Михаил Черемных - Возвращение в Сары-Черек
Есть неподалёку и Афлатун-Аркитское понижение, это – Сары-Челек. Здесь воочию можно убедиться, какое большое значение имеет лёссовый покров для ландшафта низкогорий. Мы видим, что Джанги-Джол расположен в котловине, которую прорыла Кара-Суу в течение миллионов лет. Местность заполнена округлыми плосковершинными холмами, которые были когда-то террасами, с крутыми склонами, переходящими в горы. Это с нашей стороны. С противоположной стороны – там, где находится Джанги-Джол, склоны пологие и мягкие. Они плавно поднимаются вверх и на высоте около 3000 м заканчиваются тупыми вершинами. Разница в рельефе объясняется еще и тем, что по реке Кара-Суу проходит разлом между горными системами. Геологи назвали этот разлом «важнейшей, структурной линией Тянь-Шаня». Сейчас, почему-то, не называют, да и что-то сильно позабыли нынешние ученые своих предшественников, работавших в 30-е годы. Может быть, предшественникам не удалось открыть ничего нового? Не буду глубоко внедряться в область не своих наук – геологии, географии и геоморфологии, тем более что разные карты по-разному называют одни и те же горные сооружения. Скажем только, что «мягкие горы» со стороны Джанги-Джола – это горы Суук – отроги Ат-Ойнокского хребта. За ними расположены более высокие вершины и система реки Узуннахмат.
В лёссовом слое и ниже, в неогеновых конгломератах, река Кара-Суу прорыла довольно глубокий каньон. Обогнув скалистый выступ гор Бозбу-Тау, Кара-Суу выходит из тенистого ущелья и устремляется к Нарыну. Это стремительная река на всем своем протяжении. Все увиденные холмы, заполняющие местность насколько хватает зрения, покрыты желтыми аспектами злаковников, главным злаком которых, несомненно, является бородач. Мы убедились в этом сразу же, после первых маршрутов по местности. Сообщества бородача переходят со склона на склон, с экспозиции на экспозицию. По некоторым своим особенностям – видовому составу, структурному строению и даже по внешнему облику, они существенно отличаются от бородачевников окрестностей Каравана и района озера Сары-Челек. Но это единый массив. Мы отнесли эти различия не только за счет разностей абсолютных высот и географических местоположений, а также и за счет хорошо сохранившегося здесь ботанического ландшафта. Эти бородачевники, вероятно, по причине произрастания по ним фисташковых насаждений, являются заповедными и в период вегетации не стравливаются скотом. Здесь часты предельно сомкнутые сообщества бородача с густой высокой листвой, отливающей медно-зелеными тонами. В ряде случаев, при смене экспозиций на северные, бородач делит свою власть с другими злаками, которые не встречаются ни в Сары-Челеке, ни в районе села Караван, но никогда не уступает им первенства. Полог бородача бывает более разряженным на крутых щебнистых участках чисто южных экспозиций, где увеличивается удельный вес генеративных стеблей, а листва становится более низкой и редкой.
Мы осуществили несколько маршрутов в горы Бозбу-Тау. Прошли по склонам юго-восточных экспозиций ущелья Кой-Таш, так назвали ущелье местные жители, а по топооснове – Учкурт, в устье которого, около обширной пашни, в излучине Кара-Суу, стояла наша палатка. Ручей по ущелью небольшой, он исчезал, не достигая своего устья километра за два. От основания склона, с высоты 850-900 м, начинаются высокие, густые, однородные заросли бородача, в которых разнотравье и другие злаки играли роль незначительной примеси. Такого подавляющего господства этого злака я раньше не встречал. В глаза бросался факт его необыкновенного благополучия на этой местности. Вероятно именно такие бородачевники имел в виду Е.П. Коровин, говоря об их «предельной сомкнутости». Третий – очень густой, сомкнутый ярус травостоя был образован сплетением медно-зеленых листьев, достигающих невероятной для листьев бородача высоты – 35-45 см. Второй ярус, относительно рыхлый, высотой 0,8-0,9 м, формировали генеративные побеги доминанта. На общем подёрнутом осенним аспектом фоне выделялись по обилию еще зеленые в это время года, генеративные стебли тростника южного (Phragmites australis). Его высокие, до 2 м. стволики, посаженные на расстоянии 1-2 м друг от друга, участвовали в формировании разряженного верхнего яруса. С этим видом тростника возникали вопросы. Казалось парадоксальным, что тростник способен произрастать на сухих жарких склонах. Но это действительно так. Кроме тростника, зелеными встречались ещё два вида – гобелия лисохвостная (Vexibia alopecuroides) и люцерна пырейниковая (Medicago agropyretorum). Все остальные виды, более редкие по обилию, были желтыми. Они затерялись в листве бородача. Из них: костер острозубый, тимофеевка метельчатая (Phleum paniculatum), лентоостник шероховатый (Taeniatherum asperum), полынь плотная (Artemisia compactd), зверобой продырявленный (Hypericum perforatum), додарция восточная (Dodartia orientalis), эремурус загорелый (Eremurus fuscus), железница горная (Sidiritis montana), лептунис волосовидный, скабиоза мелкоцветковая (Scabiosa micrantha), скерда красивая (Crepis pulchra), кельпиния линейная (Koelpinia linearus), оставлявшая впившиеся в мои носки семена, которые после каждого маршрута мне приходилось извлекать из них в большом количестве.
