Евгений Буянов - Истребители аварий
Очередной отдых… Он необходим тогда, когда работа становилась непроизводительной от усталости. Отдых и питание… Никакого жира, никакого пира! Очистить одежду от снежной крошки, утеплиться пуховкой и спальником. Спокойно поспать хоть немножко… Снять отупение от усталости…
Вертикальный канал в плане имел форму прямоугольника шириной в метра и несколько меньшей толщины. При таких габаритах в нем хотя и с большим трудом, но можно пробиваться, сгибая и разгибая руки… Каждые несколько срезающих ударов снегоступом вверх или вбок быстро вызывали изнеможение, требовавшее передышки. Сидя в обвязке,[16] висящей на зажиме – «жумаре» и бессильно опустив руки, он зависал на веревке, отдыхая так после каждых двух-трех минут работы. Осыпавшийся снег не таял. Тем не менее, штормовка не просыхала. На длинных передышках внизу, после 30–40 минут работы, собирал в кружку и миску немного снега и старался согреть их своим дыханием. От этого на дне появлялось немного воды, и можно было чуть-чуть утолить звериную жажду. На время сна ставил над собой миску так, чтобы дыхание ее согрело. Воду по каплям удавалось собрать и из подвешенного полиэтиленового мешка, угол которого свисал в миску. За три-четыре часа накапывало до ста граммов драгоценной влаги… Полстакана…
В этот новый, очередной, шестой заход что-то произошло. Внутренне ощутил какой-то качественный скачок! 3 часа работы, и метр продвижения! Канал вырос до трех с половиной метров, а может, и до четырех! Может, снег стал более податливым? С одной стороны хорошо, а с другой?… Что будет выше? Не начнет ли снег осыпаться в его лаз воронкой и не похоронит ли в один момент все плоды труда?.. Новые проблемы.
Следующий метр пройден за два с половиной часа! И опускаясь вниз после окончания работы, чтобы поспать, он вдруг увидел наверху то, о чем так мечтал: потолок светился очень слабо. Слабо-слабо, едва заметно, но светился! Еле видимый свет проникал через оставшуюся толщу снега! Сколько же ее? Один, два метра? Ясно, что не десять!
Чтобы понять сколько, решил после отдыха проколоть оставшийся слой снега лыжной палкой, как зондом. А может, это ошибка? Может, слабое пятно света – лишь нечто желаемое, но не действительное. Плод воображения, боли души, усталого тела, усталых от темноты глаз?..
После отдыха при подъеме вверх света не увидел! Да, то было лишь видение, галлюцинация. Внутри, казалось, все заболело! «Хотел так просто? Нет, не получится!.. Не получится!..»
«Успокойся! Успокойся!», – сказал другой голос: «Что есть, то есть! Работай!». Работу продолжил, воткнув палку в стенку… И тут как луч света блеснула мысль, заставившая схватить фонарь и взглянуть на часы. На них было 1.47!.. Света не могло быть! Наверху была ночь! Ночь!
Надо все же попробовать!
Конец палки-зонда не нашел пустоты, когда вошел в потолок на всю длину… Но, углубив ее еще дальше, насколько еще позволяла длина утопленной в снег руки, он явственно ощутил наконечником желанную пустоту!!!.. Оставалось чуть более полутора метров! 4–5 часов работы!.. Копать!.. Не расслабляться! Еще «не вечер», но уже ночь! Она отступит! Рассвет да ляжет светом!..
В 5.30 опять увидел свет потолка. Свет уверенный и постепенно усиливающийся. Более зримый, чем тогда! Цель близка! Но близок и новый, быть может, совершенно неожиданный переход… Не обвалится ли все сверху, не придавит ли его еще раз, но уже более капитально… Нет опасений только за монолит скалы, – эта базальтовая глыба не подведет.
На очередном отдыхе все приготовил для подъема вверх: рюкзак, компактно уложенный в вытянутую форму и прикрепленный к концу веревки, систему дополнительной страховки от падения вниз. Чтобы рюкзак не заклинило и не засыпало случайно на большой глубине, подготовил для него боковую нишу в верхней части лаза. Поставив его там, можно уже без опаски сбрасывать снег вниз. Отбрасывать его в отвал, он надеялся, уже не придется…
Есть!!!.. Есть!!!.. В пробитую снегоступом дыру брызнул слепящий, ранящий поток света, поток пьянящий, чарующий… Режущий глаза даже через плотные стекла черных очков-»консервов». От света и чистого морозного воздуха голова пошла кругом! Как легко на воле после мрака удушливой трещины!
Но не рано ли торжествовать? Еще надо выбраться! И чем встретит мать сыра земля? Леденящим ветром? Пургой? Застывшими телами погибших товарищей? Тревоги ледяного склепа сменялись новыми…
Выход осложнен тем, что спасительная веревка уходила не прямо вверх, а еще и в сторону… Но пока она держит крепко, хотя и тянется под нагрузкой. Свет ослепил ненадолго. Вылез, напрягая силы, вытащил за собой рюкзак и тючок тряпья, служивший фиксатором дополнительной страховки на нижнем конце веревки. Уже ничто не могло заставить вернуться в мрачный ледовый рандклюфт, о котором думалось с содроганием. Но появилось и другое чувство. Эта трещина спасла от лавины, приютила и стала тем небольшим мирком, который уже навсегда сохранится в памяти жизни. Да, мирком страшным, холодным и тесным, неуютным и жутким, но… Ставшим обитаемым и удобным силой его рук и его разума. Они сроднились, стали ближе… Надо хоть снять сверху лаз и место на прощальное фото…
А много ли гостеприимнее тот новый мир, в который теперь вышел. Что ждет в нем? Несколько раз крикнул, но ответа не последовало. Веревка заледенела, обросла сосульками, покрылась внизу снегом, а вверху, в расщелине скал ее вовсе не видно. Ее надо снять, во что бы то ни стало! Как ни труден и неприятен подъем по скале вверх, к точке закрепления, усилия стоили веревки! Велика цена веревки в горах!..
На скалу удалось взобраться. Удар лавины ее сильно разрушил, но крюк и удерживающая его трещина уцелели, прикрытые мощным выступом базальта. Отодрать веревку стоило немалого труда. Как же она хорошо выполнила свою задачу, и как может еще пригодиться! В два приема Вадим спустился со скалы по двойной веревке и продернул ее через петлю промежуточного крюка. После этого быстро покинул лавиноопасный склон, – чтобы вздохнуть еще свободнее, уже без ощущения нависшей сверху опасности. Вырвался! А дальше?
Видно: под склоном и на плато никого нет. Горы стоят в тихом мареве облаков и тумана. Ветер стих. Нет никаких голосов. В воздухе кружатся редкие снежинки… Белое безмолвие! Склон просматривается на полкилометра, а дальше туман, туман…
Ниже, на леднике, не обнаруживалось никаких следов ног или стоянки, а вынос лавины рельефно выделялся только выпуклостью, покрытый более чем полуметровым слоем свежего снега.
Достав свой металлический свисток, Вадим вновь и вновь посылал резкие свистки и вслушивался в тишину, но ничто в ответ не нарушало холода белого безмолвия гор.
