Роман Светлов - Бали: шесть соток в раю
— Завтрак по-балинезийски, — даже не глядя в меню, попросил я.
— Yes, sir, balinesian breakfast, — со значением произнес он, всем своим видом показывая, что я совершил правильный выбор.
Большинство балийских официантов из хороших ресторанов отлично вымуштрованы и умеют убедить посетителя, что тот не ошибся.
Местный завтрак — это вполне внушительная «котлетка» из риса и каких-то жареных орешков, перехваченная крест-накрест полосками из омлета. Если ее полить тем самым красным соусом, который подают на завтрак, получится очень сытное и бодрящее блюдо. Рядом с рисом на тарелке располагаются несколько кружков помидора, дольки огурца, моркови и стебля сельдерея. Особенно мне нравилась здешняя морковь — ярко-оранжевая, крепкая и необычайно сладкая.
Завтрак аборигенов я предварил своим любимым авокадо-фреш, а запил американо. Через несколько минут после моего появления включили запись с местной музыкой, исполняемой на гендире — металлическом ксилофоне. Игра на нем сродни джазовой импровизации. Скорость, с которой руки исполнителя летают над гендиром, представить трудно, а когда видишь это — трудно поверить, что дело обходится без маленькой музыкальной магии. В итоге получается почти плавная мелодия, между ударами по ксилофону практически нет промежутка. Когда запись гендира слегка приглушена, можно впасть в состояние медитации.
Я, собственно, и попал в него, слушая музыку и глядя на колыхаемую ветром бамбуковую завесу. Лишь появление Спартака вывело меня из транса.
— Господин Иванов, как вам спалось? — Мой гид улыбался во все свои тридцать два белоснежных балийских зуба.
— Прекрасно! Вы меня давно ждете?
— Я приехал немного раньше. Но пусть это вас не беспокоит. У нас дальняя дорога, вам следует набраться сил.
Нам было нужно проехать половину острова. По здешним меркам, конечно, путь не близкий — на дорогу уйдет часа два. Но разве таким расстоянием удивить или утомить русского человека?!
Проглотив остывший кофе, я забежал в бунгало, поменял свой полупляжный прикид на светлые брюки и рубашку и вскоре уже сидел в машине Спартака.
Дорога, ведущая с полуострова Букит в северную часть Бали, одна. Нам снова пришлось миновать аэропорт и мангровые заросли напротив него, а затем — оживленный перекресток, управляемый светофорами и охранявшийся тем утром несколькими индонезийскими спецназовцами, вооруженными автоматами. Надо сказать, что вид этих ребят, облаченных в темную униформу, вызывает уважение. После терактов Бали вообще стал охраняться с особенной тщательностью. Поэтому солдаты на перекрестках дорог, вооруженные полицейские вас удивлять не должны. Наоборот, это только прибавляет спокойствия отдыхающим, быстро начинающим воспринимать военнослужащих как экзотические аксессуары тропического острова.
Спартак косился на солдат не без гордости. Армия — элитное сословие в Индонезии. В вооруженные силы набирают добровольцев, всеобщий призыв возможен только в крайнем случае. Отношение к армии здесь противоположно тому, что в России. Попасть на военную службу — мечта многих индонезийцев. Существует настоящий конкурс: на вакантное место всегда претендует несколько кандидатов. Дело доходит до взяток. Спартак как-то поведал мне, что неофициальная такса приема на военную службу — полторы тысячи долларов. И при этом все равно нужно сдать тесты на физическую готовность и продемонстрировать свое знакомство со школьной программой. Зато попавший в армейскую обойму молодой человек обеспечивает себя и свою будущую семью на всю оставшуюся жизнь. Государство дает ему льготный кредит на покупку дома, который само же и погашает, выплачивая неплохое жалованье, гарантирует бесплатное образование его детям. По здешним меркам — счастливая перспектива.
В течение дня мы еще несколько раз встречали вооруженных солдат и полицейских. К вечеру, впрочем, я перестал обращать на них внимание.
Почти час мы ехали по поселкам, незаметно переходившим один в другой. После Нуса Дуа была Кута. После Куты — Денпасар. После Денпасара — что-то еще. Нуса Дуа, Кута, Денпасар — это административные центры южного Бали, пространство между ними почти сплошь заполнено деревнями, названия которых можно обнаружить только на хорошей карте острова. На Бали проживает четыре с половиной миллиона человек, большинство из них на юге. Жилища тянутся на десятки километров вдоль основных дорог, оставляя впечатление нескончаемой деревни.
Наш путь то пересекал водные потоки, текущие с гористого севера, то шел вдоль них. Балийские реки и речушки разлиновали карту острова по направлению север-юг. Когда-то они служили границами между большими общинами и даже королевствами. До сих пор существует странное для непосвященных явление: если взять среднестатистического балийца, живущего в районе Денпасара или Убуда, и поискать его родственников, то обнаружится, что их дома находятся к северу и югу от него, но не к западу или востоку. Причина тому — реки. На противоположном их берегу лежит земля, которую сотни лет предки балийца считали чужой.
Чем ближе мы подбирались к горам, тем заметнее менялся ландшафт. Холмы становились все более высокими, и дорога, петляя, взбиралась на них. Исчезли пальмы, зато все больше встречались кузуарины, чьи листья похожи на длинные зеленые волосы, и остролистые акации. Постепенно сквозь туманную дымку на севере проступили горы — уже совсем близко от нас.
Бали появился на свет в результате нескольких вулканических извержений. Сила их многократно превосходила всем известный взрыв вулкана Санторин, после которого погибла критская цивилизация. Вулканы поднялись из водной бездны, широко разбросав вокруг себя застывшие потоки лавы, хорошенько удобренные пеплом. На юге от них образовалась отмель, которую заселили кораллы и в течение нескольких миллионов лет превратили ее в сушу, где теперь находится Кута и Нуса Дуа. Ветер приносил с близлежащих островов семена растений, птицы вили на пустынных берегах гнезда. Восемнадцать тысяч лет назад, во время последнего оледенения, существовал сухопутный мост между Бали и Явой. С Явы на остров перебралось множество сухопутных животных, в том числе тигр (тигры на Бали водились до середины девятнадцатого века). По тому же мосту пришел сюда и человек.
Поднимаясь к озеру Братан, мы оставили по левую руку вершину Батукару, вечно подернутую пеленой облаков. Это одна из крупнейших гор на Бали, хотя и не столь знаменитая, как Гунунг Агунг, находящийся на востоке острова. Гунунг Агунг для балийцев — Мировая гора, реальное воплощение легендарной индуистской вершины Меру. Там, среди облаков и туманов, обитают верховные боги — Брахма, Вишну и Шива, хозяева небес, земли и морей. Они даруют жителям Бали сладкие воды горных озер, расположенных почти в двух километрах над уровнем моря. Для островитян это чудо, ведь вода рождается на вершине мира. Братан, например, питают десяток источников, текущих с горных склонов, окружающих озеро. По мнению местных жителей, только боги могут доставить в них воду. Скучные европейские объяснения о процессах конденсации тумана на горных вершинах, о дождях, которые в этой — единственной — части острова могут идти в любое время года, их трогают мало. Даже если западные ученые правы, то кто, кроме богов, мог соорудить грандиозный природный конденсатор?
