Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
Восточный океан с его островами и прибрежными землями Северной Азии сделался в особенности предметом изысканий предприимчивых казаков и отчаянных промышленников, возбуждаемых жаждою обогащения. С 1697 года стала известна Камчатка, немного времени спустя открыты Курильские острова; в 1710 году получено известие о существовании Японии. В 1712 году русские заняли Шантарские острова.
Между 1710 и 1720 годами русские поселяются на полуострове Камчатке и отсюда постепенно занимают Курильские острова. В это же время учреждается постоянное плавание между Камчаткой и Охотском, приводится в известность прибрежье Охотского моря между Охотском и реками Алда-мой, Удой и Тугуром; открываются Шантарские острова, и начинается на них пушной промысел.
В 1719 году, по повелению Петра I, геодезистам Евреинову и Лужину поручается обозреть южную часть Камчатки и Курильские острова и положить на чертеж (карту). В 1725 году по начертанию Петра I Екатерина I снаряжает экспедицию под начальством командора Беринга, с лейтенантами Шпанбергом и Чириковым, для описи известного уже тогда через Дежнёва {16} открытого им пролива между Азией и Америкой (называемого на карте Беринговым). Эта экспедиция привела в известность Камчатский полуостров с островами Восточного океана, лежащими между Камчаткой и материком Америки, а равно и часть северо-западного берега этого материка.
Вторая экспедиция Беринга, назначенная по повелению императрицы Анны Иоанновны в 1733 году, имела целью открыть пути в Японию и занятие ближайших к Камчатке мест Северной Америки.
Вследствие этого командор Беринг и лейтенант Чириков, описывавшие северо-западный материковый берег Америки, вместе с тем указали путь русским промышленникам в Аляску и на Алеутские острова {17}. В 1727 году, при императрице Екатерине I, отправленное в Пекин посольство Саввы Владиславовича Рагузинского не касалось вопроса о Приамурском крае, несмотря на то что китайцы настаивали на этом. Рагузинский отвечал, что он не имеет для этого полномочий, а потому все остается по-прежнему.
В 1738–1739 годах лейтенанты Шпанберг, Вальтон и мичман Шельтинг, бывшие в экспедиции Беринга, плавали из Камчатки вдоль Курильской гряды и доходили до Японских островов Мацмая и Ниппона. Во время этого путешествия они получили сведения от курильцев, что весьма близко от Мацмая к северу лежит большая земля Карафуто (Сахалин), что на южной ее оконечности живут айны — народ, одноплеменный курильцам{18}, и, наконец, что эта земля находится близ устья большой реки Шунгала (Сунгари-Ула), то есть Амура. Но так как Шпанбергу не поверили, что он был в Японии, а полагали, что они с Вальтоном попали на какой-либо китайский берег (Корею), то в 1742 году лейтенанту Шпанбергу было предписано совершить вторичное путешествие из Камчатки в Японию. Он, по случаю открывшейся в его судне сильной течи, не дошел и принужден был возвратиться обратно. Вместе с Шпанбергом отправился с тою же целью и мичман Шельтинг; он был удачливее своего начальника, достиг Сахалина в широте 50°10′, осмотрел почти весь восточный берег его (спустившись почти до пролива Лапе-руза), но за поздним временем, не достигнув Японии, возвратился в Камчатку. Вслед за этими мореплавателями и наши промышленники начали посещать ближайшие к Камчатке Курильские острова, они встречались с японцами и всегда были принимаемы ими дружелюбно. Между тем около этого же времени выбросило на берега Камчатки японскую джонку; спасшиеся на ней японцы долгое время жили у нас в Верхнекамчатске и потом были доставлены нашими промышленниками на Курильские острова к японцам.
Эти экспедиции и сведения, полученные от промышленников и от находившихся у нас японцев, дали нам понятие об Японии и о том, что Сахалин (Карафуто) — большая земля, лежащая близ устья большой реки Амура; что земля эта населена различными инородцами, ни от кого независимыми, и что русские впервые из европейцев открыли и частью описали Сахалин. Затруднение продовольствовать Камчатку было причиною того, что в 1745 году из Камчатки был послан проект, в котором доказывалась необходимость для России обладания Амуром и возможность возвратить его, действуя с моря, то есть с устья реки. Таким образом, вследствие затруднения в перевозке хлеба и других запасов из Якутска в Охотск по дороге едва проходимой, после многих лет река Амур опять возобновляется в памяти русских.
