочем, самый меньший недостаток этой гипотезы состоит в том, что она абсолютно невозможна. Вот что по этому поводу говорит Бовис:
«Я не знаю, какой моряк мог бы допустить мысль, что пироги, как бы они ни были хорошо построены и усовершенствованы, могли переплывать пространства в 500 или 600 миль, не имея притом никакой определенной цели и предоставленные всецело изменяющемуся направлению ветра, дующего смотря по временам года.
Затем, как могли бы они положить в свои пироги достаточно припасов даже для того, чтобы провести в море недели две? »
Еще одно доказательство древности этих народов, которые некогда находились на одном континенте, заключается в совершенстве их форм (в особенности таитяне, мужчины и женщины похожи на греческие статуи), а главное, в развитии их ума. Достаточно пробыть между ними несколько времени, чтобы видеть, что перед вами отпрыски одной из могущественнейших рас древности.
Я не могу удержаться, чтобы не привести пример. Когда на остров Таити прибыли протестантские миссионеры, царствовавшие в то время над всем архипелагом, Помаре Великий не только принял христианство, но немедленно устроил у себя правление по английскому образцу и созвал парламент, которому поручил "составить кодекс.
Нет сомнения, что подобная попытка у других, так называемых диких народов, обязательно бы провалилась, благодаря своей неприменимости.
Во время обсуждения кодекса о наказаниях, дебаты о наказании за убийство заняли два заседания: дело шло о том, должна ли кровь человека быть проливаема рукою закона.
Собрание объявило, что не будет руководствоваться ни своими обычаями, ни древними предрассудками, а только разумом и справедливостью. Было предложено два наказания: смертная казнь и вечное изгнание на необитаемый остров.
Первым, кто потребовал слова, был Гитоти, старший начальник Папекти. Вся его речь, точно так же как и последующие, взяты из летописи этой страны. Он встал, поклонился председателю и произнес:
«Без сомнения, вечное изгнание на необитаемый остров — отличное предложение, но у меня уже несколько дней тому назад зародилась мысль, которую вы свободно поймете, если выслушаете мою речь. Скажите мне, разве законы Европы, этой стороны, от которой мы получили столько добра, не должны быть хороши? А по законам Европы всякий убийца наказывается смертью. Вот мысль, которая мне не дает покоя: быть может, мы поступим хорошо, если будем делать так же, как делают народы Европы? Вот и все, что я имел сказать по поводу вопроса о наказаниях за убийство».
После речи Папекти наступило молчание, прежде чем принять решение, каждый соображал о том, что услышал.
Надо заметить, что за все время существования этого парламента никогда не было случая, чтобы говорили сразу два оратора, чтобы они обменялись колкостями, и чтобы кто-нибудь хотел выставить свои знания на счет другого. Никто не опровергал и не разбирал мнения предшествовавших ему ораторов, не обратив внимания на то, что в них было дельного.
Оглянувшись вокруг, чтобы видеть, не встал ли кто-нибудь другой, Утами, главный начальник Пунавиа, поклонился председателю и заговорил:
«Начальник Папекти говорил отлично, сказал он. Мы получили из Европы действительно много хорошего, и никто не станет спорить, что в обычаях ее народов есть много достойного подражания, но мне кажется, что Гитоти заходит немного далеко, и следование его словам может нас привести к полнейшему изменению наших нравов и обычаев. Если мы примем смертную казнь только из подражания Европе, то нам, пожалуй, придется по той же причине наложить очень строгое наказание на того, кто разрушит дом, возьмет животных, плоды, или на тех, кто принимает чужое имя. Между тем мы знаем, что сломать нашу бамбуковую хижину небольшая беда, и что при нашей общественной жизни взять мясо и плоды, когда человек голоден, есть не преступление, а право. Найдете ли вы на Таити такого человека, который заявил бы, что за это следует наказывать? Нет, это было бы крайне несправедливо, и так как то, что может быть дурно в Европе, не считается таким у нас, то мы и не должны вообще руководиться тем, как в Европе говорят законы. Я нахожу, что изгнание как мера наказания за убийство более отвечает условиям нашей жизни… Я окончил свою речь».
Затем, после непродолжительного молчания, поднялся начальник Упуару, человек благородный и умный.
Он прежде всего обратился к предшествовавшим ораторам с несколькими лестными словами, а потом прибавил, что, по его мнению, как первый оратор, так и второй были отчасти правы и неправы.
«Мой брат Гитоти, — произнес он, — предложивший в . виде наказания за убийство смертную казнь только потому, что так водится в Европе, глубоко ошибался, как это уже доказал Утами: действительно, мы должны руководствоваться не законами Европы, а Ареа (на туземном наречии это слово означает Библия). Вам знакомо это место:
«Кровь человека, пролившего кровь другого человека, будет пролита человеком».
Весьма возможно, что эти слова и послужили основанием для закона в Европе, этого я утверждать не могу, но во всяком случае, я согласен с Гитоти и не согласен с Утами, и не потому, что таков закон Европы, но потому, что так говорит Ареа, вот по этой причине мы и должны наказывать убийцу смертью, а не простым изгнанием».
Присутствующие переглянулись. Казалось, что речь оратора произвела сильное впечатление, в особенности, когда он подтвердил свое мнение не примером Европы, а авторитетом священного писания. Тогда поднялся новый начальник, Тати, один из столпов государства, его внушительный вид и богатое одеяние заставили присутствующих забыть предшествовавшего оратора.
