Алистер Маклин - Пушки острова Наварон. 10 баллов с острова Наварон
– Я имею в виду нечто очень определенное. Этот валун служит вам прекрасным укрытием со стороны моста. А если Дрошный со своими людьми пройдут ещё тридцать – сорок ярдов вверх по реке? Где тогда вы укроетесь?
– Я об этом не подумал, – согласился Рейнольдс.
– Придет день, когда выяснится, что вы слишком часто повторяете эту фразу. Но тогда уже поздно будет о чем-либо думать, – проворчал Андреа.
Минуту спустя они были на месте. Рейнольдс спрятался за огромным валуном. Этот камень надежно укрывал их со стороны моста и берега, но при этом они были видны со стороны плотины. Рейнольдс посмотрел налево, туда, где скрывалась Мария. Она улыбнулась ему, и он подумал, что никогда не видел более храброй девушки. Он слегка высунул голову и посмотрел в сторону ущелья. Со стороны западной оконечности моста не было ни души. Единственные признаки жизни проявлялись за камнем у дальнего конца моста, где Андреа усердно откапывал землю и гальку у основания камня.
Внешнее спокойствие, как всегда, обманчиво. Рейнольдсу казалось, что на западной оконечности моста никого нет, но это было совсем не так. Жизнь там била ключом, хотя и совершенно бесшумно. Ярдах в десяти от моста, за грудой камней, прятались Дрошный, сержант-четник, дюжина немецких солдат и четников.
Дрошный смотрел в бинокль. Сначала он изучал местность у дальнего конца подвесного моста, затем левее, где прятались за валуном Рейнольдс с Марией, и, наконец, перевел взгляд на плотину. Он внимательно вгляделся в зигзагообразную линию подвесной лестницы. Не было никаких сомнений: не доходя четверти расстояния до вершины плотины, к лестнице прижимались двое.
– Господи всемогущий! – Дрошный снова опустил бинокль, и лицо его исказил ужас. Он повернулся к сержанту-четнику:
– Как ты думаешь, что они собираются делать?
– Плотина! – мысль поразила его при взгляде на перекошенное от страха лицо Дрошного. Мысль пронзила мгновенно и неотвратимо. – Они собираются взорвать плотину!
Никому даже в голову не пришло подумать, каким образом Меллори и его друзья собираются взрывать плотину. Как это не раз уже случалось с другими, Дрошный и его люди стали свыкаться с мыслью, что Меллори и его спецкоманда обладают сверхъестественными способностями совершать невозможное.
– Генерал Циммерман! – захрипел не своим голосом Дрошный. – Его надо предупредить! Если плотина взорвется, когда по мосту пойдут танки и пехота…
– Предупредить его? Побойтесь Бога! Каким образом мы можем его предупредить?
– На плотине есть радиопередатчик. Сержант с глубочайшим недоумением уставился на Дрошного:
– С таким же успехом он мог быть на луне. Они оставили прикрытие. Это несомненно. Они должны были обеспечить тыл. И тот из нас, кто рискнет перейти этот мост, будет убит.
– Вы думаете? – Дрошный бросил угрюмый взгляд на плотину. – А что с нами произойдет, если эта штука взлетит на воздух?
Медленно, беззвучно и почти невидимо Меллори и Миллер плыли по темным водам Неретвинского водохранилища на север, прочь от плотины. Внезапно Миллер, который был слегка впереди, тихо вскрикнул и остановился.
– Что случилось? – спросил Меллори.
– Вот что. – Миллер с усилием вытянул из воды кусок проволочного кабеля, – Никто не подумал об этой маленькой штучке.
– Никто, – согласился Меллори. Он нырнул. – А здесь ещё и стальная паутина внизу, – проговорил он, вынырнув.
– Противоторпедная сеть?
– Именно.
– Зачем? – Миллер показал на север, где на расстоянии не более двухсот ярдов водохранилище делало крутой поворот между скал. – Ни один бомбардировщик не может здесь сманеврировать, чтобы сбросить торпеды.
– Жаль, что немцы до этого не додумались. Это очень усложняет работу. – Он посмотрел на часы. – Поспешим. Мы уже опаздываем.
Они освободились от проволоки и поплыли быстрее. Через несколько минут, после того как завернули за угол водохранилища и потеряли из виду плотину, Меллори тронул Миллера за плечо. Оба повернулись и посмотрели туда, откуда только что приплыли. К югу, не более чем в двух милях, черное звездное небо внезапно вспыхнуло разноцветным букетом сигнальных огней: красных, желтых, зеленых. Вспыхнув, они медленно тонули в водах Неретвы.
– Ну что ж, очень красиво, – оценил Миллер. – Только кому это все нужно?
– Это нужно нам. По двум причинам. Тем, кто будет смотреть на эту красоту, а будут смотреть все, понадобится потом не менее десяти минут, чтобы снова привыкнуть к темноте. Таким образом, все, что будет происходить здесь в это время, вряд ли будет видно. Это во-первых. А, вовторых, пока они будут смотреть вверх, они не смогут смотреть вниз.
