Викторин Попов - Люди Большой Земли
— Но кулаки и шаманы всякие сплетни пускают, и ненцы боятся. Проводить коллективизацию в тундре скучновато, — с горечью говорил докладчик. — Нужно еще очень долго разъяснять. Конечно, в обычном сельском хозяйстве коллективизация осуществляется вокруг трактора. Там всякая машинность. У нас в тундре машину к хвосту оленя не прицепишь. Но нам нужны невода, моторные боты, капканы, ружья. Бедняк и середняк поймут выгоду колхоза, нужно только еще разъяснять. В районе Второго тундрового Совета уже организовано два самоедских оленеводческих колхоза… Мы — самые отсталые, в нашем районе еще очень велика сила шамана, но и наша земля постепенно через колхозы придет к лучшей жизни, к социализму.
— Вы хотите делать новую тундру! Этого не может быть! — крикнул член Совета, старик. — Олень от оленя отличается. Нет оленя похожего в точности на другого, всякий на свой лад построен. Как же объединить ненцев, когда мы все разные: я промышлять хочу, а другой валится спать…
— На Вайгаче, — перебил Гавря Тайбарей, — артель организована. Так уж драка была…
— Пьяные везде дерутся, — вставил Лабазов. — Мало ли где случаются драки.
— Отец с сыном не уживаются, делятся, а как можно многим вместе собраться? — сказал случайно присутствующий кулак, до сего молчавший. — Мне нужно к Новой Земле итти, другому к Варандеи, третьему на Урал. Как мы можем вместе? И неизвестно: куда глядит сова, куда пойдет песец!
Тогда в защиту колхоза высказался бедняк Никон, горячо приветствовала коллективизацию член РИК’а самоедка Клавдия, чей чум стоял тут же подле избушки Совета, и говорил то по-русски, то по-самоедски Игнатий Талеев.
Слово взял краевед Прокофьев:
— Труд человека в тундре машиной не заменишь, — это верно. Но есть участки, например морской промысел, где уже теперь лодку-душегубку надо выбросить, а вокруг моторного бота организовать ловецкий коллектив. Какая охота на лодке? У берега плескаться! Коллективизацию в этом районе тундры и нужно начинать с этих простейших форм. Ненец мыслит конкретно. Пока не увидит на примере, он не представит себе выгод коллективизации. Предлагаю: первые опыты ненецкого коллектива в этом районе провести в морском промысле, а после разъяснительной кампании подойти с осторожностью к коллективизации оленеводства.
— Товарищи! — начал с пафосом девятнадцатилетний культработник Наволоцкий. — Мы не можем, когда вся страна коллективизируется, терпеть процветание в тундре индивидуального хозяйства! Ленин сказал: коллективизация — путь к социализму. Нужно развить темпы, нужно принять меры!..
Театрально бил себя в грудь, стучал по столу. Узнав, в начале кочевки по тундре, что пятнадцать оленей аргишной упряжки принадлежат одному хозяину (пятнадцать оленей!!!), Наволоцкий выкинул лозунг: сто процентов немедленной коллективизации! А в тундре имеющий и 500 оленей считается середняком, если не пользуется наемной силой.
Лабазов, два года назад сменивший пастьбу оленей на учебники социализма, лучше других чувствует выгоды колхоза, но он понимает, что самоедская первобытность, своеобразие тундровой экономики требуют особого подхода.
— Ненцы до сего жили законом разобщенности, в одиночку кочуя за оленями, гоняясь за песцом на тысячи верст. Они не имели навыка самого простого общежития, они не знали машин, грамоты. XVI партсъезд правильно решил о недопустимости скоропалительного курса на коллективизацию в отсталых национальных областях. Сперва нужно ненцам хорошо разъяснить, — так говорил Ефим Лабазов.
Культбаза в Хоседа-Хард. Ненцы, ученики интерната, в часы отдыха.
Тобольский север. Зимняя одежда.
5
Ягельный эпос
Полночь, но светло по дневному. Солнце, блеснув зеленым лучом, восходит от Карского моря.
Гавря Тайбарей забросил невод. Стоя по колено в ледяной воде, мы общими силами вытягиваем невод на отлогий берег. В мотне — жирные омули, словно немытые сковородки огромные камбалы и головастая навага. Камбалу и навагу Гавря повыбрасывал обратно в море, как не принятые в их пищевом рационе. Гавря ел живого омуля со спины, присаливая его и похрустывая полярным диким луком, надерганным по лайдам.
У костра Гавря рассказывал о том, как с Вайгача исчез агент Госторга Золотарев. (Действительно, зимою было радио: «пропал Золотарев, вышедший из дома в одном белье»).
— У русского промышленника Корепанова, — говорит Тайбарей, — было две жены — русская и самоедка. Золотарев ухаживал за женою.
«Объяснил, что называется!» — подумал я про себя, но расспрашивать подробней за бесполезностью не решился.
Мы отогревали прозябшие ноги и окоченевшие руки. Краевед Прокофьев, развалившись на гальке в длинном казенном совике, повествует мне о ненцах. Пять лет он изучает народность, о которой в старое время появлялись отрывочные, полные экзотики, сведения случайно наезжих людей.
— Еще недавно, — говорил Прокофьев, — остатки самоедских племен жили в Саянских горах, но саянские самоеды денационализировались, растворившись в турецких народах, потеряв язык и культуру. Лишь олень у саянских карагассов свидетельствует самоедское прошлое турецкого племени да в напевах шаманов можно слышать еще многое, что дает право заключить о прямой, но давней связи карагассов с самоедами. И большеземельские самоеды потеряли лицо, смешавшись с коми-ижемским населением, только вот этот, восточный, район Большой Земли сохранил относительную чистоту культуры. Поэтому я и забрался сюда.
— Иные думают, — продолжает Прокофьев, заочно полемизируя с кем-то, — что самоеды живут только на дальнем севере. До сего времени остается малоизвестным, что самоедские племена в Сибири спускаются до Томска. «Сель куп», т. е. в переводе «таежные люди», принадлежат к южной ветви самоедского народа и являются живым свидетельством давнишней связи северных самоедов с карагассами. Двигаясь с Саян, самоеды по дороге застревали. Более сильные турецкие народы теснили их на север. Большеземельские самоеды-ненцы сохранили в преданиях память о войнах с остяками, с тунгусами и тавгийцами.
— Хотите, — предложил краевед, — мы пригласим сюда сказителя?
Он отыскал Микулу Лаптандера, слывшего за лучшего рассказчика. Микула ломался недолго, но сперва попросил омуля, которому он тут же свернул на бок голову и съел, как и Гавря, еще трепещущего.
По спискам Совета Микула значился Николаем Семеновым.
— Крестного попа-миссионера, видно, звали Семеном, — объяснил Прокофьев, — Лаптандер в переводе — житель низменности. Существует предание: когда общей семьей жить стало тесно, самоеды-разбились в разные стороны. Каждого тогда прозвали по местности или по другому признаку. Паган-седа, например, — житель холма, а Тайбарей — черный лоб, потому что в его меховой сюме была вшита черная вставка.
