Барбара Сэвидж - Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Слова Салли, похоже, поразили и смутили Титсен.
— Но столько голландцев, посещавших Пуну, рассказывали о нём как о замечательном человеке,— сказала она.
— Да, знаю, знаю. Я тоже слышала о нём много удивительного. Поэтому можешь отправляться и убедиться своими глазами. Моё дело предостеречь тебя,— ответила Салли.
Салли проконсультировала Титсен в отношении ряда других ашрамов, потом переключила своё внимание на меня. Узнав, что мы с Ларри отправляемся в Бангкок, Салли настояла, чтобы там мы остановились у неё дома. Ко времени нашего приезда Дикси должен был уже отбыть, так что всё осталось бы в нашем распоряжении.
— Наша экономка, Убон, живёт в задней части дома, и она вас впустит. Я дам вам рекомендательное письмо к домовладельцу. Он живёт рядом,— объяснила Салли.
Я приняла приглашение. Было бы замечательно оказаться в Бангкоке на Рождество в настоящем доме, а не в стерильном, вызывающем тоску номере гостиницы.
За день до нашего отъезда из Катманду Джефф купил себе билет до Рангуна и добыл двухнедельную туристическую визу в посольстве Бирмы. По циркулировавшим среди туристов слухам, можно было во время полёта купить беспошлинно бутылку отличного шотландского виски, продать на чёрном рынке в Рангуне и получить прибыль, достаточную для недельного проживания в Бирме. Джефф очень надеялся, что ему это удастся.
— В посольстве сообщили, что перемещаться по стране на велосипеде мне запрещено. И что, когда я прилечу, мой велосипед будет временно конфискован в аэропорту на всё время пребывания в стране. Так что придётся пользоваться общественным транспортом. Думаю, что, когда прилечу из Рангуна в Бангкок, вы уже отправитесь на юг. Но, кто знает, возможно, ещё снова встретимся где-нибудь на юге Таиланда или в Малайзии. От Бангкока до Сингапура я хочу выложиться по максимуму, чтобы улететь домой в середине января. Но, если не увидимся в Юго-Восточной Азии, буду ждать вас в Новой Зеландии. И вот тогда-то, мои милые, по-настоящему произойдёт великое воссоединение!
В ту ночь мы сидели втроём в нашей комнате в «Шакти» и предавались воспоминаниям о дороге, пройденной от Нью-Дели. Всем нам удалось перенести индийские дороги и непальские желудочные заболевания и вместе достичь Гималаев. Джефф был великолепным другом и товарищем по путешествию, и нам с Ларри было очень жаль с ним расставаться. Казалось непривычным, что дальше мы снова поедем одни.
На следующее утро, 17 декабря, в шесть часов Джефф проводил нас до аэропорта. Небо было ослепительно-синим, а на краю долины над темнеющими горными хребтами вздымались и сияли белые пики Гималаев. Возле крошечной взлётной полосы рядом с буйволом шёл мужчина, босиком, в шортах, с наброшенным на плечи одеялом, которое спасало его от холодного утреннего воздуха. Глядя на них обоих, я подумала о Маме Панди в Уоллинг-Стейшн, и мне захотелось немедленно узнать, вернусь ли я когда-нибудь в это горное королевство.
Грохот самолётного двигателя положил конец моим размышлениям. Итак, снова в путь, сказала я себе; ещё один пугающий перелёт. Как всегда, при входе в аэропорт у меня вспотели ладони и забилось сердце. Я нервничала, ожидая в очереди, пока сотрудник службы безопасности проверит мой багаж. Когда дошло до меня, клерк вынул из моей рулевой сумки жестяную канистру с бензином. Он отвернул пробку, понюхал содержимое и подозрительно посмотрел на меня.
— Это топливо для нашей плиты,— объяснила я.— Я забыла его вылить.
— С бензином запрещено. Я вылью его,— сказал он сухо.
Я была так занята своими страхами по поводу возможной катастрофы нашего самолёта, что не обратила внимания на то, как мужчина поступает с бензином. Ларри, однако, среагировал вовремя.
— Подождите! Не выливайте это сюда! — услышала я, как закричал Ларри позади.
Оказывается, служащий прошёл в вестибюль и, держа в одной руке открытую канистру, а в другой пробку, приготовился вылить бензин в урну с песком. Услышав Ларри, он отдёрнул канистру и рассерженно посмотрел на него.
— Если вы выльете туда бензин, а кто-нибудь бросит горящую сигарету, будет взрыв,— поспешно объяснил Ларри.
— Да? — тупо ответил клерк.
Затем в его глазах появились проблески понимания. Он вышел наружу, вылил бензин на землю, вернулся в терминал, вручил мне канистру и прокричал номер нашего рейса. Ларри и я были на пути в Юго-Восточную Азию.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ЛЮБОВЬ-НЕНАВИСТЬ
В Таиланде я приземлилась будучи мертвецки пьяной. Отчаянно пытаясь избавиться от собственного страха перед самолётами, я в полной мере воспользовалась услужливостью «Тайских авиалиний» и безграничностью пива, вина и коньяка. К тому времени, когда надо было предстать перед зловещим представителем официальных властей в Бангкоке, я так опьянела, что была не в состоянии ответить на вопрос о том, в каком отеле собираюсь остановиться в городе. Я была способна только раскачиваться взад-вперёд на пятках, по-дурацки улыбаясь хмурому служащему за стойкой.
— Скажите ему, что остановитесь в отеле «Малайзия»,— прошептала премиленько одетая юная англичанка, стоявшая позади меня.
— Ател «Малисса»,— произнесла я невнятно.
Официальное лицо кивнуло и поставило штамп на мой паспорт. Спустя час такси высадило двух протрезвевших велосипедистов вместе с их велосипедами и пожитками рядом с домом Салли, женщины, с которой я познакомилась в отеле в Катманду.
Мы вернулись в двадцатое столетие. После Египта, Индии и Непала нас потрясло зрелище многорядных эстакад, «мерседесов» и «БМВ», современных зданий, компьютеризованных бензозаправочных станций, шикарных отелей и ресторанов, заполненных товарами магазинов и одетых по последней моде людей. Первые несколько дней мы чувствовали себя сбитыми с толку и растерянными. Здесь не было родных и близких лепёшек свежего навоза на тротуарах, отсутствовали коровы, буйволы, рикши, а также писающие мужчины и мальчики. Даже дом Салли, располагавшийся в одном из старых районов Бангкока, был современным и просторным. В спальне с кондиционером находилась кровать королевских размеров с подушками, матрасом и выдвижными ящиками. А далее шла ванная комната с ванной и унитазом.
Первые несколько дней в Бангкоке было настоящим мучением делать что-либо за исключением коротких вылазок. Влажность, которая каждый день составляла не менее девяноста процентов, казалась невыносимой. Дышалось тяжело, так как застоявшийся воздух был насыщен влагой. Весь день температура держалась на девяноста градусах, и полчища безжалостных москитов собирались в любой не защищённой сеткой комнате. Я совершенно не представляла, как мы сможем проехать на велосипедах Юго-Восточную Азию в такую жару и при такой влажности, если даже в состоянии покоя наши силы истощались. Мне казалось, мы отсыреем до смерти, если двинемся на юг.