– Очень логично, – одобрил Миллер. – Наш друг, капитан Дженсен, не из простачков.
– Отнюдь. Он из тех, про кого говорят: семь раз отмерит, один – отрежет. – Меллори снова повернул голову на восток и прислушался. – Можешь полюбоваться. Все как вымерло. А его я уже слышу.
На высоте не более пятисот футов над водой, на бреющем полете, шел с востока «Ланкастер». Не долетев ярдов двухсот до того места, где находились Меллори и Миллер, самолет вдруг выбросил черный шелковый парашют и тут же, взревев двигателями, задрал нос и резко пошел вверх, чтобы не задеть скалы на дальнем конце ущелья.
Миллер посмотрел на медленно снижающийся парашют, затем повернул голову к сверкающим разноцветным огням и провозгласил философским тоном:
– Небо сегодня полно всякой всячины.
Затем они с Меллори поплыли в сторону снижающегося парашюта.
Петар терял силы. Уже долгое время он держал неподвижное тело Гроувса, прижавшись к железной лестнице, его руки дрожали и ныли от напряжения. Зубы были сжаты, а лицо, опущенное и залитое потом, дергалось, и кривилось. Проще говоря, долго он продержаться не мог.
В ярком свете сигнальных ракет Рейнольдс, находившийся с Марией все в том же укрытии, вдруг увидел Петара и Гроувса. Он повернулся к Марии. Одного взгляда на её напряженное лицо было достаточно, чтобы понять: она тоже их увидела.
Рейнольдс хрипло произнес:
– Оставайтесь здесь. Я должен помочь им.
– Нет! – она схватила его за руку, пытаясь вложить в этот жест всю свою волю и отчаяние. Взгляд её снова, как и в первый раз, когда Рейнольдс увидел её, походил на взгляд загнанного зверя. – Пожалуйста, сержант, не надо! Вы должны оставаться здесь!
Рейнольдс пытался возразить:
– Ваш брат…
– Сейчас есть нечто более важное.
– Только не для вас. – Он попытался встать, но Мария вцепилась в него с такой силой, что он не мог освободиться, не причинив ей боли. Рейнольдс произнес почти нежно: – Пусти меня, девочка, я должен идти.
– Нет! Если Дрошный и его люди появятся… – Она замолчала, так как в этот момент последний всплеск разноцветных огней осветил черное ночное небо и тут же погас, погрузив ущелье в полную тьму. Мария снова повторила, уже мягче: – Ведь вы останетесь, правда?
– Теперь я должен остаться. – Рейнольдс приподнялся из-за валуна и поднес к глазам ночной бинокль. Подвесной мост и дальний берег были безжизненны. Он посмотрел в сторону лощины и различил Андреа, который как раз закончил свои землекопные работы и отдыхал. Ощущая какое-то непрестанное беспокойство, Рейнольдс перевел взгляд в сторону моста. Внезапно он насторожился, вытер линзы бинокля, протер глаза и снова поднял бинокль.
Его глаза, потерявшие на некоторое время остроту зрения из-за ярких вспышек ракет, теперь пришли в норму, и не могло быть никакого сомнения в том, что он увидел. Семь – восемь человек во главе с Дрошным по-пластунски ползли по деревянным перекладинам подвесного моста.
Рейнольдс выпрямился и, насколько мог далеко, швырнул гранату в сторону моста. Она взорвалась не ближе сорока ярдов от цели. Граната наделала много шума, подняла кучу гравия, но не смогла причинить ни малейшего вреда ползущим. Зато она дала сигнал Андреа, а за ним уже дело не стало. Андреа уперся обеими ногами в огромный камень, спиной уперся в скалу и сделал первое усилие. Камень только слегка качнулся. Андреа подождал, пока громадина вернется на место, и повторил операцию. Камень качнулся чуть больше, Андреа опять расслабился, потом толкнул в третий раз.
Внизу, на мосту, Дрошный со своими людьми, не понимая, конечно, причины взрыва, застыли на месте. Двигались только их глаза, пытаясь отыскать источник опасности и не подозревая, где она на самом деле.
С каждым новым толчком камень все дальше и дальше выползал из своего ложа. Андреа же все ниже и ниже сползал спиной по своей скалистой опоре. Теперь он уже почти лежал на земле. Андреа тяжело дышал, пот струился по лицу. Когда камень откатывался назад, казалось, что он вот-вот раздавит Андреа. Он глубоко вздохнул и последним мощным, резким движением распрямил ноги и спину. Какое-то мгновение камень качался, как будто раздумывая, не вернуться ли назад, и тяжело покатился вниз.
Дрошный ничего не слышал и уж наверняка в такой темноте ничего не мог видеть. Только инстинктивное предчувствие смертельной опасности заставило его посмотреть вверх. Волосы Дрошного встали дыбом от ужаса, когда он увидел катящийся сверху огромный камень. А камень тем временем уже не катился, а подпрыгивал, продолжая свое неумолимое смертоносное движение. За собой он увлекал поток более мелких камней и гальки. Дрошный предупреждающе вскрикнул. Все вскочили, но большинству из них было уже просто некуда деваться.
