Василий Пасецкий - В погоне за тайной века
15 июля 1816 года бриг «Рюрик» покинул Петропавловскую гавань и взял курс на север. Через пять дней корабль миновал остров Беринга, на горных вершинах которого белел снег. Корабль неожиданно накрыл необыкновенно густой туман. Семь дней плыли путешественники в белой мгле, не имея возможности определиться. Даже в 20 метрах впереди судна ничего не было видно. Было холодно и мокро. Сырость проникала во все части судна, пропитывала одежду вахтенных.
Коцебу приказал постоянно держать на кухне огонь, чтобы дежурные матросы сушили платье своих товарищей. Забота командира о своих спутниках принесла свои плоды. Он «имел удовольствие команду свою всегда видеть здоровою».[42]
Обитатели Камчатки.
Видя, что белая мгла не редеет, Коцебу решил приблизиться к матерому берегу, надеясь, что вблизи него туман исчезнет. Вскоре бриг «Рюрик» достиг острова Св. Лаврентия. Коцебу решил посетить его вместе с учеными-естествоиспытателями и приказал спустить две шлюпки. Недалеко от берега путешественников встретили местные жители. Коцебу «одарил их листьями табака» и «должен был принять маленькие подарки». Островитяне помогли им вытащить шлюпки. Однако объясниться с эскимосами ни Коцебу, ни Шамиссо, ни Эшшольц не могли. Отто Евстафьевич очень жалел, что не понимал языка своих новых «больших друзей».[43]
Эшшольц и Шамиссо отправились в горы. Коцебу остался среди островитян, объясняясь с ними знаками. Эскимосы пригласили его в хижину и всячески выказывали внимание.
В хижине на острове Св. Лаврентия.
«Мне, — писал Коцебу, — постлали на пол шкуру морского зверя, на которую должен я был сесть. Потом сам хозяин и некоторые из его приближенных стали по очереди ко мне подходить, обнимать меня и крепко тереться своими носами об мой нос, а в заключение послюнив руки начали меня гладить по лицу. Хотя сие изъяснение дружества мне не очень нравилось, но я переносил оное с веселым видом и начал дарить табаком. Друзья хотели было в знак благодарности опять возобновить свою нежность, но я вынув несколько ножей и бисеру, на который они немедленно обратили свое внимание, отвлек их тем от сего намерения. Теперь, когда лицу моему довольно уже досталось, дошло дело и до желудка, хозяин поднес мне на большом деревянном лотке китового жиру с просьбою покушать оного. Я не знал, что китовый жир между северными народами считается лакомым куском, которым потчевают гостей, но во мне один вид оного производил уже отвращение, я долго отказывался, но хозяин так неотступно просил и беспрестанно гладил засаленной рукой по лицу моему, что я наконец согласился проглотить несколько кусочков сего жиру, отчего на лицах всех островитян появилась улыбка радости; хозяин потом, чтоб позабавить меня, заставил других петь песни и бить в бубны».[44]
Путешественники благополучно добрались до брига. Их первая, непродолжительная экскурсия удалась на славу. Эшшольц и Шамиссо были довольны тем, что им удалось собрать удивительные редкости, художник Хорис радовался своим зарисовкам людей, живущих у ворот в страшный и загадочный Ледовитый океан, куда лежал их путь.
Снова наплыл густой туман. В течение суток бриг «Рюрик» лавировал вблизи острова Св. Лаврентия. Только вечером 28 июля погода прояснилась, и Коцебу увидел слева по курсу берега Азии. Он спешил на север. Но маловетрие затрудняло плавание. Прошло два дня прежде, чем он потерял из виду остров Св. Лаврентия, жители которого за это время несколько раз посетили корабль и навезли множество подарков.
Неведомые берега
30 июля Коцебу достиг Берингова пролива. Туман, столь много досаждавший экспедиции, исчез. Вдруг стали отлично видны берега Америки и Азии. «Рюрик» проходил мимо Гвоздевых островов, которые находятся в середине пролива. К северо-западу от них виднелся «довольно высокий остров», которого не было на карте и который Коцебу назвал островом Ратманова в память «лейтенанта, с которым под начальством Крузенштерна совершил вояж вокруг света».[45]
В час открытия сияло солнце. Удалось астрономически точно определить остров и проверить ход хронометров.
Затем экспедиция направилась к Валлийскому мысу (принца Уэльского), где виднелись поселения эскимосов. Но как ни хотелось Коцебу познакомиться с обитателями северо-западных берегов Америки, он не мог не воспользоваться ясной погодой для описи исследуемых мест.
«Возле моря, — писал Коцебу в журнале, — весь берег весьма низменный и к удивлению нашему покрыт был зеленою травою, даже и горы, которые возвышались внутри земли, мало были покрыты снегом. Столь чувствительная перемена в климате между островом Лаврентия и сим берегом достойна примечания: там нашли мы зиму, а здесь, где более надобно было ожидать оной по причине северного его положения, нас встретило лето».[46]
Чудесно, что стоят светлые ночи, даже более светлые, чем в далеком, милом Петербурге. Можно почти круглые сутки описывать берега, которых еще не видел ни один мореплаватель, в том числе и капитан Кук, который, испугавшись мелей, не приближался к ним. И Коцебу хотелось как можно скорее и лучше сделать то, что не удалось «сему знаменитому мореплавателю».
Между тем миля за милей ложатся на карту низменные, заросшие мелким кустарником берега неизвестного острова. Они обитаемы. В отдалении виднеется множество эскимосских хижин. Коцебу хочет познакомиться с их жителями и на двух шлюпках отправляется на американский берег. Его сопровождают Эшшольц и Шамиссо. Но поселок пуст. В нем не осталось ни одного человека. Все ушли в лес. Только собаки заливистым лаем приветствовали появление путешественников.
За островом располагалась огромная бухта, глубоко врезавшаяся в материк. В трех направлениях даже не было видно берегов. Быть может, это и есть начало Северо-Западного прохода? Однако Коцебу не хотел раньше времени предаваться радужным надеждам. Он полагал, что видневшееся перед ним водное пространство не является проходом в Ледовитый океан, но чрезвычайно рад был своему открытию. Он надеялся «проникнуть довольно далеко в глубь материка и собрать некоторые важные сведения».[47]
Путешественники, не теряя ни одного часа, отправились на шлюпках в глубь бухты. Она изобиловала мелями; подробно исследовать залив можно было только на легких алеутских байдарах. Коцебу решил отложить это до следующего лета, и, не отвлекаясь от выполнения главной задачи, продолжать плавание на север. Открытый остров был назван именем выдающегося русского гидрографа Гаврилы Сарычева, а залив — именем старшего и единственного, кроме Коцебу, офицера «Рюрика» Глеба Шишмарева.
