Жюль Верн - Мореплаватели XVIII века
и остановимся лишь на сведениях, относящихся к последним дням Мунго Парка.
В Сансандинге Исаак встретил Амади Фатуму, негра, который сопровождал Мунго Парка в плавании до Джолибе и присутствовал при его смерти; тот рассказал следующее:
«Мы отплыли от Сансандинга и через два дня достигли Силлы, того места, где закончилось первое путешествие Мунго Парка.
Еще два дня плавания привели нас затем в Дженне. Когда мы плыли по озеру Дебо, за нами увязались три лодки с неграми, вооруженными пиками, копьями и луками, но не имевшими ружей. Мы миновали Ракбару, затем Тимбукту, где за нами снова погнались три лодки, и нам пришлось с оружием в руках отражать нападение, убив при этом нескольких туземцев. У Тур-ма-Таруса на нас напали семь лодок, но их атака была отбита. До Каффы, где мы остановились на день, пришлось выдержать еще несколько стычек, принесших неграм большие потери. Затем
мы спустились по реке и бросили якорь в Буреме. На следующий день мы заметили отряд арабов, беспрепятственно пропустивший нашу лодку.
Теперь мы вступили в страну Хаусу. Через день мы прибыли в Яур.
Мунго Парк послал Амади Фатуму в город купить провизию и вручить подарки местному вождю. Принимая подарки, тот спросил, вернется ли белый путешественник, чтобы осмотреть его страну. Мунго Парк, которому передали вопрос вождя, счел нужным дать отрицательный ответ. Вероятно, это послужило причиной его смерти. Вождь, убедившись в том, что больше никогда не увидит Мунго Парка, решил завладеть подарками, предназначенными королю.
Назавтра вождь, предупрежденный об отъезде белых путешественников, отправил отряд в деревушку Бусса, расположенную на берегу реки. Когда показалась лодка европейцев, в нее полетел град камней и стрел. Кинув в реку багаж, Мунго Парк и его спутники бросились в воду, и все утонули».
Так печально кончилась жизнь первого европейца, проплывшего по Нигеру и побывавшего в Тимбукту. Впоследствии было сделано еще много подобных попыток, но почти все они потерпели неудачу.
В конце XVIII века двое из лучших учеников знаменитого естествоиспытателя Линнея совершили путешествие для изучения природы Южной Африки. То были Спаррман, занявшийся изучением животного мира, и ботаник Тунберг. Отчет об исследованиях Спаррмана, прерванных, как мы уже упоминали, путешествием в Океанию с экспедицией Кука, вышел в свет первым. На французский язык его перевел ле Турнер. В предисловии – такова уже традиция переводчиков – ле Турнер выражал сожаление по поводу гибели ученого путешественника, умершего во время скитаний по Золотому берегу. К тому времени, когда перевод вышел в свет, Спаррман вернулся живым и здоровым, поставив ле Турнера в несколько неловкое положение из-за допущенной тем ошибки.
30 апреля 1772 года Спаррман вступил на землю Африки, высадившись на мысе Доброй Надежды. В ту эпоху Кейптаун представлял собой маленький городок и занимал всего две мили в длину и столько же в ширину вместе с примыкавшими к нему садами и огородами. Вдоль широких улиц росли дубы; дома были снаружи выбелены или выкрашены в зеленый цвет, чему Спаррман не переставал удивляться.
Приехав в Капскую колонию,[164] естествоиспытатель воспользовался возможностью совершить несколько экскурсий в окрестности и взобраться на Столовую гору, что было сопряжено с некоторым риском. За время этих прогулок он смог также изучить образ жизни буров и их взаимоотношения с рабами. О настроении последних можно судить по тому, что всем фермерам приходилось на ночь запирать дома и держать под рукой заряженные ружья. Колонисты большей частью отличались примитивным гостеприимством, несколько забавных примеров которого приводит Спаррман.
«Я подошел, – рассказывает он, – к дому фермера, по фамилии Ван дер Спей; это был вдовец, уроженец Африки и отец владельца виноградников Красная Констанса или Старая Констанса.
Прикидываясь, что не замечает меня, он неподвижно стоял в аллее, ведущей к дому. Когда я приближался к нему, он не сделал ни шага навстречу, но взяв меня за руку, приветствовал следующими словами: «Здравствуйте, добро пожаловать! Как вы поживаете? Кто вы такой? Стакан вина? Трубку табаку? Не хотите ли чего-нибудь поесть?» Я отвечал на вопросы также лаконично и принимал все предложения по мере того, как они делались. Его дочь, стройная добродушная девочка лет двенадцати- четырнадцати, подала на стол великолепный кусок тушеной бараньей грудинки с гарниром из моркови: после обеда она с такой милой улыбкой предложила мне кофе, что я не знал, чему отдать предпочтение – обеду или молодой хозяйке. Скромность и сердечная доброта так и сквозили в чертах лица и поведении отца и дочери. Я несколько раз обращался к хозяину, пытаясь вызвать его на разговор; он отвечал кратко и сдержанно. Я отметил, что он никогда первый не нарушал молчания, если не считать единственного случая, когда он предложил мне остаться у них до завтра. Я все же распрощался, горячо тронутый столь редкими проявлениями доброжелательства…»
Спаррман совершил несколько небольших путешествий, в частности в Хаут-Бей и в Парл, во время которых имел возможность установить, насколько по большей части преувеличены рассказы Кольбе, побывавшего до него в этих краях.
Спаррман предполагал продолжать экскурсии зимой и проектировал путешествие внутрь страны на будущую весну, но в это время на мыс Доброй Надежды пришли фрегаты «Резо- льюшен» и «Адвенчер» под начальством капитана Кука. Форстер предложил молодому шведскому естествоиспытателю сопровождать его, что дало Спаррману возможность побывать в Новой Зеландии, Тасмании, Австралии, на Таити, на Огненной Земле, во льдах Антарктики и в Новой Южной Георгии. Затем он вернулся на мыс Доброй Надежды, где высадился 22 марта 1775 года.
Прежде всего Спаррман приступил к подготовке путешествия в глубь страны; для увеличения своих денежных средств он в течение зимы занимался медицинской практикой. Он постепенно приобретал семена, лекарства, ножи, огнива, коробки с трутом, спирт для хранения образцов. Наконец весь груз был уложен на огромную телегу, запряженную пятью парами волов.
«Необходимо, – рассказывает он, – чтобы возница не только обладал сноровкой и опытом в обхождении с этими животными, но чтобы он, кроме того, искусно владел африканским кнутом. Кнуты состоят из кнутовища длиною в пятнадцать футов и ремня чуть подлиннее, кончающегося трехфутовой плеткой из сыромятной кожи. Возница держит это грозное орудие двумя руками и, сидя на козлах телеги, может достать им до передней пары волов. Он должен безостановочно распределять удары, уметь попадать туда, куда хочет, и бить так, «чтобы шерсть животного летела из-под плетки».
