Януш Вольневич - Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей
В тот вечер я лег спать в удобную кровать с москитной сеткой. Сквозь муслин в окне, который заменял здесь стекла, была видна полная луна, слышался громкий стрекот цикад. На стене неуловимые гекконы охотились за насекомыми.
Маумере
На следующий день наш лендровер с шиком подкатил к зданию миссии в Маумере. По сравнению с Энде этот городок показался мне весьма оживленным. С увешанного флагами стадиона неслись крики болельщиков. Я увидел здесь несколько двухэтажных домов и порт с бетонной набережной. Мне сказали, что построили его недавно.
Недалеко от церкви тарахтел локомобиль, во дворе стояло несколько разобранных автомобилей, в пристройках — столярная и еще какие-то ремонтные мастерские. Вскоре к нашему лендроверу подошел худощавый мужчина. В перепачканных руках он держал гаечный ключ.
— Юзеф Лавицкий из Любавы, — представил его глава миссии.
Мой «опекун» быстро справился со своими делами в Маумере — с кем-то встретился, сделал необходимые покупки. Значит, через несколько часов мы возвратимся в Энде.
Брат Юзеф показал мне свои мастерские. Я скоро понял, что сама судьба послала его жителям острова. Юзеф — мастер «золотые руки». Он умеет открутить гайку, которую никто не в состоянии свернуть, соединить детали в двигателе, которые, по мнению его товарищей, совершенно не подходят друг к другу, заставить небольшой электрический мотор работать на полную мощность.
— Мне приходится чинить и пистолеты для местной полиции, — говорит с улыбкой Юзеф.
Я рассматриваю его хозяйство и наблюдаю за то и дело появляющимися клиентами. Вот молодой человек с японским велосипедом. Он просит починить цепную передачу. За ним следом появляется китаец с испорченным вентилятором. Тут же шестеро низкорослых индонезийцев вкатывают во двор сломанную «Тойоту». Юзеф осматривает автомобиль и устанавливает сроки ремонта.
Душно, я обливаюсь потом, несмотря на то что благоразумно стараюсь держаться все время в тени.
— Ну и жара же в этом Маумере, — бормочу я в свое оправдание.
— Ко всему можно привыкнуть, ко всему, — бодро приговаривает Юзеф, копаясь в перегретом моторе.
Короткий перерыв на обед. Замолкает локомобиль. Обедаю вместе с Юзефом. За столом оказалось двое европейцев и несколько индонезийцев — жителей миссии. Угощают рисом с мелко нарезанными листьями папайи. Считается, что это блюдо спасает от малярии. После обеда отдыхаем. Однако Юзеф вскоре покидает нас и возвращается в опустевшие мастерские. У него какая-то неотложная работа. Удивительно, ведь в тропиках не очень-то считаются со временем. Поистине неисчерпаемый запас энергии у этого человека!
Шесть часов вечера. Солнце уже село. Мы рассаживаемся под развесистым деревом. Масса комаров (правда, они не очень-то назойливы), больших ночных бабочек, жуков кружит возле лампы. В лучах света на дереве то тут, то там можно рассмотреть ловких ящериц, бессовестно использующих изобретение Эдисона, которое обеспечило им сытный ужин.
Для меня брат Юзеф вынимает банки с пивом, привезенные, видно, благодарными купцами.
— Мне здесь хорошо, за несколько лет привык и, как бы это сказать, чувствую себя на своем месте. О Польше понемногу начинаю забывать. Я здесь нужен, климат на меня не действует. Работу свою люблю. Мне нравится что-то ремонтировать. Быть может, вам покажется смешным, но после короткого отпуска в Европе я возвращался сюда, в Маумере, словно домой.
Во время нашего разговора Юзеф также был занят делом: ловкими руками он чинил дешевые японские часы.
— Сокровище одного старика, местного жителя. Он ими очень гордится.
На дереве без конца разыгрывались «драмы». Вот жирная ночная бабочка и грозно гудящий шмель погибли, проворно подхваченные ловким языком ящерицы.
— У нас довольно хорошо налажены контакты с соседними островами. Время от времени сюда даже заходит наше миссионерское судно. Если бы только иметь достаточное количество запасных частей, — вдруг размечтался Юзеф. — Сейчас у нас даже проводятся футбольные матчи среди местных команд. Если бы вы только видели, как выражают свои эмоции болельщики! Пойдем-ка завтра!
Пока мы вели беседу, ящерицы все пировали.
— Сначала я чувствовал себя здесь на чужбине. Теперь изучил язык, завел друзей. В западной, наиболее гористой части острова, то есть в Мангараи, намного хуже. Мучит одиночество. До ближайшего берега на острове несколько дней пути, часто поляки не имеют даже лошади. Они уже обращались к нам с отчаянными просьбами прислать… капканы для крыс. Район интересный. Время от времени появляется там какой-нибудь австралийский ученый. Европейцы почти никогда не бывают на Флоресе…
Стараюсь вытянуть из Юзефа побольше сведений о Мангараи, так как не очень-то рассчитываю на поездку туда.
— Езжу туда нечасто. Наш остров во многих отношениях неоднороден. Взять хотя бы комаров. Здесь они нам не очень досаждают, зато на западном берегу, например в Бари, они кровожадны, словно рыбы пираньи. Дело доходит даже до того, что местные жители садятся под вечер в лодки и немного отплывают от берега, чтобы хотя бы спокойно выспаться. Комары ведь не любят соленого бриза… В Мангараи я имел возможность однажды посмотреть на маин тйатйи.
— А что это такое? — спросил я.
— Нечто вроде жестокого спортивного состязания, конечная цель которого — выбить бичом… глаз у противника. К счастью, такое «похвальное» намерение осуществляется довольно редко. Тем не менее борьба бичами — непременный атрибут каждого празднества в Мангараи. Она регулируется адатом — кодексом правил поведения в быту, которыми все еще руководствуются большинство индонезийцев. Такие состязания сильно накаляют страсти и доводят деревенских болельщиков до белого каления.
— Как же происходит маин тйатйи?
— Избиение бичом обставляется со всей торжественностью: бьют в гонги, поют песни, льют туак и т. п. Процедура несколько напоминает бой римских гладиаторов, поскольку противники вооружены неодинаково. Один, у которого длинный бич, — атакующая сторона, а другой защищается лишь маленьким щитом и большой дугой из нескольких связанных между собой бамбуков. Оба противника обматывают головы рубашками или кусками материи. Обычно состязаются две команды борцов. Соперники имеют право мериться силами по нескольку раз, однако, согласно адату, ударить бичом можно только раз, а затем приходится бич из буйволовой кожи заменить дугой и предохранительным щитом. Ну что ж, это справедливо! Бьешь, но и сам будешь бит. Удар бичом в голову считается хорошим приемом, но удар ниже пояса вызывает бурную реакцию возбужденных зрителей. В подобных случаях они готовы чуть ли не линчевать незадачливого борца. Удары сыплются, естественно, на обнаженные спины и торсы, рассекают кожу до крови и оставляют на теле соперников почетные шрамы. Миссионеры, разумеется, не разделяют восторга зрителей и выступают против этой мужской забавы, но пока адат оказывается сильнее нас.
