Льюис Котлоу - Занзабуку
За последние три десятилетия в Африке созданы большие заповедники, где дикие животные могут чувствовать себя в безопасности от человека. Но как долго эти животные останутся дикими? Сейчас львы национального парка Крюгера в Южной Африке настолько привыкли к людям и автомобилям, что подпускают их почти вплотную к себе. Но в других заповедниках дело пока обстоит иначе. Их работники стремятся, чтобы животные оставались по-настоящему дикими. Где много дорог и туристов, там животные становятся полудомашними, но, с другой стороны, посетители мешают охотиться в заповедниках браконьерам, которые со временем могли бы перебить всех диких животных. Нужно держать противоположно действующие силы в равновесии, и работники ведомства по охране природы стремятся к этому.
Постоянно создаются новые заповедники и национальные парки, где все животные находятся под охраной, либо зоны ограничений или контроля, в которых запрещена охота на отдельные виды. Например, за 1937–1955 годы в Африке выделено больше дюжины громадных участков, которые навсегда должны остаться нетронутыми цивилизацией. Незадолго до моей экспедиции 1954–1955 годов в Уганде, в дикой и живописной местности между озерами Джордж и Эдуард, был открыт Национальный парк королевы Елизаветы площадью около семисот квадратных миль. Он примыкает к еще более крупному национальному парку Альберта в Конго.
Проток Казинга между двумя упомянутыми озерами — любимое место гиппопотамов. Рельеф парка очень разнообразен. Здесь встречаются самые различные ландшафты, от потухших вулканов до бескрайних травянистых равнин, и живут разные виды диких животных — слоны, буйволы, антилопы и многие другие. Персонал заповедника королевы Елизаветы хорошо встречает туристов, к их услугам скромные, но уютные помещения на небольшое число персон. По огромной территории заповедника проходит несколько дорог и троп, но их не слишком много, и посетители могут видеть животных в естественной обстановке. Вблизи дорог звери не боятся людей и автомобилей, но есть большие пространства, лежащие далеко от всяких дорог, и там животные не соприкасаются с миром человека.
Всего в Конго четыре крупных парка (в два из них туристов до сих пор не пускают) и много заповедников. Самый крупный парк, Национальный парк Альберта, тянется на сто восемьдесят шесть миль по грабену (впадине) Альбертины, ограниченному с двух сторон высокими обрывами. На юге парк граничит с озером Киву. Большинство обитателей парка (кроме закоренелых бродяг — слонов) никогда не покидает его. Отдельные части заповедника закрыты для туристов, например район вулкана Вирунга, где водятся гориллы. Ученым время от времени выдают специальные пропуска, но не слишком часто, чтобы дикие животные не привыкали к человеку и не одомашнивались.
К 1937 году со дня основания Национального парка Альберта прошло немногим более десяти лет, и поток туристов был незначительным. В этом первобытном уголке Африки величиной со штат Коннектикут есть почти все формы африканской растительности, рельефа и имеются ландшафты, удобные для жизни любого африканского животного: дождевые тропические леса, горы, просторные саванны, горные джунгли, ледники, реки, болота и половина богатого рыбой озера Эдуард. В те годы количество животных увеличивалось особенно быстро, потому что в парк стекались звери с окружающих территорий. Эмблемой этой богатой и теперь сравнительно безопасной для животных местности стала виноградная лоза.
Точнее, безопасной от человека. Львы, леопарды и дикие собаки истребляют много антилоп, а падаль пожирают гиены и грифы. Так природа сама уравновешивает свой баланс. Как, спросите вы, разве человек не часть природы? Современный человек с ружьем, со скреперами и бульдозерами, с сооружениями из стали — этот человек не часть природы в том смысле, как ее понимают натуралисты. Только первобытный охотник — дитя природы, поэтому пигмеев оставили в этом районе, а остальные местные племена выселили отсюда.
Идея создания Национального парка Альберта принадлежит Карлу Экли, видевшему, как сокращался животный мир Африки за два десятилетия, которые он провел там. Он хотел быть уверенным, что значительная часть первобытного мира останется нетронутой, и убедил бельгийского короля Альберта объявить о создании заповедника. На короля глубокое впечатление произвел Йеллоустонский национальный парк, который он посетил во время визита в США в 1919 году, и предложение Экли было принято. Указом от 1925 года создан заповедник. Экли похоронен в нем, на склонах горы Микено, где живут гориллы.
Наше знакомство с гориллами состоялось на горе Бугаламиза, в нескольких милях к югу от границы Национального парка Альберта, и после этого мы с Цезарем отправились в заповедник. Так как носить ружья на территории заповедника было запрещено, мы снова решили отложить их покупку. Тогда мне пришла в голову мысль, что ружья нам вообще не нужны, и мы с Цезарем обсудили это.
«Если мы пережили охоту на горилл без ружья, — сказал я, — то вполне можем обходиться без него и дальше. Не думаю, чтобы нам угрожала хотя бы вполовину столь серьезная опасность со стороны других животных, так зачем таскать с собой оружие? Мы идем без ружей смотреть диких животных в Национальном парке Альберта. По-моему, мы можем и дальше путешествовать безоружными».
Цезарь никогда ни о чем подобном не слыхивал, но он не мог отрицать, что до сих пор мы прекрасно обходились без оружия. В то время я еще не сознавал всей необычности моего предложения, но впоследствии, когда моя поездка без ружья стала широко известной, я даже дал своей лекции, которую читал в Соединенных Штатах, такое название: «Без оружия по Африке».
У меня никогда не было повода раскаиваться в своем решении. Мне было интересно не убивать животных, а видеть и снимать их. Я стремился избегать ситуаций, когда стрелять бывает необходимо. Хотя за время трех моих африканских экспедиций мне много раз приходилось рисковать, я не могу вспомнить ни одного случая, когда обладание ружьем могло улучшить или ухудшить мое положение. Иногда, в частности когда я снимал крупным планом львов, меня прикрывали охотники-профессионалы с ружьями, но им ни разу не пришлось стрелять для спасения моей жизни.
Попав в Национальный парк Альберта, мы прежде всего отправились к реке Рутшуру, известной обилием гиппопотамов. Наш путь к реке проходил по ровной саванне, травянистому пространству с болотистыми участками и немногочисленными деревьями. Кое-где виднелись впадины, наполненные грязью, и к каждой тянулись параллельные ряды глубоких рытвин, будто оставленных тяжело нагруженной телегой с широкими колесами. Это были следы гиппопотамов. Вес взрослого бегемота достигает четырех тонн, и ясно, что он оставляет глубокие следы.