Между тем с увеличением числа правительственных приморских пунктов по прибрежьям Охотского моря и в Камчатке: Охотска, Удского острога, Гижиги, Большерецка, Ти-гиля и Нижнекамчатска — и с развитием промыслов потребность в продовольствии все более и более возрастала. Попытки развести в этих местах хлебопашество показали, что оно, по особым климатическим условиям этого края, быть здесь не может: хлеб не родился.
Глава третья. Экспедиции в Приамурье в XVIII и начале XIX века
Возбуждение вопроса о реке Амуре в 1753 году. — Повеление императрицы Екатерины II о заселении реки Амгуни в 1777 году. — Цель повеления. — Заключения Лаперуза и Браутона о лимане и устье реки Амура в 1783–1793 годах. — Исследования И. Ф. Крузенштерна в 1805 году. — Его заключение о Сахалине и устье реки Амура. — Невыгодные последствия. — Экспедиция Хвостова и Давыдова в 1806 году
Важность такого предмета, как снабжение продовольствием обширного края, понуждала правительство вникнуть в это дело и дать ход проекту, представленному сибирским губернатором Мятлевым{19} в 1753 году. Мятлев, имея предписание о принятии более надежных и выгодных для казны мер в продовольствовании Охотского края и Камчатки, донес Правительствующему сенату, что единственно надежная и выгодная для казны мера к доставлению продовольствия в эти края состоит в том, чтобы сплавлять по реке Амуру. Сенат утвердил это представление и предоставил иностранной коллегии войти предварительно в сношение с китайским трибуналом и уверить китайское правительство, что при этом святость Нерчинского трактата будет сохранена. На это из Китая не последовало никакого ответа; между тем Мятлев поставил в обязанность начальству Забайкальской области усилить в ней хлебопашество ввиду будущего обеспечения приморских мест.
В случае решительного отказа китайцев на представление Сената об открытии для нас плавания по реке Амуру Мятлев запросил от селенгинского коменданта Якоби мнение, какие по местному усмотрению можно изыскать способы к свободному сообщению по реке Амуру: увеличением ли числа войск или другими мерами? По важности вопроса выяснение его велено было вверить одному надежному чиновнику и о содержании им этого в тайне взять от него подписку под присягою. Тайна о видах на Амур была открыта адъютанту коменданта Якоби поручику Власову. Якоби ответил, что он, управляя Селенгинским округом, не имеет никаких сведений о Нерчинском крае, тем более об Амуре. В донесении же своем, вслед за сим, пишет, что он получил некоторые сведения от Владыкина, директора российских караванов, возвратившегося из Китая; он ему объяснил, что в восточной стороне Амурского края населения много, что земля по течению Амура весьма плодородная, и при этом показывал полученную им в Пекине маньчжурскую карту, из которой видно, что на Амуре находятся будто бы города и при устье — флотилия, на которой до 4000 человек экипажа.
В следующем затем рапорте Сенату, от 21 сентября 1756 года, Якоби объясняет, что, по его мнению, основанному на достоверных сведениях, не должно с нашей стороны делать решительных сношений с китайским двором относительно домогательства плавания по реке Амуру, но прежде надобно на границах селенгинской и нерчинской, в приличных местах, поставить провиантские магазины и заготовить хлебные запасы; потом выслать из России достаточное число войска, снабдив его полным вооружением и артиллерией. Когда все эти необходимые меры приведутся в исполнение, тогда только можно будет обратиться к трибуналу с требованием о дозволении свободного плавания по Амуру. Если же со стороны китайского правительства последовал бы отказ, то тогда распорядиться построением на берегах реки Амура крепостей и редутов. Когда все это будет сделано, тогда только можно ожидать успеха, ибо китайцы, внезапно увидя многочисленную стражу, едва ли будут в состоянии начать какие-либо военные действия. «Все сие, — писал Якоби, — будет стоить больших издержек, но они вознаградятся важной выгодой, какая может произойти от обеспечения Камчатки продовольствием. Можно тогда принять в подданство и мунгал, что наверно последует, когда они увидят столько крепостей около мест их жительства. Наконец, если бы и случилось, что китайское правительство не согласилось бы на наши требования относительно реки Амура, то учреждение крепостей и усиление войск все же не было бы излишне, несмотря на значительные расходы, и служило бы к славе, а не бесславию России[3]. Несмотря, однако, на живое участие, какое в то время принимали относительно реки Амура, это дело остановилось в самом начале».
