Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе
— Но ведь я атеист, Иан…
— Ничего, это даже хорошо. Ведь читать проповедь в зале, в котором все глубоко верующие, так же неинтересно, как ловить золотую рыбку в аквариуме, полном золотых рыбок.
Мне понравился Иан — молодой интеллигентный, свободомыслящий человек, который является пастором странной, маленькой церкви: обычный, без всяких украшений дом, внутри большой зал, а на стенах его — знаки всех существующих религий и надпись: «Мы принимаем всех».
Я опоздал на проповедь и почти опоздал на обед. Лия, как это делают часто многие американцы, ошиблась, когда рисовала мне план, и я больше двух часов колесил под дождем по местечку Гренд айленд, где расположен городок, искал дорогу, но в основном беспокоился, чтобы не попасть на один из мостов, которые ведут в Канаду и с которых нет обратного выхода: очень трудно развернуться, В Канаду я не попал, а когда пришел в церковь, зал уже был пуст, рядом с трибуной пастора стоял большой стол, на котором лежал американский натюрморт Дня благодарения: тыквы «сквоши», кабачки, виноград и конечно же кукурузные початки, связанные в пучки. Какая-то девочка пыталась что-то наигрывать на маленьком фортепиано. Она сказала мне, что все уже в подвале, где накрыты столы и начинается ужин. Я спустился по лестнице вниз.
Очень низкий, но большой зал украшен яркими оранжево-желтыми тыквами и странными кукурузными початками, в которых зерна не только светло-кремовые, но и коричневые, черные, почти фиолетовые. Их называют индийскими початками. От них пошла культурная кукуруза, но и сейчас их выращивают, в основном в декоративных целях.
Меня ждали. Из-за стола встали Иан и Лия и заторопились ко мне. Все мы взяли по тарелке и пошли к прилавку, где лежали противни с подогревающимися конечно же индейками, уже порезанными на кусочки. Рядом были другие противни с гарниром: картофельным и тыквенным пюре, просто тыквой. Ее готовят, разрезав лишь пополам, а потом каждый выскребает себе сколько надо из середины.
Я осмотрелся. В основном — немолодые, уверенные в себе, вежливые мужчины с седыми гривами, в хороших, дорогих костюмах. Чуть более молодые, интеллигентного вида женщины. Очень элегантные одежды, тонкие талии, почти нет украшений. Как это контрастировало с теми людьми, которых я видел недавно у сестры Джин. Там, наоборот, одежды были дешевые, а талии у тех, кто был чуть-чуть постарше, уже располневшие. Хотя работали те женщины, в отличие от этих, больше физически, По-видимому, дело в качестве питания, диеты, как здесь говорят о любом питании.
Обед был как все званые обеды. Иан как хозяин был занят вежливыми ответами на вопросы по своей проповеди.
— У нас есть сидр, чай, кофе и вино, — сказала Ли я. — Что вы хотите, Игор?
Я сказал, что бокал белого вина был бы хорош, и мне принесли его. Но никто не налил мне еще, да и сам я не просил. Все сидели с одной рюмкой сухого вина: никто не испытывал необходимости выпить еще.
После ужина Иан показал мне церковь.
— Это мой друг, атеист из Советского Союза, — говорил он всем с гордостью.
— А как вы относитесь к атеистам? — спросил я.
Иан дал мне маленькую, из трех страничек, брошюрку.
— Вы ее полистайте, а я сейчас приду, — сказал он.
Я открыл брошюру и зачитался.
«В Америке мы говорим слово „атеист“ как обвинение. Хотели бы Вы, чтобы Ваша дочь вышла замуж за атеиста? Смогли бы вы доверить заниматься политикой человеку, который не верит в Бога? Разве эта великая нация не была рождена набожными пилигримами? Кроме того, ведь коммунисты — это атеисты. Атеист — слово, полное ненависти и страха. Мы должны быть религиозными, и никому нет дела — какая это религия.
А возможно, сейчас нация как раз и нуждается в тех, кто „не верит“. Если избирать альтернативу между популярными религиозными верованиями в Бога, который судит людей, награждает или наказывает их на небесах или в аду, как какой-нибудь восточный султан, или в Бога, который, как говорят, помогает нам в бизнесе через положительное мышление, — то многие думающие люди вообще начинают отбрасывать идею бога и начинают называть себя атеистами или агностиками.
Психиатры, занимающиеся развитием ребенка, говорят, что почти каждый малыш проходит через период, когда он говорит „нет“ почти на каждую просьбу. А психиатры подчеркивают, что этот период необходим и тоже полезен, потому что, говоря „нет“! ребенок впервые узнает независимость и самостоятельность. Дети должны сказать „нет!“ до того, как они узнают, кто же они».
Но не только дети и наиболее вдумчивые люди должны пройти через период, когда они говорят «нет». Целые поколения должны пройти через это, и все больше людей в нашем поколении говорят «нет» упрощенным религиозным идеям, которые возникли из детства человечества. Важным является: относитесь ли вы к жизни достаточно серьезно, чтобы обдумать ваши верования, и когда вы сделали это — решить, во что же вы верите. Часто скептик, атеист и агностик отвергают традиционное верование не из-за несговорчивости, а, скорее, из-за преданности высшему идеалу — правде. Именно эта преданность ведет его в трудном поиске. Тогда первой обязанностью атеиста является сказать «нет» и быть негативным из-за его позитивной лояльности к своей совести и личной внутренней целостности. Но его поиск не кончается здесь. Он ведет его часто к чисто естественному принятию принципов морали и, может быть, к еще более глубокой вере. Поэтому они, атеисты, часто как раз и есть «добрые самаритяне» — лучшие люди нашего времени. И они должны быть приняты с удовольствием всеми, кто ищет правду серьезно. Ведь их вопросы и сомнения много правдивее и религиознее, чем самодовольные молитвы многих, кто в богатых новых одеждах приходит отметить Пасху. И мы должны помнить замечание из Талмуда: «Придет ли время, когда они забудут мое имя, но сделают то, что я велел им». Ведь вера в бога, достигнутая через думы, помогает не всем. Другие, найдя невозможным верование, могут найти свою «веру» в человеческих ценностях и идеях, таких, как любовь, понимание, стремление к знанию, дружба, творчество, воспитание детей. При этом один будет звать себя христианином, другой — атеистом. И если они оба будут одинаково стремиться к социальной справедливости и равенству, они будут ближе друг к другу, чем к силам реакции и тоталитаризма. Иисус и атеист Сократ имеют больше общего, чем Иисус с религиозным Франко или Сократ и атеист Гитлер. Поэтому религиозные либералы приглашают посетить их церкви всех, кто серьезно ищет правду: атеистов и верующих, христиан и евреев, буддистов и свободомыслящих, — всех, кто хотел бы лучше почувствовать великие Этические и моральные принципы, которые всегда были дороги чувствительным людям. В смутные времена, когда этически слепые так часто являются нашими лидерами, мы не можем позволить себе исключить из нашей среды людей, которые, может быть, помогут нам, как мы им в поисках идеалов.
