Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
Пребывание в стенах ЦК КПСС на поденной работе позволило мне лучше присмотреться к номенклатурным штатным сотрудникам этого учреждения, или, как их еще называли, работникам центрального аппарата. В большинстве своем это были замкнутые, молчаливые, вежливые, но неприветливые люди, говорившие с недомолвками, особенно при общении с пришельцами не из их круга. Именно так вел себя, например, А. Н. Романов - референт Международного отдела, занимавшийся японскими делами. С такими скрытными и непредсказуемыми людьми надо было быть всегда начеку, поскольку от них зависело многое. Достаточно сказать, что при оформлении загранкомандировок материалы на каждого ехавшего за рубеж, в частности в ту же Японию, просматривались и визировались в Международном отделе ЦК, и в этом отделе, как и в Комитете госбезопасности, те или иные кандидатуры могли быть отклонены без всяких объяснений причин.
Почему так были в большинстве своем похожими друг на друга работники центрального партийного аппарата? Видимо, потому, что все они при своем зачислении в центральный аппарат проходили через такое кадровое сито, которое строго отсеивало тех, кто где-то когда-то допускал отклонения от норм "образцового" поведения. Работниками этого аппарата становились поэтому люди, умевшие избегать каких-либо конфликтных ситуаций, остававшиеся со всеми в добрых отношениях, не нажившие себе врагов в спорах с начальством, а потому не испортившие себе служебных характеристик. Такими людьми зачастую оказывались тихони - молчуны, не способные ни на критическое восприятие окружающей действительности, ни на дерзновенные идеи и поступки. В большинстве своем, как и чиновники министерства иностранных дел, это были не бойцы, а покорные слуги своих всемогущих боссов - членов Политбюро, люди-флюгеры, привыкшие смотреть в рот начальству и бездумно выполнять указания свыше. И не случайно впоследствии, в августе 1991 года, огромный центральный аппарат ЦК КПСС, состоявший из отборных в идейном отношении людей, рассыпался в один день как карточный домик, стоило только толпе "демократов", возглавлявшейся полукриминальными элементами, приблизиться к подъездам этого казалось бы неприступного учреждения.
Помнится, что на нас, людей пришлых, цековские аппаратчики склонны были смотреть с высоты своего сытого, стабильного и привилегированного положения. Правда, привилегии тогдашних работников центрального аппарата видятся мне сегодня не столь уж значительными и существенными, как многим казалось тогда. Да, их заработки были раза в два выше, чем наши. Да, им довольно легко удавалось получать благоустроенные двухкомнатные, а то и трехкомнатные квартиры в домах первой категории. Да, они ежегодно получали бесплатные путевки в свои ведомственные цековские санатории с лучшими условиями отдыха, чем в большинстве профсоюзных здравниц. Да, в буфетах и столовых ЦК КПСС все блюда готовились вкуснее и стоили процентов на 30 дешевле, чем в городских столовых, не говоря уже о ресторанах. Да, довольно большая часть цековских работников пользовались государственными дачами и автомобилями - до тех пор, правда, пока они находились на своих постах. В сущности, все эти привилегии мало чем отличались от привилегий нынешнего руководящего персонала центральных государственных учреждений России.
Но дело не в этом, а в том, что рядом с нынешними обладателями привилегий - чиновниками президентской администрации и других правительственных ведомств - появился в наши дни, как громадная раковая опухоль, слой так называемых "олигархов" и "новых русских", которого в Советском Союзе не существовало, если не считать подпольных криминальных дельцов теневой экономики, вечно скрывавших свои доходы и дрожавших за свою шкуру. Но открыто в Советском Союзе не было такого класса - такого социального слоя людей, которые бы нагло купались в той сказочной роскоши, в какой живет ныне элита российского "демократического" общества. Никому из высокопоставленных партийных чиновников прошлого не снилась возможность строить себе каменные особняки в Подмосковье, покупать дома и квартиры в Париже и Лондоне, обучать своих детей в дорогих зарубежных колледжах, резвиться на пляжах Канарских островов - и это в дни, когда миллионы людей наемного труда бедствуют, не получая подолгу зарплату - зарплату мизерную, не позволяющую этим людям сводить концы с концами в своих семейных бюджетах.
Нет, лично мне, соприкасавшемуся не раз в те годы с цековскими работниками - этой элитой советского общества - и имевшему представление об их закрытых буфетах с вкусными пирожными и сосисками первого сорта, тогдашние привилегии партноменклатуры не кажутся сегодня слишком контрастными по сравнению с жизненным уровнем основной массы населения. Они не идут ни в какое сравнение с теми вопиющими контрастами, которые появились теперь в повседневной социальной жизни нашей страны. Но, отмечая для объективности эту разницу в прошлом и нынешнем уровне жизни социальных верхов нашей страны, я далек от того, чтобы вспоминать с симпатией о большинстве попадавшихся мне на глаза цековских аппаратных работников. Такая порода людей не вызывала у меня симпатий, как и сам стиль работы центрального партийного аппарата, какие бы высокие должности мне там не предлагались.
А должности такие предлагались. В подтверждение приведу такой факт. Где-то в конце 60-х годов меня пригласили через отдел кадров ЦК КПСС на беседу с тогдашним заместителем заведующего Международным отделом Б. К. Корионовым. В ходе беседы он предложил мне перейти на работу в ЦК на должность консультанта Международного отдела. Я сразу же представил себе перспективу своего превращения в подневольного "спичрайтера", десятки которых, как птицы в золотых клетках, сидели в своих кабинетах в цековском здании на Старой площади, и мне стало невыносимо тошно. Я отказался поэтому от сделанного мне предложения тотчас же - без раздумий, чем вызвал явное недовольства моего собеседника. "Дело ваше,- сказал Корионов,- не хотите не надо". И больше к этому разговору со мной никто из руководства Международным отделом не возвращался, чем я и был доволен.
Несколько недель, проведенных мной в общей сложности в стенах ЦК КПСС в качестве "белого негра", писавшего то, что должны были писать, если говорить начистоту, сами высокопоставленные, но немудрящие партийные боссы, не оставили в моей памяти никаких особых воспоминаний. Впрочем, приятно вспоминаются посещения в обеденные часы закрытых цековских буфетов и столовой, где можно было от души поесть вкусные диетические блюда, а заодно купить для дома дешевые, но хорошие сорта конфет, яблок и колбасных изданий. А еще сохранился в памяти один день - день, когда в Москве на Старой площади по соседству со зданием, где мы тогда работали, в центральном здании ЦК КПСС завершал работу всем памятный Октябрьский пленум ЦК 1964 года, на котором Н. С. Хрущев был смещен с поста Первого секретаря партии.
