Петр Семенов-Тян-Шанский - Путешествие в Тянь-Шань
Не найдя себе удовлетворения ни в качестве администратора многочисленного русского населения, ни в качестве законодателя не менее многочисленного киргизского, Гасфорт отдал все свои силы попечениям о самых отдаленных окраинах своего генерал-губернаторства – полярному Березовскому краю и самому южному в то время из наших азиатских владений – Семиреченскому. Первым из западносибирских генерал-губернаторов он посетил лично эти обе оконечности Западной Сибири, отдаленные одна от другой на 30° широты.
В Березовском и Обдорском краях он нашел умного и доброго хозяина обширного края в лице березовского исправника. Кому бы ни принадлежала честь определения этого замечательного по своим административным способностям лица из никому не известных скромных армейских офицеров на должность березовского исправника, тобольскому ли губернатору Арцимовичу или генерал-губернатору Гасфорту, но во всяком случае выбор был в высшей степени удачный. Впоследствии березовский исправник Г. А. Колпаковский, пройдя через должность пристава Большой орды, губернатора Семиреченской области, помощника туркестанского генерал-губернатора, сделался сам степным генерал-губернатором и на всех занимаемых им должностях оказал своему Отечеству незабвенные услуги. Во всяком случае заслугой Гасфорта является то, что он первый выдвинул такого достойного человека.
Успокоившись относительно Березовского края, Гасфорт сосредоточил все свое внимание на Семиреченском и здесь уже почувствовал себя полным хозяином, не встретив никакого противодействия в Главном управлении Западной Сибири, так как его членам деятельность Гасфорта на отдаленной окраине была на руку. Движение вперед, в глубь Азии и колонизация Семиречья, проведение туда дороги и устройство путей сообщения с возникавшими поселениями вызывали многочисленные поставки и подряды, производимые Главным управлением, и давали богатую добычу членам его.
В городе Копале, созданном князем Горчаковым, Гасфорт нашел также доброго хозяина в лице замечательно талантливого и энергичного подполковника Сибирского казачьего войска Абакумова, который сумел поддержать престиж первого крупного русского земледельческого поселения на территории Большой киргизской орды. Но и посещение Гасфортом Семиреченского края осталось не бесследным. С киркою и топором в руках он принялся за устройство лучшего пути в Копал через одну из цепей Семиреченского Алатау на перевале, получившем название Гасфортова, затем содействовал образованию в крае новых станиц – Лепсинской в одной из высоких долин Алатау и Урджарской на притоке озера Ала-куля, вблизи китайского города Чугучака. Места этих станиц были выбраны удачно, и все эти три значительных русских поселка сделались твердым оплотом русского владычества в Семиречье. Затем и дорога от Семипалатинска до реки Или, с ее хорошо устроенными на каждых 20–25 верстах станциями (пикетами), снабженными достаточным количеством казаков и лошадей, была вполне упорядочена после посещения Семиречья генералом Гасфортом.
Но самой крупной его заслугой было занятие Заилийского края. Этот лучший по климату и плодородию почвы при возможности орошения (ирригации) уголок Западно-Сибирского генерал-губернаторства, представляющий северный склон исполинского горного хребта (Заилийского Алатау) к Приилийской равнине, был издавна спорной территорией между нашими подданными – киргизами Большой орды и каракиргизскими племенами: китайскими подданными богинцами и кокандскими – сарыбагишами. Отважные и предприимчивые султаны Большой орды охотно вызывались быть нашими пионерами в занятии оспариваемого у них каракиргизами подгорья, альпийские луга которого охотно посещались ими с тех пор, как они почувствовали за собой твердый оплот в русской колонизации Семиреченского края. При первом же посещении этого края генерал Гасфорт окончательно решился на занятие всего северного склона Заилийского Алатау Как опытный военачальник, он убедился, что находящиеся в подданстве двух различных государств и враждующие между собой племена не могут служить ему серьезным препятствием к занятию Заилийского края, но что препятствия к достижению своей цели он мог встретить только в Петербурге, где он не имел ни тех связей, ни того авторитета, которые составляли силу Муравьева-Амурского.
При всем этом Гасфорт решил послать осенью 1854 года за реку Или рекогносцировочный отряд, состоявший из одного батальона пехоты и трех сотен казаков. Экспедиция совершилась успешно. Она высмотрела в семидесяти верстах от реки Или, у самого подножия Заилийского Алатау, при выходе из гор речки Алматы, идеально прекрасное место для русского поселения, начало которому и было положено тогда же основанием здесь укрепления Заилийского, переименованного в следующем году в Верное. Хотя на этом подгорье не росло ни одного дерева, но долина, на него выходящая, была богата лесной растительностью, а обилие воды в ней давало возможность для искусственного орошения всей подгорной площади. При дальнейшей своей рекогносцировке вдоль подножия горного хребта к западу отряд был окружен несметным количеством каракиргизов, кокандских подданных, но все-таки вернулся без всяких потерь на реку Или.
Летом 1856 года произошло уже окончательное занятие подгорья. Войска и казаки водворились на месте, избранном для основания укрепления Верного, и занялись рубкой леса в Алматинской долине для первых необходимых построек. Первая встреча русских переселенцев с дикокаменными киргизами, откочевавшими на юго-запад, была очень неприязненна. В первую же ночь по водворении русских сильная каракиргизская баранта в пятнадцати верстах от Верного угнала табун русских лошадей, убив 12 охранявших их казаков, головы которых были найдены на пиках в тех местах, где они охраняли табун. Осенью сам Гасфорт посетил впервые занятое подгорье. Настоящая же колонизация семейных казаков и крестьян началась только весною 1857 года.
Возвращаюсь к воспоминанию первого дня моего знакомства с генералом Гасфортом в Омске. Принял он меня очень приветливо; несомненно, что в тех условиях, в которых он тогда находился, приезд командированного в его край члена пользовавшегося тогда уже большим авторитетом Русского географического общества был как раз в интересах генерал-губернатора, искавшего всякой поддержки в своих начинаниях со стороны независимых, беспристрастных и сколько-нибудь авторитетных свидетелей его действий.
При представлении моем Гасфорту я имел осторожность не произнести ни одного слова по поводу главной цели своего путешествия в Тянь-Шань… Я выразил только глубокое сочувствие Географического общества к деятельности Гасфорта на юго-восточной окраине Киргизской степи и в особенности к колонизационному движению в Заилийский и Семиреченский края и сообщил ему, что Общество поручило мне изучить как природу мирно завоеванного им края, так и успехи в нем русской колонизации. Вот почему я и не сомневаюсь, сказал я, что просвещенный инициатор нашего поступательного движения в Центральной Азии даст мне возможность не только посетить Верное, но и изучить, по возможности, геологическое строение края, его флору и фауну, а также и население соседней горной страны.
