Александр Харитановский - Человек с Железным оленем
Вместе с восковцами шел и пароходный знакомый Новограбленов. Глеб заметил, что с ним без конца здоровались. Некоторые даже снимали шапки.
Новограбленов отвечал одинаково приветливо – легким поклоном.
– Мои ученики, настоящие и бывшие, – заметил учитель. – И, конечно, родители.
Поднялись на улицу. Позади раздался бешеный лай. На косогоре из-за вросшего в землю металлического склада с размашистой надписью по стене: «Свенсон и К°» – показалась необычайно большая упряжка – до полусотни собак. На санях, связанных из четырех нарт, лежало большое металлическое колесо.
– Маховик, – заметил Глеб.
– Да, – подтвердил Новограбленов, – электростанцию у нас строят. Первую!
Погонщики подбадривали собак тяжелыми, окованными снизу палками – остолами.
– Давайте-ка поможем, – и Глеб, не дожидаясь согласия, шагнул к саням.
Восковцы так навалились, что каюр испугался за свое сооружение и замахал руками.
Электростанция – новое одноэтажное здание с башенкой – оказалась в соседнем переулке. Демобилизованные ленинградцы задержались возле него, помогли сгрузить маховик и получили от прораба предложение остаться на строительстве.
На следующий день Травин уже монтировал главный щит и попутно обучал товарищей, как тянуть электропроводку. Впрочем, он брался за любое дело: когда надо, слесарничал, занимался двигателем, плотничал. Успевал даже петли на зайцев ставить, благо сразу за электростанцией начиналась заросшая ивняком Петровская сопка.
– Из молодых, да ранний, – довольно ухмылялся прораб.
– Псковские, они все могут, – отшучивался от похвал Глеб.
…В начале декабря стало пуржить. Город зарылся в сугробы, обезлюдел. Пароход, на котором приплыл Глеб, забрал на материк большинство любителей длинного рубля. С советизацией Камчатки (выборы в Советы тут начались только в 1925-1926 годах) масштабы деятельности разного рода ловкачей – скупщиков пушнины, браконьеров, торговцев – резко сузились. Дали по шапке и иностранным гражданам, имевшим на полуострове имущественные и прочие, выражаясь дипломатическим языком, «интересы»…
Восковцы жили в домике, который сняли у покинутой жены одного из таких ловцов удачи. Каркас стен был сбит из ящичных досок, на которых еще красовались штампы английской фирмы «Hudsons's Bay Company». Внутри засыпана какая-то труха, а вместо штукатурки газеты. По этим наклейкам можно было изучить всю историю Петропавловска 20-х революционных лет. Город до десятка раз переходил из рук в руки. И разные «правительства» все еще вопрошали со стен, угрожали, наставляли, объявляли и обращались…
«…Вижу, что население области не станет ныне открыто на нашу сторону при столкновении с большевиками, никакой помощи не окажет… Не желая рисковать жизнью офицеров и солдат, ряды которых с каждым днем и так все больше редеют, я решил покинуть Петропавловск и Камчатку.
Начальник Камчатской области генерал-майор ИВАНОВ-МУМЖИЕВ. 2 ноября 1923 года».
Поперек этой бумаги красным карандашом крупно: «Скатертью дорога!»
Глеб, подновляя самодельные обои, обратил внимание на статью в газете «Полярная звезда» – «Письмо ко всем культурным работникам об участии в изучении края». Он пробежал первые строчки, призывающие осваивать производительные силы Камчатского округа, и заметил подпись: «Председатель краеведческого общества П. Новограбленов».
Глеб уже давно не встречал Прокопия Трифоновича: весь ноябрь работал на заготовке дров для работы двигателя электростанции. И сейчас ему захотелось поговорить с учителем. Он ведь и сам был краеведом, в 1920 году организовал в Пскове Клуб юных следопытов.
Клуб образовали в противовес отряду бойскаутов, появившемуся в городе года на два раньше. В скауты шли и гимназисты, и реалисты. Как не пойти, не увлечься: командир отряда, командир взвода, нашивки из зеленого сукна, зеленое отрядное знамя, оружие. Мастерские Всероссийского земского союза – был и такой «союз» – подарили красивую цвета хаки форму. А игры! Уже не наивные сыщики-разбойники, а походы, разведка, вылазки, военная тайна, учебные сражения и, конечно, ур-рр-а!..
Клуб юных следопытов быстро завоевал популярность. Тут учились не только владеть охотничьим оружием, компасом, картой, но и познавали природу края. В экскурсиях у ребят вырабатывалась выносливость, неприхотливость к пище, смекалка. Считалось правилом уметь в лесу, на реке добыть пищу – дичь, рыбу, найти съедобные коренья, ягоды и приготовить обед без кастрюль и сковородок. Костер – с одной спички. Среди заповедей следопытов были и такие: любить природу, не пить вина, не курить…
Глеб в этот же день зашел в музей – резиденцию камчатских краеведов. Миновал один зал, посвященный природе полуострова, а во втором увидел Прокопия Трифоновича. Учитель что-то объяснял небольшому чернявому мужчине.
– Добрый день!
– А-а. Здравствуйте, – живо обернулся Новограбленов. – Мы вот тут с казначеем толкуем о средствах. У нас кооперация в финансировании научной работы, – продолжал пояснять он. – Окрисполком, Акционерное камчатское общество – АКО, но главный ресурс – инициатива. Сто пятьдесят членов по Камчатскому и Чукотскому побережьям. Учителя, врачи… Все собрано руками добровольцев, – показал Новограбленов на стеллажи. – Есть даже розовая чайка. Знаете?
– То есть как розовая? – не понял Глеб.
Новограбленов подвел его к чучелу небольшой птицы.
– Да, чайка, но с темным кольцом на шее. И что удивительно, оперение на голове, на брюшке светилось ровным розовым оттенком. Птица была нежной, южной…
– Розовые чайки гнездятся только в устье Колымы, – объяснил учитель. – Они удивительно редки. Я знаю, что в 1910 году Академия наук выразила благодарность полярному путешественнику Седову, когда тот привез из Колымской экспедиции шкурку такой чайки. А нашу подбили в долине реки Камчатки – и сюда, значит, залетают…
– Памятники осмотрели – Берингу, капитану Клэрку – товарищу Кука?.. А камень в виде сердца на Никольской сопке видели? – спросил вдруг Новограбленов. – Сердце-то наши моряки поставили в честь французского мореплавателя Лаперуза. Тоже тут бывал. Имейте в виду, что это вообще первый памятник прославленному путешественнику. Сами французы не догадались… Петропавловск-Камчатский – старейший город на Дальнем Востоке. Владивосток моложе почти на двести лет. Жаль, что это стало как-то забываться…
Было заметно, что Новограбленов сел на своего конька. Вокруг собрались и другие посетители. Глебу надо уходить на дежурство. А жаль…
18 марта 1928 года состоялся торжественный пуск первой в городе электростанции. Вспыхнули огни в домах и на всех трех улицах. На главной сияли матовые фонари. До них можно рукой достать. Провода лежали на сугробах, наметенных мартовскими пургами. Посреди улицы лоснилась нартовая стежка. Чуть в сторону – и провалишься по пояс, а то и по шею. Но сегодня в этой пуховой обочине побывали почти все. Играли в снежки, пели песни. Молодежь танцевала и веселилась до утра. Кухлянки, ситец, меха и городская одежда – все перемешалось.