…Моё знакомство с сухими разнотравными степями началось несколько лет назад, еще во время работы в Сары-Челекском заповеднике. Я имел тогда смутное представление об этих сообществах, едва заходящих в Сары-Челек по террасам Ходжа-Аты, по примыкающим к ним склонам и охотно согласился поработать на сенокосе, в районе Сазык-Сая. Правда, согласия моего для этого не требовалось. Сазык-Сай – традиционное место работы аркитских жителей, когда районное начальство давало план на сено. В то же время в Сары-Челек приезжали работать – косить сено – люди из Кызыл-Туу. Получалось – они к нам, а мы к ним. Они у нас в древесной тени и прохладе среднегорий косили заповедные луга Кок-Колота и Сары-Камыша, отдыхали под сенью орехов, бросая банки и пустые бутылки подальше в кусты. А наши лаборанты и лесники трудились под знойным небом чаткальских предгорий, и некоторые из них приезжали с сенокосов с подорванным здоровьем. Ослушаться районное начальство не мог и Оскон Тургунбаев, в то время директор биосферного заповедника, подчиняющийся напрямую Москве. По партийной линии директор всецело был во власти района, тем более в такой отрасли народного хозяйства, как заготовка кормов. Нас – сотрудников – щадили, но на два-три дня мы все же выезжали в Сазык-Сай. Прожить там месяц, а то и два, как они, я бы не смог. Сазык-Сай – обширная пересеченная местность с незначительными, по тяныпаньским масштабам, перепадами высот, в среднем, где-то от 1360 до 1480 м над уровнем моря, расположенная в 20 км южнее Аркита, в 3-4 км юго-восточнее Кызыл-Туу, в верховьях небольших, иссыхающих ручьёв – притоков Афлатуна, среди источников, болот, сухих и «сазоватых» склонов. Название Сазык-Сай подразумевает болотистую особенность местности, ведь «саз» по-тюркски болото.
…За поселком Кызыл-Туу автобус свернул в узкий, глубокий и короткий отщелок с глинистыми обрывами. После затяжного подъёма, надрывистого гудения и головокружительного крена он свернул на широкий водораздел Ходжа-Аты – Афлатуна, проходящий здесь, на высоте около 1500 м, затем стремительно, почти беззвучно, мягко подпрыгивая и напоследок одарив нас радостными переживаниями внезапно возникших ощущений невесомости, скатился на пологую низину, украшенную густыми тёмно-синими клумбами узколистной перовский, блестяще-желтыми газонами таволголистного тысячелистника (Achillea filipendulina), едва заметно цветущими, дымчато-зелеными плантациями василька цепкого (Centaurea squarrosa). После нескольких виражей мы остановились в широкой кочковатой лощине.
Если рассматривать карту, можно заметить, что обширная местность пересекается добрым десятком похожих друг на друга широких лощин, над которыми возвышались разной крутизны холмы в виде вершин и седловин, вытянутых вдоль этих лощин водоразделов. И растительность состояла из трех основных разностей, четко отражая три главные особенности рельефа. Северные экспозиции холмов и пологие днища лощин покрыты лугами из ежи сборной (Dactylis glomerata). Среди ежи – зверобой, штокроза, тысячелистник (Achillea millefolium), щавель Паульсена (Rumex paulsenianus), виды регнерий (Elymus), полевица гигантская (Agrostis gigantea), мятлик боровой (Роа nemoralis). Здесь масса зонтичных, в том числе изящная и странно пахнущая, с желтыми цветами галагания ферганская (Galagania ferganensis), белые, словно ситцевые зонтики многочисленной скалигерии – ныне, благодаря трудам Евгения Клюйкова, элеостикта алайская (Elaeostica alaica). По краю ежевых зарослей – овсюг (Avena trichophylla), лентоостник шероховатый, горчак розовый (Acroptilon repens) – местами плотными пятнами. Южные экспозиции, вершины холмов и крутые участки покрыты бородачевыми сообществами. В числе видов здесь тонколистная осока (Carex stenophylloides), мятлик луковичный, перовския, вьюнок ложнокатабрийский, лук мотор (Allium motor), мелкоцветковая душица, люцерна пырейниковая, цмин самаркандский (Helichrysum maracandicum), последнего – лекарственного среднеазиатского бессмертника – было много. Ярко-желтые его головки расцвечивали не очень пышную зелень. У подножия холмов формировались резкие границы ежевых и бородачевых сообществ. Они тянулись изолиниями, вдоль изгибов ландшафта, четко разграничивали две названные разности и лишний раз почешешь затылок, размышляя над этой вечной категорией – границей. Её придумали не люди. На отдельных участках лощин, реже по сазоватым склонам, небольшими островками виднелись невысокие густые заросли, состоящие из нескольких видов ив, шиповников, барбариса, экзохорды и облепихи.
