Кеннет Оппель - Небесный охотник
— А что, по-твоему, мне оставалось делать? Падать вместе с кораблем?
— Только ты мог выпрыгнуть прямо в небо.
— Ну, я же надел крылья.
— Мне иногда кажется, что у тебя всегда за спиной крылья, — заявила она и улыбнулась мне очаровательнейшей улыбкой. — Конечно, у ангелов, как правило, не бывает линьки. Но очень хорошо, что у тебя она была. Я и заметила тебя только благодаря этим сыплющимся перьям.
— Ты была великолепна, — отозвался я.
— И ты тоже, когда вернулся за мной в мастерскую. Это было очень остроумное решение — выпустить аэрозонов. Правда, меня они тоже легко могли ударить током.
— План был не из лучших, — признал я.
— Но ведь он удался. — Она помолчала. — Мы спасли друг друга. Я рада этому.
Я глубоко вздохнул. Воздух казался удивительно густым.
— Мы теперь намного ниже, — сказал я.
Кейт кивнула:
— Дорье сказал, восемь тысяч футов. Мы возвращаемся в Париж.
— Надеюсь, я теперь разбогател.
— Думаю, чертежи Грюнеля сделают тебя богатым.
Я усмехнулся, прикидывая, сколько же это может быть. Представил себе дом, который смогу купить для мамы и сестренок, толстые пачки денег. Подумал о будущем, которое построю для себя сам, будущем, прекрасном и величественном, словно небоскреб.
— Ты собираешься возвращаться в Академию? — спросила Кейт.
— Да, — сразу ответил я, сам удивившись своей уверенности. Но я знал, что это правда. Всю жизнь я страстно желал поступить в Воздушную Академию. Эта мечта много лет поддерживала меня, и я не откажусь от неё теперь. Мне просто очень повезло, я не упустил свой шанс, но если я не закончу учебу, спасую перед её трудностями, то это будет как-то недостойно.
— Я собираюсь окончить Академию, — сказал я Кейт.
Она кивнула:
— Правильно. Ты из тех, кто всё доводит до конца. А после этого перед тобой откроются неограниченные возможности. У тебя будет диплом Академии, и ты будешь очень богат к тому же.
Я внимательно посмотрел на неё:
— А что, богатый я лучше?
Прежде чем она успела ответить, в салон вошел Хэл. Его левая рука была на перевязи. Волосы его были взъерошены, и он выглядел изрядно возбужденным.
— Круз, ты забрал чертежи?
— Ты же положил их в свой рюкзак, разве нет?
— Да, но я не могу найти мой рюкзак, — пояснил он.
— А мы разве не оставили их в орнитоптере? После приземления?
— Я только что оттуда, — нетерпеливо бросил Хэл. — Я проверил все кабины и нашёл все рюкзаки, кроме своего собственного. Ты уверен, что не клал его в свою кабину вчера ночью?
— Нет, — ответил я. — Не клал.
— И я тоже не клала, — добавила Кейт.
Хэл потер лоб:
— Если это чертова цыганка…
— Хэл, — строго перебила Кейт, — не можете же вы на самом деле думать…
Я вдруг судорожно глотнул воздух.
— Нет… — прошептал я.
— В чем дело? — спросила Кейт.
Секунды назад жизнь представлялась мне сияющей и прекрасной. Теперь, совершенно внезапно, она сделалась тусклой и безрадостной.
— Я знаю, где твой рюкзак, Хэл, — выдавил из себя я.
— Где? — вскинулся он.
— На дне моря, — ответил я ему.
Однажды мне довелось обедать с Викрамом Спиргласом и его головорезами, в страхе за жизнь — свою и Кейт, но теперешний завтрак на борту «Сагарматхи» оказался куда неприятнее. Надира, Хэл, Кейт и я сидели вокруг стола и вяло ковыряли в тарелках вилками, но почти ничего не ели. Перед Хэлом стояла початая бутылка виски. Он не предлагал его никому. Он просто наливал свой стакан, опустошал его и наливал снова.
— Когда мы прибудем в Париж, мой корабль отберут, — сказал он. — Вот что из этого вышло.
— Хэл, мне очень жаль, — в очередной раз повторил я.
Не могу припомнить, чтобы мне когда-нибудь прежде доводилось испытывать такой стыд и смятение. Мне было стыдно не только перед Хэлом; перед Надирой и перед самим собой — тоже. Мы не получим ни цента за чертежи Грюнеля — и никогда его прекрасным воздушным городам не бороздить небеса. Все наши мечты покоятся на ледяном океанском дне.
Дверь отворилась, и в салон торопливо вошла мисс Симпкинс.
— Прошу прощения за опоздание, — весело сказала она, усаживаясь на своё место. — Я проспала, знаете ли, это совершенно на меня не похоже, а потом никак не могла добиться от этого ужасного душа достаточно горячей воды, так что мытье головы превратилось в суровое испытание. — Она обвела глазами стол. — Что случилось, скажите на милость?
Я закрыл глаза и вздохнул.
— Ах, мисс Симпкинс. — Хэл налил себе ещё виски. — Вы же не слышали про наше маленькое горе! Наверно, Мэтт Круз сумеет просветить вас.
Я смотрел на него, удивляясь, что ему доставляет удовольствие мучить меня.
— Ну да ладно, — продолжал Хэл, — раз уж Круз не в силах откровенно вам признаться. Мы были на «Гиперионе», готовились улететь с него на орнитоптере. Я кинул Крузу свой рюкзак, чтобы он мог достать оттуда заряды и взорвать дверь ангара. А в этом рюкзаке, мисс Симпкинс, лежали чертежи машины Грюнеля.
— О да, — вставила мисс Симпкинс, — Кейт упоминала о них вчера ночью. Она сказала, что они стоят целое состояние.
— Верно, — подтвердил Хэл, зло уставившись на меня. — Вот только мистер Круз решил оставить мой рюкзак со всем его содержимым в ангаре на полу.
— Не может быть! — воскликнула мисс Симпкинс, глядя на меня с ужасом.
Я был уже слишком подавлен и огорчен, чтобы отвечать, но просто не мог не возразить Хэлу.
— Там был полный хаос, — сказал я. — Корабль падал. Времени почти не оставалось. Я пытался запрыгнуть в орнитоптер, пока он не взлетел. И ещё этот взрыв. Мне было не до рюкзака! И, Хэл, я не слышал, чтобы ты напоминал мне.
— Потому что полагал, что ты возьмешь его, — парировал он. — Я думал, что ты мужчина, а не ребенок. И что ты вспомнишь о том, что в этом рюкзаке — всё наше богатство!
— Может быть, нет худа без добра, — сказала Кейт.
— И в чем же это добро? — поинтересовался Хэл. — Объясните нам.
— Продать чертежи Грюнеля, — начала она, — могло бы оказаться очень трудно. Во-первых, кто поверит, что такая штука на самом деле способна работать? Во-вторых, и это важнее, если бы Консорциум Аруба узнал, что чертежи у вас, ваши жизни оказались бы в смертельной опасности.
Хэл помолчал.
— Я всё равно предпочел бы получить чертежи и попытать удачи.
— Я тоже, — поддержала Надира.
Я рад был видеть, что она выглядит намного лучше, и надеялся только, что она не возненавидит меня навсегда за то, что всё так вышло.
— Мы живы, — упорствовала Кейт. — И должны радоваться уже хотя бы этому.
