Наиль Ахметшин - Тайны Шелкового пути
Последующие события развивались по законам криминального жанра. За доставку рукописей в столицу отвечал Хэ Яншэн. Растаскивать их начали уже при погрузке на подводы и транспортировке по территории уездного центра. Причем украдена была значительная часть документов. По свидетельствам очевидцев, связки танских документов, несомненно изъятые из пещеры, позднее предлагались на продажу в Дуньхуане и на всем протяжении пути до Ганьчжоу (Чжанъе). Бойкая торговля редким товаром в провинциях Ганьсу и Синьцзян продолжалась вплоть до 1920 г.
В 1910 г. отправленный груз наконец-то доставили в Пекин, но синьцзянский губернатор дал указание своему сыну Хэ Чжэньи отвезти их не во дворец, а к себе в резиденцию. Там Хэ Чжэньи, его тесть Ли Шэндо и некоторые другие «особо доверенные лица» «провели ревизию» древних памятников, выбрали самые ценные экземпляры и оставили их себе. Не менее ужасно и то, что в попытке «компенсировать» недостающее количество материалов, они разрывали длинные свитки на несколько кусков в стремлении выдать их в дальнейшем за самостоятельные тексты.
Затем Ли Шэндо продал «приобретенные» таким образом рукописи японцам за 80 тысяч иен. Известно также, что в 40-е гг. ХХ в. музей Юринкан в городе Киото (Япония) выкупил указанную коллекцию. Что же касается документов, привезенных в китайскую столицу, то до Пекинской библиотеки добрались лишь 8697 шифров-наименований. На месте выяснилось, что по некоторым шифрам реальные экземпляры отсутствуют, а под другими числятся по два-три свитка. Поэтому общее число единиц, хранящихся в данной библиотеке, чуть-чуть возросло и составило 8717.
Спустя некоторое время выяснилось, что хранилище в Могаоку отнюдь не иссякло. Даже в 1919 г. специально откомандированные в Ганьсу люди совершенно непостижимым образом обнаружили в пещере 94 пачки старинных документов.
Что же касается Ван Юаньлу, то хитрый и ловкий даос, в полной мере познавший материальные выгоды коммерческой деятельности, вошел во вкус и припрятал две огромные деревянные бадьи, доверху заполненные древними рукописями. В них содержалось свыше 3 тысяч экземпляров, которыми новоявленный бизнесмен продолжал активно приторговывать. Так, в ходе своей третьей экспедиции в Центральную Азию 1913–1915 гг. А. Стейн вновь посетил Дуньхуан и купил у него более 570 манускриптов.
Почти одновременно (1914–1915 гг.) в Дуньхуане находились две группы ученых: из Японии и России во главе соответственно с Отани Кодзуи (1876–1948 гг.). и С. Ф. Ольденбургом. Японцы дважды наведывались к Ван Юаньлу и в результате смогли переправить на родину несколько сотен свитков, о которых ученый мир узнал уже в 1915 г., когда вышел в свет двухтомник, посвященный результатам работы экспедиции. Попутно следует подчеркнуть, что Отани Кодзуи и его коллеги начали работать в Синьцзяне еще в 1902 г., собирая сведения о проникновении и развитии буддизма в государствах Западного края в I тысячелетии н. э.
Участники экспедиции С. Ф. Ольденбурга, пробывшие в Дуньхуане около полугода, в свою очередь приобрели у местных жителей и вывезли в Россию большую коллекцию прежде всего фрагментов различных текстов, которая в настоящее время хранится в Санкт-Петербурге. Формально она самая объемная — около 12 тысяч единиц, однако значительно уступает другим сопоставимым собраниям по количеству крупных и цельных рукописей, а также качеству имеющихся материалов. Активная работа с этими документами была начата лишь в 1957 г. Группа сотрудников-китаистов ленинградского отделения Института востоковедения Академии наук во главе с Л. Н. Меньшиковым подготовила ряд превосходных изданий, включая переводы и комментарии древних буддийских текстов.
Последними в сумасшедшей гонке за обладание реликвиями Дуньхуана оказались американцы. Произошло столь знаменательное событие в 1924 г. К тому времени «бесхозных» рукописей здесь уже не осталось. Поэтому внимание заокеанского визитера привлекли настенные росписи и статуи пещерного комплекса. Однако не будем торопить события.
4 сентября 1923 г. из города Сиань в сопровождении вооруженного эскорта из 10 китайцев в западном направлении выдвинулись официальные представители музеев Гарварда и Пенсильвании — Лэнгдон Уорнер и Горац Джейн. Это была первая американская экспедиция в Центральную Азию со стороны Китая.
Мировая война и сложная внутриполитическая ситуация в Срединном государстве, возникшая после свержения императорской власти в 1911 г., создали огромные трудности на пути тех, кто пытался проникнуть в данный регион. Пока европейцы переживали страшные последствия чудовищной «мясорубки» и приходили в себя от потрясений, связанных со свержением царизма и победой большевиков в России, американцы, заметно разбогатевшие на военных поставках, обратили свои взоры на духовное достояние мировой культуры.
Перед вышеуказанными специалистами была поставлена цель — выяснить, что осталось на древних маршрутах Восточного Туркестана, если осталось вообще, после экспедиций из Европы и Японии. Мощный и рыжеволосый Лэнгдон Уорнер (1881–1955 гг.) — выпускник Гарвардского университета 1903 г. — до этого много лет проработал в царской России, путешествуя по Средней Азии. Из восточных стран он посетил Китай и Японию, был знаком с Э. Шаванном, П. Пельо и другими известными ориенталистами. Командировавший и финансировавший его Художественный музей Фогга дал указание привезти для лабораторных исследований фрагменты древних фресок, прежде всего танского периода. В случае успеха вполне реальным становился амбициозный проект их крупномасштабных изъятий из пещер.
Достигнув Сучжоу (Цзюцюань), американцы первоначально взяли курс на северо-восток, в район Хара-Хото, где в свое время активно работали экспедиции П. К. Козлова и А. Стейна, но там их поиски в итоге оказались малопродуктивными. Вскоре в пустыне Гоби выпал снег, создавший дополнительные трудности. К тому же Г. Джейн сильно обморозился, едва остался жив и был вынужден вернуться в Пекин. После всех злоключений Л. Уорнер смог выехать в Дуньхуан лишь в сопровождении китайского переводчика Вана.
Естественно, он превосходно знал о посещении Могаоку А. Стейном, П. Пельо, Отани Кодзуи, С. Ф. Ольденбургом и не питал каких-либо иллюзий в отношении материалов из найденной тут почти четверть века назад библиотеки. Его, историка по образованию, в меньшей степени интересовали манускрипты, но в большей — содержимое пещер.
Судя по мемуарам американца, его до глубины души потрясли и возмутили многочисленные следы вандализма, оставленные белогвардейцами, которые после бегства из России прожили в пещерах Дуньхуана несколько месяцев. О крайне неприглядных действиях наших соотечественников рассказывалось в предыдущей главе и добавить к этому нечего. Однако страстное негодование и демагогические разглагольствования в устах Л. Уорнера абсолютно неуместны: не ему рассуждать о подлинной ценности и сохранении культурно-исторических памятников.
