Николай Ломакин - Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов (сборник)
Минуты не прошло, как все трое уже подбегали к выступу скалы, за которым у поворота дороги был спрятан тарантас.
Группа сосен, подожженных молнией, все еще пылала. Дорога была пустынна. Но Михаил Строгов не мог ошибиться: выстрел был, и прозвучал он именно отсюда.
Внезапно послышался грозный рев, и тут же за каменной стенкой раздался еще один выстрел.
– Медведь! – закричал Строгов, мгновенно узнав этот рев, которого он бы ни с чем не перепутал. – Надя! Надя!
И, рванув из-за пояса тесак, Михаил в два огромных прыжка обогнул горный отрог, за которым девушка обещала ждать его.
Сосны, пожираемые огнем от основания стволов до крон, образовали гигантский факел, который ярко освещал эту сцену.
В тот миг, когда Михаил Строгов поравнялся с тарантасом, он увидел прямо перед собой огромный черный силуэт. Это был медведь весьма крупных размеров. Буря выгнала его из лесных чащ, покрывающих склоны Уральских гор, и он в поисках убежища пришел к этой расселине, где наверняка было его привычное логово, которое теперь заняла Надя.
Обе пристяжные, напуганные появлением гигантского зверя, порвали поводья и бросились бежать, а ямщик, испугавшись за своих лошадей, думать забыл, что оставляет девушку один на один с медведем, и кинулся за ними вдогонку.
Храбрая Надя не потеряла самообладания. Когда зверь, заметивший ее не сразу, напал на оставшегося в упряжке коренника, девушка вышла из расселины, где она пряталась, подбежала к экипажу, схватила один из револьверов Строгова и, смело шагнув к медведю, выстрелила в упор.
Легко раненный в плечо, зверь повернулся кдевушке, которая поначалу попробовала убегать от него, кружась вокруг тарантаса, между тем как лошадь пыталась порвать упряжь. Но ведь если потеряешь лошадей в горах, их уж не найти, поездке конец. Сообразив это, Надя повернулась к медведю и в то самое мгновение, когда лапы зверя должны были обрушиться на нее, с поразительным хладнокровием выстрелила вторично.
Это и был второй выстрел, который только что грянул в двух шагах от Михаила Строгова. Но он уже был рядом. Прыжок – и он оказался между медведем и девушкой. Одно-единственное движение руки сверху вниз, и гигантский зверь рухнул наземь бездыханный с брюхом, пропоротым от горла до паха. То был отменный образчик знаменитого удара сибирских зверобоев, рассчитанный на то, чтобы не попортить медвежью шкуру, за которую можно получить хорошие деньги.
– Ты не ранена, сестра? – Михаил бросился к девушке.
– Нет, брат, – ответила Надя.
Тут подоспели и два журналиста.
Альсид Жоливе обхватил коренника за шею, а весил он, надо думать, основательно, коль скоро емуудалось удержать животное. При этом и француз, и его собрат по перу yen ели увидеть стремительный маневр Михаила Строгова.
– Черт возьми! – вскричал Альсид Жоливе. – Для простого негоцианта вы изумительно орудуете тесаком, господин Корпанов!
– Даже более чем изумительно, – обронил Гарри Блаунт.
– Нам здесь, в Сибири, приходится учиться всему понемножку, господа, – объяснил Михаил Строгов.
Тут Альсид Жоливе глянул на молодого человека повнимательней.
Сейчас, при ярком свете, с окровавленным тесаком в руке, с самым решительным видом попирая стопой поверженного медведя, он являл собой картину, на которую стоило посмотреть.
«А верзила-то внушительный!» – сказал себе журналист.
Затем он почтительно, со шляпой в руке приблизился и приветствовал барышню.
Надя ответила легким поклоном.
Тогда Альсид Жоливе повернулся к своему спутнику:
– Сестра не уступит брату! Будь я медведем, не стал бы связываться с этой опасной и очаровательной парочкой!
Гарри Блаунт, прямой, как пика, снял шляпу, но держался на некоторой дистанции. Свойственная ему чопорность особенно бросалась в глаза на фоне сугубой непринужденности собрата.
Тут появился и ямщик, которому удалось-таки изловить своих лошадок. Прежде всего он с большим сожалением оглядел распростертого на земле великолепного зверя, которого придется оставить на растерзание хищным птицам, потом занялся ремонтом упряжи.
Михаил Строгов объяснил ему, в какое положение попали два путешественника, и предложил свой план уступить им одну из трех лошадей.
– Как тебе угодно, – проворчал ямщик. – Только это получатся уже два экипажа вместо одного…
– Хорошо, мой друг, – вмешался Альсид Жоливе, поняв намек. – Тебе и заплатят вдвое.
– Но, мои голубочки! – рявкнул ямщик.
Надя уже уселась в тарантас, а Михаил Строгов и его спутники последовали за ним пешком.
Было три часа ночи. Буря к тому времени начала затихать, шквалы обрушивалась на дорогу уже с меньшей яростью, двигаться вперед становилось все легче.
При первых лучах зари тарантас поравнялся с остатками телеги, колеса которой успели основательно, по самую ступицу, завязнуть в грязи. Было совершенно очевидно, что лошадке придется здорово поднатужиться, чтобы вытащить их оттуда.
Одну из пристяжных выпрягли из тарантаса и с помощью веревок привязали к останкам телеги. Оба журналиста уселись на единственную скамью этого оригинального экипажа, и обе упряжки двинулись в путь. Впрочем, коль скоро им оставалось лишь спускаться по склонам Уральских гор, это особых трудностей не сулило.
Через шесть часов два экипажа прибыли в Екатеринбург, они так и ехали друг за дружкой, и никакой неприятный инцидент не омрачил заключительного этапа их поездки.
Первым, кого узрели журналисты на пороге почтовой станции, был их ямщик, казалось, ожидавший их.
Сей почтенный русский имел физиономию в высшей степени добродушную. Безо всякого смущения, сияя улыбкой, он поспешил навстречу своим седокам и, протянув руку, потребовал обещанные чаевые.
Приверженность к истине велит нам не утаить и того, что гнев Гарри Блаунта явил пример истинно британской мощи. Если бы ямщик не успел благоразумно отпрянуть, ему пришлось бы получить «на водку» удар кулака, посланный прямо в его физиономию согласно всем правилам бокса.
Альсид Жоливе, свидетель этой сцены, корчился от хохота, может быть даже, он в жизни так не смеялся.
– Но у него тоже есть свои резоны, у этого бедняги! – кричал француз. – Мой дорогой собрат, заметьте: он в своем праве! Чем он виноват, если мы не нашли средства последовать за ним?
Тут он вытащил из кармана несколько копеек и протянул их ямщику со словами:
– Держи, друг! Если ты и не заработал их, то не по своей вине!
Этим он только усугубил раздражение Гарри Блаунта, который собрался было обрушиться на станционного смотрителя и подать на него в суд.
