Николай Ломакин - Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов (сборник)
– Вслед за солнцем – это значит в сторону Европы, дабы поскорее завоевать сибирские провинции от Тобольска до Урала.
– А если я двинусь навстречу сему факелу небес?
– Тогда заодно с Иркутском ты подчинишь своей власти богатейшие области центра Сибири.
– Но как быть с армиями петербургского султана? – спросил Феофархан, наделяя этим диковинным титулом императора всея Руси.
– Они не страшны тебе ни на западе, ни на востоке, – заверил Иван Огаров. – Вторжение произошло так внезапно, что Иркутск или Тобольск, словно созревший плод, упадет тебе в руки прежде, чем они подоспеют на помощь. Царские войска были раздавлены под Кдлыванью, так будет везде, где твои воины сразятся с безмозглыми солдатами Запада.
Помолчав с минуту, эмир спросил:
– А что подсказывает тебе твоя преданность нашему делу?
– По-моему, – с живостью отвечал Иван Огаров, – надобно идти навстречу солнцу! Напитать наших коней травой восточных степей! Овладеть Иркутском, столицей восточных провинций, а заодно взять такого заложника, который один стоит целого края. Надо, чтобы в наши руки попал если не сам царь, то великий князь, его брат.
Это и было главной целью, к которой стремился Иван Огаров. Послушав его речи, можно было принять этого человека за одного из свирепых последователей Степана Разина, прославленного разбойника, в XVIII столетии опустошавшего юг России. Захватить великого князя, беспощадно расправиться с ним – только это могло в полной мере утолить его ненависть! Одновременно взятие Иркутска привело бы к тому, что вся восточная Сибирь тотчас попала бы под ханскую власть.
– Так мы и поступим, Иван, – отвечал Феофар.
– Каковы будут твои наказы, мой повелитель?
– Сегодня же перевести нашу штаб-квартиру в Томск.
Иван Огаров откланялся и, сопровождаемый старшим сокольничим, удалился, чтобы позаботиться об исполнении эмирского приказа.
Он совсем было собрался вскочить в седло и скакать на аванпосты, когда неподалеку, в той части лагеря, где держали пленных, послышался какой-то шум. Раздались крики, грянули два-три ружейных выстрела. Что там происходит? Попытка бунта или побега, которую надлежит немедленно подавить?
Вместе со старшим сокольничим Иван Огаров направился туда, но успел сделать лишь несколько шагов: почти тотчас перед ним возникли, вырвавшись из общей массы, два человека, которых солдаты не сумели удержать.
Сокольничий, не нуждаясь в дополнительной информации, сделал жест, равносильный приказу умертвить обоих, и головы пленников скатились бы наземь, если бы Иван Огаров не произнес каких-то слов, остановивших уже занесенную над ними саблю.
Русский мигом смекнул, что это иностранцы, и велел подвести их к нему.
Это были Гарри Блаунт и Альсид Жоливе.
С того момента, когда полковник Огаров появился в лагере, они добивались, чтобы их отвели к нему. Солдаты отказывались. Отсюда потасовка, попытка к бегству, выстрелы, к счастью, ни одного из журналистов не задевшие, но их казнь не заставила бы себя ждать, если бы не вмешательство эмирского союзника.
Последний с минуту разглядывал пленников, которые показались ему абсолютно незнакомыми. А между тем они были свидетелями той сцены на почтовой станции в Ишиме, когда Иван Огаров ударил Михаила Строгова. Но разъяренный проезжающий тогда не обратил внимания на тех, кто был в соседней комнате.
Однако Гарри Блаунт и Альсид Жоливе, напротив, сразу его узнали, и француз шепнул спутнику:
– Смотрите-ка! Полковник Огаров и грубиян из Ишима – одно и то же лицо!
Затем прибавил, по-прежнему на ухо приятелю:
– Изложите-ка наше дело, Блаунт. Вы окажете мне услугу. Этот русский полковник в стане эмира мне противен, я не могу побороть презрения, и если даже моя голова благодаря ему останется на плечах, глаза бы не глядели на его физиономию!
Говоря так, Альсид Жоливе всем своим видом выражал полнейшее и притом высокомерное равнодушие.
Понял ли Иван Огаров, что поведение пленника для него оскорбительно? Если и так, он этого ничем не проявил.
– Кто вы такие, господа? – осведомился он по-русски, хоть и очень холодно, но обходясь без своей обычной грубости.
– Корреспонденты двух газет, английской и французской, – коротко отрекомендовался Гарри Блаунт.
– У вас, несомненно, есть документы, подтверждающие это и удостоверяющие вашу личность?
– Вот бумаги, свидетельствующие о наших полномочиях. Они выданы нам в России английским и французским консульствами.
Полковник Огаров взял грамоты, которые протягивал ему Гарри Блаунт, и внимательно их прочитал. Потом осведомился:
– Вы просите разрешения наблюдать за нашими военными действиями здесь, в Сибири?
– Мы просим лишь, чтобы нам вернули свободу, – сухо отвечал английский газетчик.
– Вы свободны, господа, – сказал Иван Огаров. – Мне будет любопытно почитать ваши репортажи в «Дейли телеграф».
– Сударь, – отозвался англичанин, демонстрируя самую непробиваемую флегму, – это вам обойдется в шесть пенсов на номер, не считая почтовых расходов.
И, сообщив это, Гарри Блаунт повернулся к своему спутнику, казалось, вполне одобрявшему подобный ответ.
Иван Огаров и глазом не моргнул. Дал шпоры коню и, сопровождаемый эскортом, вскоре исчез в облаках пыли.
– Ну-с, господин Жоливе, как вам нравится полковник Иван Огаров, генерал-аншеф ханского воинства? – полюбопытствовал Гарри Блаунт.
– Меня, дорогой собрат, – сулыбкой откликнулся Альсид Жоливе, – особенно впечатлил эффектный жест, который сделал этот сокольничий, приказывая снести нам головы!
Как бы там ни было и какие бы мотивы ни побудили Ивана Огарова так обойтись с двумя журналистами, оба оказались на свободе и могли сколько угодно рыскать по театру военных действий. Они отнюдь не собирались выходить из игры. Антипатия, которую они ранее испытывали друг к другу, сменилась самой сердечной дружбой. Испытания сблизили их, теперь им и в голову не могло прийти расстаться. Мелочное соперничество отныне и навсегда стало между ними невозможным. Гарри Блаунт не мог забыть, чем он обязан своему спутнику, который никоим образом не старался ему об этом напоминать, да ив конечном счете их сближение, облегчая для обоих сочинение репортажей, должно было послужить на пользу читателям.
– А теперь, – сказал Гарри Блаунт, – что мы станем делать со своей свободой?
– Злоупотреблять ею, черт возьми! – отвечал Альсид Жоливе. – Преспокойно отправимся в Томск, посмотрим, что там делается.
– До того момента, надеюсь, очень близкого, когда мы сможем присоединиться к какому-нибудь русскому корпусу?
