Enahma [<a href="/cdn-cgi/l/email-protection" class="__cf_email__" data-cfemail="c5a0aba4ada8a485bca4adaaaaeba6aaebb0ae">[email protected]</a>] - Сквозь стены
***
Что было, то будет;
что было сделано, будет сделано снова;
ничего не меняется под солнцем.
Экклезиаст 1.9.
Гарри снова был там. Ему не надо было сильно напрягаться, чтобы немедленно узнать ТУ камеру.
Она была чище, чем в последний раз, когда он видел ее: коричневая дубовая дверь была крепко врезана в стены и нигде не осталось и следа обломков. Факелы уныло моргали, не в состоянии рассеять тьму, и большой кувшин с водой стоял у двери.
Волдеморт сделал все, что мог, чтобы восстановить здание и завершить то, что долго планировал: убить Гарри в своем любимом месте. В Поместье Кошмаров.
Казалось, прошло сто лет с тех пор, как Гарри был здесь в последний раз. Тогда он был просто напуганным ребенком, жаждавшим немного человеческого сострадания. Теперь он превратился в целеустремленного юношу, жаждущего смерти. Но прежде ему надо было выполнить важную работу: уничтожить человека, виновного в каждой боли в его жизни, который начинал свою жизнь так похоже на Гарри…
Юноша сел, потому что ледяные камни покусывали его кожу. Из одежды на нем были только трусы и, посмотрев на свое тело, он увидел все свои шрамы. Его скрывающие чары были сняты и, вероятно, его осторожно и внимательно обыскали. Он вздохнул. Они все равно не могли найти палочку – потому что ее не было с ним, по крайней мере, они не могли ее засечь. Они не знали, что он не был неподготовлен. Он был готов.
Он побрел в угол – в их угол, снова, – и сел, обняв колени, подтянув их к груди. Камера была холодной. Все еще.
Мальчик закрыл глаза и постарался успокоиться. Покой был неполным: такой нужный разговор с Гермионой так и не состоялся и теперь он никогда не сможет сказать ей, что… Что?
Чувствуя, что приближается конец, Гарри позволил мыслям течь свободно. Что бы он сказал девушке, если бы мог?
Сначала он бы сказал, что никогда не хотел причинить ей боль. Никоим образом. Ни эмоционально, ни физически. Но ему удалось сделать и то, и другое. Он вздрогнул от стыда. Он просто хотел, чтобы его обняли и не просто кто-то, а она, как в Имении Блэков, как Гермиона всегда обнимала его после видений и кошмаров. Он просто хотел уютно устроиться рядом, обнять ее, зарыться лицом в ее мантию, почувствовать ее, ощутить ее тепло, ее сердцебиение, ее теплое дыхание, щекочущее его волосы… Он лишь хотел дотронуться до нее, свернуться маленьким комочком у нее на груди, чтоб ее руки обняли его. Услышать ее мягкое, бессмысленное, успокаивающее бормотание, что все будет хорошо, каждый кошмар закончится, что война не будет длиться вечно, что он не одинок… И все это он хотел от Гермионы. Не от Рона, Ареса или Невилла, его лучших друзей, не от Северуса, которого он любил больше всех, – он хотел этого от Гермионы, потому что… Теперь ответ был так очевиден! Почему он не понял этого раньше?
Горечь сдавила горло.
Рон думал, что Гарри влюблен в Гермиону. Все думали, что они встречаются. А Гермиона… Она волновалась за него все лето, она не спала несколько ночей вместе с ним, иногда спала у его дверей, беспокоясь. И не только летом. До этого. Она порвала с Роном только из-за него. И если Гарри хочет быть честным с собой, то он должен признать, что с Аресом она порвала тоже из-за него.
А как он отреагировал, впервые увидев Гермиону и Ареса вместе? Что это было за холодное и далекое тоскливое чувство в груди и в сердце?
А его облегчение, когда он снова увидел ее сидящей за библиотечным столом в арабской секции? Он почти видел это сейчас: ее улыбку, когда она смотрела на него, ее приглашение присоединиться, его желание этого; и сердце Гарри заболело – но на этот раз от жгучего желания. Желания снова увидеть ее, сказать ей, признаться ей после всех совершенных глупостей, что он не просто сожалеет, но что он любит ее – любит уже давно.
Его тело дрожало, но не от холода. Он был идиотом, неправдоподобным тупицей и даже не знал, почему был так слеп! Если бы он мог рассказать ей о своих чувствах! Или послать ей сообщение, что он любит ее – хотя после этого он мог бы показаться ей еще более отвратительным, успокоил себя Гарри.
Он любил Гермиону, он был влюблен в нее уже давно и теперь унесет этот секрет в могилу. Может быть, так будет лучше для всех.
Он закрыл глаза и подумал о ней снова. О ее улыбке, ее заботе о нем, как ее лицо светлело, когда она смотрела на него… Его лучшая подруга.
Нет, сейчас Гарри не хотел думать, как он ее предал. Он хотел умереть, вспоминая ее улыбающееся лицо и голос, когда она говорила «Квайет» и улыбалась, улыбалась, улыбалась…
Он больше никогда ее не увидит.
Гарри поднял голову, услышав голоса в коридоре. Итак, они пришли за ним. Он поднялся. Он не будет сопротивляться. Он умрет с достоинством, даже если не смог так жить.
Но когда дверь открылась и он шагнул вперед, в камеру вдруг вошла высокая фигура.
Северус.
С громким стуком дверь закрылась за ним.
Они снова были в аду, вместе.
Гарри упал на пол и истерично захохотал.
***
Северус ненавидел первое апреля и был по горло сыт дурацкими шутками и забавами, которыми наслаждались студенты. Идиоты!
Он промаршировал в свой кабинет и облегченно вздохнул, не застав там своего ассистента. Ему хотелось немного побыть одному, а потом пойти домой и ничего не делать – может быть, вместе с Гарри. Он улыбнулся себе – «Ты изменился, Северус». Да, он изменился. По крайней мере, его чувства к мальчику изменились.
Гарри Поттер. Гарольд Квайетус Снейп. Это все еще звучало глупо.
Он быстро сдернул тяжелую уличную мантию и повесил ее на дверь: в кабинете было не так холодно, как в коридорах. Когда он повернулся, его глаза отметили что-то необычное. Ну, в последнее время он находил довольно много необычных вещей в кабинете: Уизли часто оставлял там то мантию, то книгу, то стопку эссе или рецептов зелий. Но Мастер Зелий часто повторял юноше не оставлять ничего на его столе. И главное, ничего не трогать.
Но, видимо, Уизли был ничуть не лучше идиотов, которых он учил. Как он посмел оставить эту глупую газетенку Ежедневный Пророк на его столе? Северус ненавидел эту газету и читал ее только если случалось что-то важное.
Ну, возможно, опять что-то случилось, подумал он и от этой мысли его прошиб холодный пот. Предложения, которые начинались с «Что-то случилось» обычно заканчивались так: «с Гарри».
Он обошел стол, чтобы прочитать заголовки, но не притронулся к газете. Он слишком долго был шпионом. Но тут он заметил в углу страницы фотографию мужчины с каштановыми волосами, который, очевидно, был мертв. «Немус Флитвик и его семья вчера были найдены мертвыми в их доме…» – гласил текст. Северус нахмурился.
Немус Флитвик? Но это случилось несколько месяцев назад. Он бросил взгляд на дату под заголовком. 22 июля 1996 года. Прошлое лето.
![Enahma [[email protected]] - Счастливые дни в аду](/uploads/posts/books/no-image.jpg)