Генри Мортон - Лондон. Прогулки по столице мира
Одно из его замечаний доставило мне искреннее наслаждение. После минутного молчания, продолжая голодными глазами разглядывать какого-то аллигатора, он грустно обронил: «А вот игуану я так и не попробовал».
Во время войны у членов Зоологического общества и их друзей вошло в моду брать на себя ответственность за обеспечение животных продовольствием. Они еженедельно вносили собственные деньги в кассу зоопарка и брали животных под свою опеку. Практика оказалась настолько популярной, что продолжается по сей день. Чтобы стать «приемными родителями» колибри, нужно платить по шиллингу в неделю. Это самое дешевое опекунство из всех возможных. Если вы захотите взять под опеку слона, то, как и следует ожидать, подобная ответственность окажется самой дорогостоящей: двадцать шиллингов еженедельно. Возможно, только в этой стране, жители которой обожают животных, могла возникнуть необходимость в уведомлениях следующего содержания: «Обращаем внимание на то, что приемных животных запрещается выводить за пределы парка».
2Одно из моих самых ранних, еще детских воспоминаний о Лондоне связано с восковыми фигурами мадам Тюссо. Эти фигуры произвели на меня такое впечатление, что, даже став взрослым, я старательно обходил музей стороной.
Ночью 18 марта 1925 года редактор отдела происшествий сообщил мне, что в районе Мэрилебон-роуд сильный пожар, и я со всех ног помчался в указанном направлении. Прибыв на место, я стал свидетелем одного из самых опустошительных пожаров, какие мне только приходилось видеть. Сотни восковых фигур музея мадам Тюссо охватывали языки ярко-красного пламени. На какое-то мгновение пожар, казалось, потух, но затем разгорелся с еще большей силой и пожрал пару королев, какого-то президента и нескольких поэтов. Утром я поговорил со спасателями, и они разрешили мне осмотреть все еще дымившиеся руины. Огонь не пощадил ни единого экспоната.
Все были уверены, что с выставкой мадам Тюссо покончено, но, к счастью, уцелели формы, с помощью которых и отлили заново экспонаты этой исторической коллекции. Таким вот образом возникло новое, еще более грандиозное собрание фигур мадам Тюссо, которое по праву занимает достойное место среди прочих достопримечательностей Лондона. Именно его я и увидел, когда все-таки отважился снова посетить этот музей.
Большинство справочников заставляют поверить в то, что восковые фигуры стали популярны в этой стране только после того, как мадам Тюссо нашла прибежище в Лондоне после треволнений, выпавших на ее долю во времена Французской революции. Но это неверно. Восковые фигуры пользовались в Англии популярностью. Участники похоронных процессий несли восковые изображения мертвецов, которые впоследствии выставлялись на всеобщее обозрение перед жаждущими зрелищ толпами в Вестминстерском аббатстве. Приблизительно за сотню лет до того, как мадам Тюссо прибыла в Англию, в Лондоне имелись по меньшей мере три действующие выставки восковых фигур. Вероятно, самой известной была выставка миссис Сэлмон, в таверне «Хорн» на Флит-стрит. Кроме нее, существовала экспозиция миссис Голдсмит на Грин-Корт в Олд-Джуэри и коллекция миссис Миллз во внутреннем дворике Эксетер-Чейндж на Стрэнде. Миссис Миллз не только демонстрировала фигуры великих людей того времени, но и указывала в своем рекламном листке, что «желающие могут на приемлемых условиях получить собственные восковые фигуры или фигуры своих почивших друзей». Интересно отметить, что еще до прибытия в Англию великой королевы восковых фигур этот бизнес уже находился в женских руках. Хотелось бы знать, почему.
Мне кажется, многие из тех, кто приходит в музей мадам Тюссо, не подозревают о том, что эта маленькая экстравагантная женщина прожила гораздо более яркую и насыщенную событиями жизнь, чем большинство персонажей ее выставки. Мари Гресхольц родилась в швейцарском городе Берне в 1760 году. В шесть лет она уехала в Париж вместе с доктором Жаном Христофором Курциусом, приходившимся ей дядей. В Париже он открыл ставший модным музей восковых фигур. Его студию часто посещали представители французской аристократии и такие люди, как Вольтер, Дидро, Руссо и Мирабо. Вскоре юная Мари превзошла своего дядю в искусстве создания восковых фигур. «Своими тонкими пальчиками она творила колдовство», — высказался о ней один писатель.
Уж не знаю, каким образом и почему искусство создания восковых фигур стало всеобщим увлечением. Подобно Нерону, который, как говорят, играл на кифаре, когда горел Рим, французская аристократия лепила из воска яблоки и груши, когда революционеры точили ножи гильотины. Юной Мари предложили поселиться в Версале, чтобы помочь сестре Людовика XVI Елизавете овладеть этим искусством. При королевском дворе, на который вот-вот должна была обрушиться неистовая ярость Французской революции, она провела девять лет. Одним из первых признаков надвигающейся трагедии оказалась разгневанная толпа, собравшаяся 12 июля 1789 года возле студии Курциуса. Чернь требовала выставить восковые фигуры на всеобщее обозрение. Таким же способом они добились выдачи бюстов Неккера и герцога Орлеанского. С этими бюстами простолюдины шумной толпой прошли по улицам Парижа; так на парижских улицах впервые пролилась кровь: толпа, которая несла восковые фигуры, ввязалась в стычку с отрядом из состава Германского полка. Всего лишь два дня спустя была взята Бастилия.
Предугадав ход событий, Курциус забрал племянницу из Версаля и поселил ее в своей студии. Между тем революция обернулась разгулом террора. Самым неожиданным образом музей восковых фигур приобрел новую, весьма зловещую славу. Кто лучше Курциуса и его племянницы мог воспроизвести в воске фигуры жертв гильотины? Сразу же после казни в студию привозили окровавленные головы и приказывали делать слепки и копии. Юной Мари частенько приходилось снимать посмертные маски с лиц многих благородных, ни в чем не повинных людей, в том числе друзей. Говорят, в такие моменты она работала со слезами на глазах.
Когда террор обратился против тех, кто его вызвал, Мари Гресхольц пришлось снимать посмертную маску с «друга народа» Марата, с Шарлотты Корде и Робеспьера. Не прошло и часа с момента казни последнего, как ей доставили его голову. Невозможно отделаться от мысли, что Комната ужасов, которая вот уже более столетия является частью экспозиции музея Тюссо, не что иное, как дань тем суровым испытаниям, через которые прошла Мари Гресхольц. Часто говорят, что на создание этой отвратительной экспозиции Мари вдохновила Пещера преступников, представлявшая собой часть парижской выставки ее дяди. Но разве не очевидно, что атмосфера чудовищной жестокости, царящая в Комнате ужасов, имеет более глубокую психологическую подоплеку?
