Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Найдя девчонок, отряд пацанов незамедлительно приступал к боевым действиям, благо время года, как нельзя лучше располагало к этому. Заметив девчонок, затаясь ненадолго, ребята приступали к изготовлению из снежной массы, обильно укрывшей своим покрывалом поселок, метательных снарядов, - снежков, что минуту спустя, обрушатся на головы ничего не подозревающих девчонок. С дикими воплями и гоготом, выскакивали они из-за угла, закидывая девчонок слепленными из снега кругляшами, всякий раз, дико радуясь, если пущенный снаряд достигал намеченной цели.
Девчонки, до этого спокойно и деловито занимавшиеся изготовлением из мягкого и податливого снега, слегка подтаявшего на солнце, и отличающегося особой устойчивостью, различных скульптур, с визгом и криком разбегались, уворачиваясь от обрушившегося на них града снежков. Нападение мальчишек было настолько внезапным, что не было и мысли о сопротивлении. Одна лишь мысль преследовала девчонок, как защититься от летящих в них увесистых снежных комков, бьющих порой так больно, особенно если попадают в голову, или лицо.
Сопротивляться не было никакой возможности, да и желания, в силу бессмысленности данного занятия, заранее обреченного на провал. Куда им тягаться со зловредными пацанами, которые все равно окажутся сильнее и ловчее их.
Остается одно, как можно быстрее, с визгом, покинуть место недавней забавы, оставляя галерею скульптур, как уже готовых, так и находящихся в стадии изготовления, во власти зловредных мальчишек. А эти паршивцы, желая еще больше досадить девчонкам и увеличить триумф, с гиканьем и визгом, на полном ходу налетали на выполненные девчонками с такой любовью, снежные фигуры, различных сказочных персонажей.
И разлетались вдребезги снежные фигуры, под восторженный пацанячий визг, продолжающих кулаками и ногами довершать начатое истребление снежной композиции, любовно выпестованной девчонками. А им оставалось одно, убежав на приличное расстояние, от напавших на них вандалов, закусив от обиды губы, сжав кулаки от бессильной злобы, наблюдать за уничтожением снежных фигур, таких забавных и потешных. Наблюдать за бесчинством мальчишек, смахивая время от времени набегающие на глаза слезы, клянясь отомстить, как только придет их время.
Хоть пацаны и не были, как девчонки, специалистами по изготовлении различных потешных фигур, но и они любили покатать огромные снежные глыбы. Ну а пока они валяли в снегу редких из девчонок, кто не успел, вовремя удрать, и теперь расплачивался за свою медлительность. Но были среди них и те, кто не испугался мчащейся на них с гоготом и визгом стаи мальчишек, став на их пути, в тщетной надежде защитить снежные творенья. Но их сопротивление было бесполезно. Их сминали с такой же легкостью, как и снежные фигурки, и валяли в снегу, с упоением набивая за шиворот снега. А затем хохотом и усмешками провожали уходящих прочь, извалянных в снегу, ревущих девчонок, больше походящих на ожившие снеговые композиции, чем на живых людей.
Пострадавшие от нападения девчонки уходили домой, где заботливые мамы выгребали из-за шиворота, валенков, рукавов, из-за пазухи, целые сугробы снега, одновременно вытирая слезы и сопли, ревущему в три ручья чаду. А затем, чтобы утихомирить и остановить непрекращающийся рев, девчонку поили чаем с малиновым вареньем от простуды, угощали конфетами, пирожными, или иными сладостями, всегда имеющимися в запасе у молодых хозяек, матерей плаксивых девчонок.
Пока мать приводила в чувство жертву мальчишеского произвола, отец, чертыхаясь и матерясь, отложив в сторону газету с интересной статьей, от которой его так бесцеремонно оторвали, собирался на улицу. И хотя шансов на успешное осуществление задуманной им карательной миссии было ничтожно мало, делать было нечего. Одному господу Богу известно, как неохота вставать и куда-то идти, кого-то выслеживать, за кем-то гоняться, когда дома тебя ждет уютный диван, газета и телевизор.
Но ситуация обязывает и папаша пострадавшей от мальчишеского набега жертвы, выскальзывает на улицу, на поиски дочуркиных обидчиков. Найти их, не составляет особого труда, их вопли и гогот слышны издалека. Проблема в том, как подобраться к ним достаточно близко, чтобы отловить одного из шалопаев и с наслаждением оттрепать за уши. За дочку, за газету, за телевизор, за испорченный выходной. Уж он-то постарается, чтобы уши сорванца горели как алые маки целую неделю, увеличившись в размерах, как минимум вдвое. Уж он-то непременно сделает из него красноухого чебурашку, да еще надает вдобавок тумаков и затрещин.
Мальчишки с веселым визгом, на месте порушенной девчачьей галереи, создавали свою, в меру имеющегося таланта. А его хватало на то, чтобы вылепить из снега дюжину похожих друг на друга словно близнецы, угрюмых снеговиков, с воткнутыми вместо морковок, сучками.
К моменту прибытия к мальчишеской стайке очередного мстителя за поруганную девчоночью честь, творцы галереи рассматривали произведения рук своих, размышляя, что с ними делать дальше. Ряд одинаково уродливых и похожих как близнецы снеговиков, нравился им куда больше, чем всякая разность, слепленная девчонками. Оставлять их здесь, значит отдать ровненький ряд, одинаковых как солдаты фигур, на истребление зловредным, жаждущим мести девчонкам. И хотя малолетних фурий не наблюдалось пока в пределах видимости, но пацаны были уверены, что за ними с интересом наблюдают любопытные девчоночьи глаза. И стоит им покинуть это место, как спустя пару минут стайка девчонок будет тут, и развалит по кусочкам их великолепные творения, испытав при этом чувство глубокого удовлетворения от свершившейся мести.
Со снежными фигурками нужно было что-то делать, чтобы их не было жаль. Вопрос в том, что именно? Призадумались на минуту пацаны, чеша затылки, но так и не успели ничего придумать. Один из их компании заметил мужика, крадущегося к ним, старающегося таиться и не шуметь, чтобы подобраться незамеченным. И дураку было понятно, что крался он к ним не для того, чтобы выразить свое восхищение по поводу созданной ими галереи снеговиков. Намерения его были другие, а какие именно, не стоило гадать, тем более, если учесть, что в крадущемся к ним субъекте, они без труда опознали Михалыча, отца одной из вываленных ими недавно в снегу, девчонок.
Его дочка, плакса и задавака. Она больше всех орала и размахивала руками, когда они принялись за разрушение девчачьей экспозиции. Это она громче всех визжала, когда на минуту отвлекшись от разрушительного дела, пацаны переключились на нее, закатывая вопящее существо с косичками, в огромный снежный ком. Это она громче всех ревела, размазывая рукавом шубейки текущие по лицу слезы идя домой, превратившись в эдакого снежного колобка, с напиханным повсюду снегом. И в этом плаче, этом оре, было больше жгучей обиды, чем чего-либо иного. И не холод за шиворотом заставлял слезы течь в три ручья, а обида за свой позор и мальчишеский триумф.
