Жан Лаффит - Командир Марсо
Большой зал был украшен портретом де Голля и трехцветным флагом с лотарингским крестом. В буфетах на столах в изобилии стояли закуски и вина.
Сирано, затянутый в мундир полковника, в течение всего вечера пользовался большим успехом у дам. Его жена Элен, молча сидевшая рядом со старшими Вильнуарами, ревнивым взором следила за незнакомой ей молодой особой, блиставшей веселостью и остроумием; эта дама явно ухаживала за ее мужем. Распиньяк, беседуя в кругу близких друзей, хвалил Сирано:
— Он настоящий герой, уверяю вас, и имеет все данные стать министром…
Американские офицеры раздавали свои автографы. Чарли, ставший теперь для всех майором Томсоном, скромно явился в штатском. Отец Сирано, господин Вильнуар, вел разговор с депутатом:
— Мои заводы будут теперь работать полным ходом на армию…
В малом зале шли танцы… Как раз в этот момент раздался взрыв.
В первую минуту у Распиньяка мелькнула тревожная мысль, что взрыв произошел в его владениях. Перепуганные дамы в декольтированных платьях, испуская жалобные крики, крепче прижались к своим кавалерам. Задремавшие было после бессонной ночи пожилые гости, очнувшись, вскочили с кресел. Сирано и Распиньяк бросились к балкону. Оба вглядывались в долину, стараясь в полумгле рассвета определить место взрыва. По ту сторону Дордони, над рухнувшей крышей, поднимался дым.
— Канальи! — восклицает маркиз. — Это у Борденава!
Сирано, как и подобает сильному мужчине, ободряюще улыбается дамам. Он делает знак музыкантам:
— Продолжайте, ничего серьезного!
Но Распиньяк обеспокоен.
— Долго еще будут длиться все эти истории?
— Приходится считаться с тем, сколько ненависти накопилось у народа за годы этой войны, — отвечает ему Сирано. — В городах, например, обстригают сейчас волосы женщинам, жившим с немцами. Несколько магазинов, принадлежавших известным коллаборационистам, подверглись той же участи, что и усадьба Борденава. Я лично за то, чтобы не мешать таким вещам…
— Но неужели все это вам по душе?
— Это даст нам удобный предлог для восстановления порядка.
— А пока что здесь могут совершаться всякие противозаконные дела, всякие безобразия!…
— Меня беспокоит не это, а то, что коммунисты вошли в состав правительства. Скоро они снова вылезут на белый свет со своей партией и профсоюзами… Вот это куда серьезнее.
— Тут я отказываюсь понимать нашего де Голля. Пригласить в свой кабинет коммунистов!
— Трудно этого избежать, дорогой мой. В данный момент, во всяком случае, их устранить нельзя.
— Значит, по-вашему, победа ускользает от нас?
— Будем надеяться, что американцы не дадут нас в обиду…
XXX
В Бреньяде жизнь шла своим чередом. Дюшаны поселились в доме соседа, убитого дарнановцами. У старика не было детей, и он завещал все свое имущество Мелани. В последние годы он стал совсем беспомощным, а в семье Дюшанов к нему относились как к родному; во время его болезни Мелани самоотверженно ухаживала за ним. Старик знал, что, пока живы ее родители, у нее нет ничего своего — ни дома, ни земли. А она молода, может еще снова выйти замуж… И вот он оставил ей в наследство все, что имел…
Конечно, его дом не дворец! Но для Бреньяды это прекрасный дом. В нем большая кухня с глинобитным полом; в глубине ее стоит кровать, принадлежавшая старику, на ней теперь спят супруги Дюшаны. Над камином Дюшан прибил фотографию, спасенную в день пожара его женой. Папаша Дюшан гордится тем, что сумел сберечь ее в годы войны и оккупации. Это портрет Мориса Тореза. По обе стороны кухни — две комнаты с выложенным плитками полом, сюда поставили всю мебель, которую удалось спасти от пожара. Около дома — сарай и хлев. У Дюшана уцелела еще пара волов; он сможет обрабатывать свою землю и небольшой участок, доставшийся Мелани в наследство.
Возвращение Дюшана домой было для деревни целым событием. Старый кюре, хотя он и отвык за последнее время от кафедры, произнес по этому поводу торжественную проповедь. Дюшантиль и Мелани окружили Дюшана заботой, ухаживали за ним, как за ребенком. В самом деле, чего он только не натерпелся, бедняга! В тюрьме немцы морили его голодом, избивали…
— Чего им от тебя было нужно?
— Выпытывали сведения о Роз Франс, подлецы! Хотели от меня узнать фамилии всех товарищей, бывавших в нашем доме. Я им толкую: «Никто у нас не бывал». — «А эта Роз Франс, что жила у вас?» — «Это беженка. Разве я не могу принять к себе в дом беженку?» Вот тут-то они и начали меня бить. Но я не сдался.
Кроме того, у Дюшана в запасе имелась еще история побега из тюрьмы. Об этом он мог рассказывать до бесконечности, добавляя все новые и новые подробности. Разве можно было все это забыть?…
Неделю назад Марсо переехал к Дюшанам. Он оставался единственным раненым в госпитале, и ему казалось, что его выздоровление идет очень медленно. Как-то в госпитале его навестила Мелани. Она привезла Марсо корзину груш от Дюшантиль и предложила ему: «Почему бы вам не переехать к нам? Конечно, нашему дому далеко до замка, но места вполне хватает. Отец был бы так рад».
Марсо поблагодарил ее, не дав определенного ответа, но через день, воспользовавшись приездом Серве, попросил отправить его в Бреньяду. Перемена обстановки пошла ему на пользу.
Прошел месяц со дня освобождения Дордони, и события продолжали развиваться с неимоверной быстротой. В Париже было образовано временное правительство, которое отменило законы, изданные в Виши, и объявило о своей верности республике. Генерал де Голль действовал весьма активно. В сопровождении большой свиты из высших военных чинов, бывших членов парламента и новых префектов, он посетил ряд крупных городов: Лион, Тулузу, Бордо, Орлеан…
Была освобождена уже почти вся Франция кроме Эльзаса, Лотарингии и отдельных, еще оккупированных немцами участков вдоль побережья. Гитлеровские войска удерживали в своих руках мыс Грав, города Руайан, Ла-Рошель, Рошфор, Сен-Назер, Лориан, Дюнкерк… И перед Ф.Ф.И., влившимися теперь в состав французской армии, стояла задача выбить их оттуда.
Союзники находились в Бельгии, они приближались к германской границе. На Восточном фронте советские войска освободили Эстонию, вступили в Бухарест и Софию. Они дошли до Югославии и поддержали местных партизан, которые находились под угрозой уничтожения. Несколько дней спустя 8-я английская армия высадилась в Албании. В начале сентября немцы, преследуемые по пятам вооруженными силами греческого движения Сопротивления, стали эвакуироваться из Греции. Английский маршал с необычайной поспешностью прибыл в Афины…
