Андрэ Дави - По Нилу на каяках
По дороге тянутся вереницы местных жителей, идущих на базар, находящийся порой за несколько десятков километров от деревни. Люди несут на головах целые пирамиды завернутых в циновки предметов, калебас [10] и корзин. Большинство этих крестьян — негры банту.
Попадающиеся то там, то здесь хижины обнесены бамбуковой оградой. На ночь за ограду загоняют скот. Вокруг разбиты небольшие плантации бананов.
Банту живут полигамными семьями. Каждая жена имеет отдельную хижину. Несколько хижин, занимаемых одной полигамной семьей, составляют крааль. Краали отстоят довольно далеко друг от друга и связаны между собой тропами.
Трудно объяснить жителям Руанда-Урунди, которые никогда не покидали своей округи, что такое Париж. "Эти два белых господина, — говорит им врач местного управления, — прибыли с другой стороны Ньянцы [11], чтобы познакомиться с вами. Они приехали с большого, большого холма, который называется Парижем. А этот, — врач указывает на Джона Годдарда, — дважды пересек Ньянцу, чтобы до вас добраться. Он живет на другом большом, большом холме, который называется Лос-Анжелос".
Удовлетворенные этим объяснением, земледельцы осматривают нас с головы до ног. Они особенно интересуются бородой Джона Годдарда, рыжий цвет волос которой их чрезвычайно поражает.
Врач, знакомящий нас с местными жителями, хорошо знает страну. Просим проводить нас в деревню к пигмеям, несколько групп которых сохранилось на севере Руанды. По крутой дороге, идущей по краю обрыва, добираемся до унылой возвышенности, утонувшей в тучах и исхлестанной шквалами дождя. Пигмеев предупредили накануне. Несмотря на плохую погоду, кое-как прикрытые тряпками и вымокшие до костей, они идут нам навстречу по узким тропам в зарослях.
Их собирается человек пятьдесят — мужчин, женщин и детей; во главе их вождь — маленький, седой, морщинистый, очень подвижной старичок, с ним его супруга, тоже вся сморщенная.
Кроме набедренной повязки из выделанной коры особого дерева, благородно опоясывающей его чресла, старый вождь пигмеев надел на себя европейский жилет, вернее его жалкие остатки, которым, однако, он чрезвычайно гордится. Нам хотелось бы сфотографировать вождя без этого маскарадного костюма, но уговорить его расстаться с жилеткой — дело отнюдь не легкое. Вскоре пигмеи начинают демонстрировать танцы, словно дошедшие до нас из глубины веков. Никаких музыкальных инструментов не слышно. Гортанные крики и главным образом глухая дробь голых пяток, ритмично ударяющих о землю, — таково звуковое сопровождение.
Покинув пигмеев, отправляемся дальше, в глубь страны. Первый город Руанды на пути к истокам Нила — Кигали, расположенный почти в центре страны. Я хорошо помню большую торговую улицу этого города, вдоль которой плотными рядами тянутся лавки индийцев. Лавки представляют собой узкие и темные клетушки, загроможденные невероятным количеством мешков, банок с различными продуктами, всевозможного старья и залежавшихся кусков материи. Неуместившиеся в лавках товары сложены грудой на тротуаре, являя взорам жителей все соблазнительные вещи, выставленные восточным старьевщиком.
В Кигали имеется и бурлящий жизнью рынок, куда стекается все окрестное население. Крестьянки, окруженные своим потомством, сидя на земле, продают бобы, лук, горошек, стручковый перец, сладкие бататы, яйца, калебасы, наполненные мукой из маниоки [12] или земляными орехами. В центре рынка, под сенью величественных деревьев, работают ремесленники. Один из них плетет амулеты в форме браслетов из шерсти жирафы и щетины бородавочника. Сидя на циновке и ловко придерживая шерсть и щетину пальцами ног, он руками очень искусно накручивает их на латунную проволоку. Местные красавицы с завистью смотрят на выставленные изделия ремесленника. Смогут ли они приобрести эти изумительные вещи, способные оградить от дурного глаза? Одна из них наконец решается. Она долго выбирает, затем уплачивает несколько мелких монет и быстро уносит приобретенное сокровище.
Другой ремесленник шьет сандалии из кусков старых шин. За тридцать франков можно купить великолепную пару.
Недалеко от него старик изготовляет набедренные повязки из коры. Куски коры предварительно обрабатывают, и они становятся эластичными как замша.
Группы женщин, одетых в нечто напоминающее тоги из роскошной красной материи, судачат в тени деревьев. У многих за спиной маленькие дети: они так хорошо завернуты, что видны только их лысые головенки со сверкающими глазками, с любопытством поглядывающими на толпу.
На рынке в Кигали можно встретить высоких и стройных женщин с коричневой кожей красноватого оттенка. Своими тонкими чертами лица они напоминают древних египтянок. Их пышные волосы тщательно уложены. Эти женщины драпируются в хлопчатобумажные белые и синие ткани, нередко с узором из маленьких красных звезд. Они с высоко поднятой головой медленно продвигаются сквозь суетящуюся толпу. Это ватуси.
Местный правитель и в Руанде и в Урунди называется мвами; он, как правило, чистокровный ватуси. С мвами Урунди Мамбутсой нам довелось познакомиться. Его резиденция находится на самом юге страны, в Китега. Мы отправились туда на грузовике из Усумбуры [13], довольно большого торгового города, расположенного на берегу озера Танганьики. Дорога наша шла в гору. Склоны были покрыты древовидными папоротниками и молочаем, ядовитым соком которого местные охотники смазывают наконечники стрел.
Дорога запружена стадами коров с огромными рогами. По тропинкам, спускающимся со склонов гор, гуськом идут крестьяне с ношей на голове.
Наступает ночь. В свете фар видны ощетинившиеся дикообразы, перебегающие дорогу. Опасаемся, как бы не проткнуть шины об их колючки и не застрять здесь надолго. Наконец благополучно добираемся до Китеги. Останавливаемся в Европейском клубе. В зале несколько негров с азартом играют в настольный теннис. Один из игроков — довольно толстый человек в спортивном костюме. У него очень правильные, тонкие черты лица, кожа шоколадно-коричневого цвета. Это Мамбутса, местный правитель Урунди.
Около него стоит худощавый высокий человек лет пятидесяти, с узким лицом. Он — в европейском костюме, который сидит на нем как на вешалке. Уступка моде! А жаль, ведь ватуси так живописно умеют облекаться в длинные куски материи неярких цветов и выглядят в таком наряде настоящими вельможами. Узнаем, что этот человек — дядя правителя.
Закончив свою партию, Мамбутса без церемоний подсаживается к нашему столу. Стаканы пива сменяются стаканами виски, течет оживленная беседа на две интересующие обе стороны темы: о Европе, с которой Мамбутса несколько знаком, и об Урунди, где он пользуется всеобщим уважением, но не обладает
