Жюль Верн - История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века
Инструкции заканчивались чрезвычайно интересными соображениями, свидетельствовавшими о дальновидных взглядах правительства.
«Его величество, — писал адмирал Розамель, — имеет в виду не только прогресс гидрографии и естественных наук; королевская забота об интересах французской торговли и о развитии инициативы наших судовладельцев заставляет его с более широкой точки зрения подойти к задачам вашей экспедиции и к ожидаемым от нее результатам. Вам предстоит посетить множество пунктов, изучение которых чрезвычайно важно для определения ресурсов, какие могут быть использованы нашими китобойными судами. Вы должны собрать все возможные сведения, чтобы, руководствуясь ими, эти суда с большим успехом могли совершать свои плавания. Вы будете заходить в гавани, где уже завязаны торговые отношения и где появление военного корабля может оказать благотворное действие, и в другие места, в которых изделия нашей промышленности, возможно, найдут себе рынки сбыта, до сих пор неизвестные и о которых по возвращении вы сможете сообщить ценные данные».
Луи-Филипп лично пожелал Дюмон-Дюрвилю успеха, а Академия моральных наук и Географическое общество проявили живейший интерес к его начинанию. К сожалению, нельзя этого сказать об Академии наук — несмотря на то, что в течение двадцати с лишним лет капитан Дюрвиль не переставал заботиться о пополнении богатств Естественно-исторического музея.
«Было ли это результатом кастовой замкнутости или предубеждения против меня, — писал Дюрвиль, — но руководство Академии наук проявило мало внимания к готовившейся экспедиции, и выражения, примененные при составлении инструкций, были по меньшей мере так холодны, как будто предназначались для человека, академии совершенно неизвестного».
Приходится сожалеть, что среди самых ярых противников этой экспедиции находился знаменитый физик Араго, открытый враг полярных исследований.
Иначе отнеслись ученые других стран; в первую очередь следует назвать Гумбольдта и Крузенштерна, которые прислали Дюрвилю поздравления по поводу новой экспедиции и выразили уверенность в том, что она окажет науке большие услуги.
После многочисленных задержек, связанных с оснащением кораблей, которые должны были доставить в Бразилию принца Жуэнвиля, корветы «Астролябия» и «Зеле» смогли наконец 7 сентября 1837 года покинуть Тулон. В последний день того же месяца они бросили якорь в гавани Санта-Крус на острове Тенерифе. Дюрвиль остановился здесь, а не на островах Зеленого Мыса, по той причине, что рассчитывал раздобыть вино, а также для того, чтобы произвести наблюдения над величиной составляющих геомагнитного поля и определения высот; его упрекали за невыполнение этих работ в 1826 году, хотя все прекрасно знали, что в то время он не был в состоянии это сделать.
Несмотря на нетерпение, с каким молодые офицеры ждали возможности повеселиться на берегу, им пришлось подвергнуться четырехдневному карантину, незадолго до того установленному из-за слухов о нескольких случаях чумы, наблюдавшихся в Марсельском порту. Мы не будем подробно останавливаться на восхождении на вершину пика, совершенном Дюбузе, Куваном и Дюмуленом; достаточно будет привести несколько восторженных фраз Куван-Дебуа:
«Добравшись до подножия остроконечной вершины, — рассказывает офицер, — мы в течение часа карабкались по пеплу и осколкам камней и наконец достигли желанной цели — самой высокий точки этого чудовищного вулкана. Дымящийся кратер предстал перед нашими глазами в виде полого полушария, курящегося серой, усеянного обломками пемзы и камней; кратер имел в диаметре около четырехсот метров, в глубину — сто метров. Термометр, показывавший в десять часов утра 5° в тени, лопнул, когда его положили на землю около отверстия, откуда вырывались сернистые пары. По краям и внутри кратера имеется множество фумарол, из которых выделяется самородная сера, образующая нижнюю часть вершины. Скорость движения паров настолько велика, что временами слышны взрывы. Земля сильно раскалена, и местами на ней невозможно простоять даже несколько секунд. Оглянитесь теперь вокруг себя, посмотрите на три горы, нагроможденные одна на другую, — не правда ли, это дело рук великанов, пытавшихся взобраться на небо? Вообразите себе огромные потоки лавы, расходящиеся от одной точки и образующие корку, которую несколько веков назад вы не могли бы безнаказанно попирать ногами. Посмотрите вдаль на Канарские острова, рассеянные здесь и там по океану, разбивающемуся о берега того острова, на вершине которого стоите вы, вы — пигмеи!… Посмотрите, и вы будете вознаграждены за труды, понесенные вами для того, чтобы подняться на 3704 метра выше уровня моря[779], куда вас привело восхищение пред величественными картинами природы!»
К этому описанию нужно добавить еще несколько слов. Наши исследователи убедились, что на вершине пика свет звезд ярче, звук распространяется с большей легкостью; кроме того, они ощутили онемение конечностей и довольно сильную головную боль — хорошо известные симптомы так называемой «горной болезни».
В то время как часть руководителей экспедиции совершала эту научную прогулку, многие офицеры осматривали город, к числу достопримечательностей которого можно отнести лишь довольно невзрачное место общественных гуляний, называемое Аламеда[780], и францисканскую церковь. Окрестности представляют значительный интерес своими любопытными акведуками, по которым вода поступает в город, и лесом Мерседес, по мнению Дюрвиля, заслуживающим скорее названия вырубки, так как в нем теперь можно увидеть только кусты и папоротники.
Жители острова на вид жизнерадостны, но отличаются исключительной ленью; они не пьяницы, но ужасно неопрятны, и легкость нравов среди них беспримерна.
Двенадцатого октября оба корабля вышли в море, чтобы как можно скорее достичь полярных областей. Чувство человеколюбия заставило Дюрвиля зайти в Рио-де-Жанейро. Состояние одного гардемарина, с самого начала плавания страдавшего легочной болезнью, со дня на день ухудшалось, и пребывание среди льдов, вероятно, ускорило бы его конец; это и побудило командира изменить маршрут.
Оба корабля 13 ноября стали на якорь не в бухте Рио-де-Жанейро, а на рейде и задержались там лишь на один день, то есть ровно на то время, какое потребовалось для того, чтобы высадить на берег молодого Дюпарка и закупить немного свежих продуктов. Затем они продолжали путь на юг.
С давних пор Дюрвилю хотелось исследовать Магелланов пролив; его интересовала не только гидрография, ибо после тщательной съемки, произведенной английским капитаном Кингом (начатая им в 1826 году, она была закончена лишь в 1834 году Фиц-Роем), там оставалось не так уж много работы; его прельщала надежда собрать новые сведения из области естественных наук.
