Луи Буссенар - Охотники за каучуком
После шести часов такой дороги Маркиз совершенно изнемог. Бесконечные препятствия, падения, уколы, удары тяжелых веток и лиан доконали его.
Неукротимый темперамент до сих пор помогал преодолевать голод, жажду и опасности. И на помощь это прекрасное качество характера всегда приходило, когда в нем была острая необходимость. Но эту тягомотину даже неунывающий Маркиз оказался не в состоянии побороть.
Он изрыгал проклятия, кляня ненавистный лес. Однако тот, похоже, не желал обращать на парижанина ни малейшего внимания. Присутствие разгневанного человека не беспокоило вековые деревья.
— О, тропическая природа! Сколько раз художники и писатели воспевали твои красоты! Но кто из читающих романы и смотрящих картины знает, что на самом деле скрывается за этими красотами? Горе тому, кто осмелился проникнуть под эти кроны! Он будет исколот, избит, семь потов сойдет с него. Мерзкие, грязные, растрепанные — вот какими выйдете вы из тропического леса! Смеетесь, месье Шарль? А я в бешенстве. Больше ни о чем и думать не могу. Раньше, когда я был солдатом, мне случалось хаживать в дальние походы с тяжелым вещевым мешком за плечами. Но там, по крайней мере, мы знали, куда и зачем идем. Мы пели, балагурили, а если и уставали, то все же чувствовали себя людьми. А здесь я, по-моему, превратился в обезьяну. Я уже больше не человек! Все мои усилия направлены на то, чтобы окончательно не потерять своего лица. Но разве здесь это возможно? Идешь все время с опущенной головой. Не дай Бог не заметить какое-нибудь препятствие. Свалишься и разобьешь физиономию за милую душу или получишь толстенной веткой по глазам. Листья на деревьях острые, словно лезвия. А если недоглядишь, скатишься в овраг, и поминай, как звали. Все это бедный разум не в силах выдерживать ежесекундно и ежедневно — по двенадцать часов без передыху!..
Однако вскоре бедному Маркизу запретили и причитать. Лес становился почти непроходимым не только для белых, но и для индейцев. Нужно было быть предельно внимательным и не потерять из виду идущих впереди.
Заросли густели. Надвигался сумрак.
Теперь шли, согнувшись в три погибели, опустив головы. То и дело приходилось нагибаться почти до земли, чтобы пролезть под упавшим деревом. В таких условиях и индейцы замедлили шаг.
Запутавшись в лианах, один из них упал. Другой силился вырваться из лап колючего кустарника, исцарапанный до крови. Тот, что вел всех за собой, заблудился. Он искал тропинку, прорубая себе дорогу с помощью сабли. Четвертый зацепился за ветку, которая, отлетев, больно ударила шедшего следом.
Наконец досталось и Шарлю, тому самому Шарлю, который прожил в этих местах не один год и ко всему привык. Он наткнулся на колючее дерево, изорвал одежду и получил чувствительный удар по голове. Шляпа его повисла на ветвях. Индеец попытался достать ее — вскарабкался наверх, но сорвался, упал, а вслед за ним на головы несчастных посыпалась целая лавина веток и листьев. Дождь оказался не таким безобидным: вместе с листьями на головы обрушились десятки клещей, сороконожек и скорпионов.
Чего же еще!
Вдруг все услышали голос Винкельмана. Сначала даже нельзя было понять, откуда он раздавался.
— Не шевелитесь! Осы!
Эльзасец замер у дерева, к стволу которого прилепилось осиное гнездо. Осы были огромные, с палец величиной. Местным жителям хорошо знакомы эти грозные насекомые.
Гнездо, сделанное из вещества, напоминающего картон, достигало одного метра в диаметре. Свирепые хозяева потихоньку вылетали из своего убежища и кружили над головой Винкельмана. Несчастный боялся не только пошевелиться, но даже и вздохнуть. Он старался не моргать и, если бы это было в его власти, заставил бы сердце перестать биться.
Все замерли: Шарль — в гуще кустарника, Маркиз — растянувшись плашмя на земле, Хозе — на спине, индейцы — в самых невероятных позах. Все стояли, лежали, сидели как вкопанные, объятые ужасом.
Одно неосторожное движение, и стая ос накинется на жертву.
Благодаря Винкельману, в который уже раз проявившему хладнокровие, опасности удалось избежать. Минут пятнадцать, правда, пришлось не шевелиться. Но потом насекомые вернулись в гнездо, не найдя, очевидно, ничего интересного для себя в этих неподвижных фигурах.
Опомнившись, люди продолжили путь.
— Долго еще? — взмолился парижанин. — Еще немного, и я останусь здесь до тех пор, пока власти не проведут железную дорогу или трамвай.
— Часов шесть, сеньор Маркиз, — ответил Хозе.
— А что дальше?
— Дальше — другой лес. Но там совсем нет подлеска, поэтому идти гораздо легче.
— Скажите, а что это за деревья? Неужели они разные? Мне кажется, что все на одно лицо. Когда я буду вытаскивать из кожи их мерзкие колючки, мне бы хотелось знать, как назывались те растения, которые доставили мне столько невыразимого удовольствия.
— Я знаю только те наименования, что известны местным жителям.
— Все равно.
— Ну что ж! Вот это ибирапитанга, знаменитое бразильское дерево. Из него добывают красную краску. Вот там ипе. Годится для луков. Рядом с вами массарандуба, достигает в высоту тридцати метров. Его сладковатый сок очень вкусен…
— Значит, его можно пить?
— Конечно!
— Так попробуем! Право же, это не из любопытства.
Маркиз подошел к дереву и рубанул по стволу мачете.
Тут же показалась белая, напоминающая сливки, жидкость, и парижанин припал к тоненькой струйке, причмокивая, как котенок над блюдечком молока.
— Продолжайте, дорогой мой. У вас очаровательный вид. Вы познаете ботанику, так сказать, не понаслышке… Теперь взгляните вон туда. Это итауба.
— Знаменитое каменное дерево, из которого наши лже-кайманы делают свои лодки?
— Оно самое.
— Великолепно! Не меньше трех метров в диаметре! Вот это громадина! А как называется вон то, увешанное коричневыми плодами?
— Сапукайя. Там — абиурана. Рядом кажасейро, чьи красивые ягоды называют местными яблоками.
— Как жаль, что нельзя вскарабкаться наверх и нарвать их! Придется обойтись без этой вкусноты.
— Если хотите продолжать, то взгляните сюда. Это железное дерево. Его еще называют черепаховым. Нет лучшей древесины для столяра. Вот так называемое ценное дерево: его кору и ароматные масла используют в медицине и парфюмерии. Далее, фиолетовое — видите, какой великолепный цвет. Атласное: у этого древесина ярко-желтая, почти янтарная…
Вдруг мулат умолк на полуслове, потом удивленно ахнул и бросился в чащу, не обращая внимания ни на лианы, опутывавшие тело, ни на колючки, ни на режущие кожу листья, ни на корни, попадавшиеся под ногами.
