Валерий Мигицко - Военные приключения. Выпуск 6
Настоятельно требовалось одно — ускорить события. И тем самым разрядить обстановку под осажденной крепостью, ослабить натиск на нее шведов.
Прибытие царя в действующую армию произвело на защитников Полтавы воодушевляющее воздействие. Комендант Алексей Келин не преминул воспользоваться прибытием Петра I в столь близкие места на пользу осажденных. На «бомбическое письмо» он немедленно ответил своим, подобным метким выстрелом. В ответном письме он выражал признательность за монаршье внимание и… попросил прислать по воздуху 50 пудов пороху.
Царь, увлеченный такой выдумкой, приказал немедля исполнить просьбу городского коменданта:
«5-го в 10 часу, в город Полтаву начали бросать порох в бомбах. Неприятель, хотя и видел, что многое число в Полтаву бомбы бросают и, дознав, что в оных порох мечется, потому что ни одной взорвания не учинилось, но препятствия в том метании учинить не мог».
Такая «инициативная» просьба коменданта осажденного гарнизона дала защитникам города добрую помощь. Теперь снабжение Полтавы порохом, серой, лекарствами, разведывательной информацией производилось с помощью бомб. И не безуспешно. Положение же с продовольствием ухудшалось с каждым днем. Здесь «воздушный мост» помочь просто не мог.
Петр I со свойственной ему чертой действовал решительно. Он созывает военный совет: Полтаве надо помочь немедля! Комендант крепости писал, что и без того скудный провиант кончается как в военных магазинах, так и у жителей города.
11 июня Петр I пишет Келину новое собственноручное письмо, которое в полой бомбе переправляется в Полтаву:
«Господин комендант.
Понеже мы померели реку перейтить для вашей выручки ж выше или ниже шанцев, и того ради объявляем вам, чтоб вы на тот час гораздо смотрели и когда у нас зачнетца бой с неприятелем, и тогда дайте знак в наши опъроши из трех пушек и зажгите по сю сторону города немалые в трех местах огни, по которому знаку указ есть в наших опърошах обретающемуся командиру тотчас атаковать на оныя шанцы, где удобнее, в которою пору и вам натлежит з другой стороны на непъриятельския опъроши, сколко возможно, силно вытить и атаковать. И ежели, с помощию божиею, выбьете их из опърош, то тотчас две линии куманикации надлежит от города по обеим сторонам зделать какъ галареи, чтоб потом межъ двух линей свободный проход из-за реки к вам был.
И сие объявление до настоящего времени гораздо держи тайно, дабы хто не перекинулся и не дал знать неприятелю».
На военном (или, как его называли, — генеральном) совете в царской ставке решили осуществить внушительное демонстрационное нападение на шведскую армию. Совет состоялся не позднее 11 июля, так как все петровские распоряжения и царское письмо Алексею Келину были сделаны в тот день.
В целом демонстрационные действия крупных сил русской армии были успешны. Их, поддержали и защитники крепости. Но внезапно хлынувший дождь исключил возможность наступления полков Петра I через болото — «трудились чрез болоты, но не могли». Действительно, через разраставшуюся прямо на глазах непролазную топь хода ни пехоте, ни кавалерии просто не было. Хотя действия других наступавших отрядов оказались успешны.
Расчеты генерального совета на то, что шведы после неудачных боев отойдут от Полтавы, не оправдались. И Карл XII, и его ближайший советник по российским делам гетман Мазепа стояли на своем — крепость с ее «огромными запасами» должна быть взята штурмом. Или — капитулировать.
Мужественно защищавшаяся Полтава стала настоящим камнем преткновения для лучшей к тому времени европейской армии (слава коей померкла именно под стенами небольшой крепости на берегах Ворсклы).
Шведы, их одержимый поисками бранной славы король и немногочисленные мазепинцы недоумевали. По их расчетам и понятиям, глубокому убеждению, изнуренные длительной осадой, беспрерывными штурмами и бомбардировками гарнизонные люди должны были думать только о том, как сохранить собственную жизнь. И больше ни о чем другом. Но совсем иначе думали подчиненные полковника Келина, украинские казаки и горожане, хотя силы осажденных заметно таяли.
Шли дни. Комендант все так же продолжал удивлять своих врагов смелостью. Шведским генералам порой казалось, что полтавский комендант действует просто вопреки всякой военной логике, воюет, нарушая писанные в уставах правила ведения боя и оборонительных действий.
Так, осажденные выстроили за крепостью, на речном берегу, два редута — дерзко, прямо перед шведскими позициями. Тем пришлось изрядно поволноваться от столь неожиданного соседства новых русских укреплений. Когда же противник попытался помешать защитникам крепости укрепиться в них, Алексей Степанович Келин лично повел в штыковую контратаку отряд пехотинцев и далеко отбросил атакующих шведов.
Выстроенные в качестве передовой позиции редуты оказались наилучшим наблюдательным пунктом за шведской армией. А «бдить» ее приходилось весьма строго. Комендант крепости самолично наблюдал за всеми изменениями в осадном лагере и фиксировал их. Из редутов осажденные, выбрав момент поудобнее, делали смелые вылазки, постоянно держа врага в напряжении, изматывая его. Собранные разведывательные данные полковник Келин немедленно отправлял царю. Донесения шли или «бомбическими письмами», или через отважных вестников.
И русские, и шведы понимали, что сложившаяся под Полтавой обстановка становилась просто критической в войне, которая шла уже без малого девять лет. Всем было ясно, что решающего сражения в здешних местах просто не миновать.
19 июня полтавский комендант получает от государя Петра Алексеевича очередное «бомбическое письмо»:
«Господин комендант.
Понеже, как сами вы видите, что мы всею силою добивались камуникацию зделать з городом, «но за великими болоты и что непъриятель место захъватил», того ради за такою трудностью того учинить невозможно. И для того мы, покинув все шанцы, пойдем со всем войском к Петровскому мосту (где уже наш мост еще четвертово дни занят и укреплен) и тамо, перешед и осмотрясь, пойдем, с помощию божиею, на неприятеля искать со оным баталии и чтоб пробитца всем войском к городу. Буде же неприятель (паче чаяния) станет меж города и нашево войска окоп делать такой, что трудно оного брать будет и ежели не можем пробитца в две недели от сего дня к вам, тогда в первых числах июля, а ежели возможно и далее, усматря время (в день или ночью), вытте вон за реку, куды удобнее, и тамошних жителей вывесть мужеска полу таким образом: сказать им, будто указ вы получили иттить всем на шанцы неприятелския, и когда реку перейдете, тогда удобнее с ними можете дойтить до нас. И сие надлежит зело тайно держать, дабы неприятель не проведал, а мы к тому дню пришлем несколько конницы к сему месту, где был наш обоз. Також надлежит вам наши пушки, который вы привезли с собою, или тайно разорвать или в колодезь бросить, чтоб отнюдь не нашли, а знамена зжечь, також пороху в нескольких хоромах помалу поставить и при выходе, фетиль положа, замкнуть, чтоб после вас загорелся город, как сюды перейдете. И сие все объявить вам надлежит немногим из главных офицеров, а перво на том присягаю обезатца, а от жителей весма таить, також вам пожитков с собою отнюдь не брать, дабы не догадались. Сие вам пишем в запас для всякого случая, понеже кореспонденцыи, когда отступим, чрез бомбы быть невозможно, однакож подщитесь в ысходе сего месеца, как ночи будут темны, прислать к нам с ведением от себя.
