Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника
Если традиция и обычай не позволяют сделать хранителя печати из заместителя прокурора, то вопрос становится совершенно безразличным, когда дело идет о префекте полиции.
— А, понимаю! — вскричал Люс.
— Они решили между собой, что я должен подать в отставку в интересах семьи; Поль занимал бы, став префектом полиции, мое место и квартиру до тех пор, пока не переехал бы с Дворцового бульвара в дом министерства юстиции. С этого времени мне соблаговолили бы вернуть мое место. Прежде чем открыть мне этот проект, председатель Законодательного Корпуса хотел привлечь на свою сторону министра внутренних дел, моего непосредственного начальника, но с этой стороны встретил непреодолимое препятствие. «Никогда, — сказал ему статс-секретарь, — я не уволю де Вержена со службы, которую он несет так великолепно, что все довольны; этот префект за те десять лет, которые он занимает этот пост, сделал прямо чудеса: неоднократно попадавшиеся преступники удалены из Парижа; предместья очищены от толпы, с которой приходится иметь дело правосудию, от каторжников, ставших свободными по окончании ссылки, от всевозможных мошенников, наводнивших эти предместья. Весь этот грязный и преступный мир сутенеров, уличных женщин энергично преследуется, на него делаются облавы, и спокойствие в Париже ночью обеспечено так же, как днем. Наконец отборный персонал, которым он окружил себя, не оставляет безнаказанным ни одного преступления… Вот что сделал этот чиновник, которого вы просите меня уволить в отставку, но у меня нет в распоряжении другого соответствующего поста, который я бы мог предложить ему, да он и не принял бы его в подобном случае. Это невозможно, мой дорогой герцог, я предпочту сам подать в отставку, нежели согласиться в силу необходимости обойтись без его услуг».
Вы видите, мой дорогой Люс, как сильно заступался за меня министр. Несмотря на это, герцог не чувствовал себя побежденным; он пришел ко мне с целью просить меня подать в отставку, приводя те доводы, которые я вам только что сообщил, и, так как я отказался, он не постеснялся мне сказать, что силой добьется моей отставки и победит упорство самого министра при помощи других сановников. Вчера, мой дорогой Люс, я его не боялся, но положение сильно изменилось за эти двадцать четыре часа.
— Каким это образом, господин префект?
— Вы не понимаете, какие последствия будет иметь для меня смерть Фроле?
— Конечно, ваши враги не упустят этого случая, но обвинять вас как-либо в этом преступлении они не могут.
— Да! Но они поставят мне в упрек, что убийца не задержан, тем более что преступление совершено в здании префектуры, среди такого громадного количества высших и низших агентов.
— Именно это обстоятельство, указывающее на место преступления, и многочисленность агентов, здесь находящихся, должно вас оградить от упреков в небрежности и неспособности.
— Вы хорошо знаете, Люс, к каким невероятным ухищрениям прибегают люди, когда задеты их интересы или страсти. Конечно, борьба не будет направлена ни против бригады агентов, ни против вас, особенно вас, про которого Жак Лоран сказал, что после него вы первый гениальный чиновник полиции; но они будут утверждать, что если бы я не парализовал ваши действия, желая взять на себя инициативу поисков, убийце не удалось бы бежать. Вы не видели, как зло усмехнулся мой тесть, когда говорил о том вреде, который мне принесет это бегство.
Как бороться против нападок прессы, моей семьи и герцога де Жерси, выступивших вместе против меня?
Под давлением общественного мнения я получу приказ или найти убийцу в сорок восемь часов, или подать в отставку… а мне нельзя, слышите, Люс, нельзя в настоящее время уйти со службы в префектуре.
Произнося эти слова, де Вержен понизил голос, с беспокойством оглядываясь кругом, как бы боясь, чтобы какой-нибудь шпион не услышал его. Лоб его покрылся каплями холодного пота, лицо приняло странное выражение, испугавшее Люса.
— Что с вами, господин префект? — сказал он с искренним участием.
Префект быстро пришел в себя.
— Я ничего вам не могу сказать, Люс, — ответил он, — эта тайна, которая касается чести и даже жизни самых старинных фамилий Франции, принадлежит не мне, и открытие ее повлекло бы за собой ужасные и роковые последствия.
Однажды герцогиня де Ла М. пришла ко мне и бросилась, как безумная, к моим ногам с криком: «Спасите меня! Спасите нас, господин де Вержен, или я на ваших же глазах приму яд!» В руках у несчастной был маленький флакончик с синильной кислотой, который она судорожно сжимала в правой руке и который двадцать раз могла выпить прежде, чем можно бы было помешать этому безумию.
Что делать? Поддавшись первоначальному чувству жалости, я, к несчастью, обещал ей и в продолжение трех месяцев вел скрытую борьбу с судебным следователем, двумя комиссарами, командированными по этому делу, и частью вашей бригады, Люс, для того, чтобы свести на нет следствие, ведущееся по приказанию главного прокурора.
— Возможно ли, господин префект?
— Вполне, мой дорогой Люс… Могу вам даже сказать, что я был удостоен одобрения в высших сферах, в чем я вполне уверен; но дело нужно довести до благополучного конца, а иначе, как легко себе представить, я буду обесчещен и покинут.
— Всегда так бывает в подобного рода делах. Хорошо еще, если в случае неуспеха на тебя не будут смотреть, как на соучастника.
— Вот этого-то я и боюсь, Люс! Вы видите, что я, чего бы это ни стоило, не должен уходить из префектуры.
— И вы не уйдете, дорогой и уважаемый наш начальник, если позволите применить эти эпитеты, свидетельствующие о любви и преданности всех нас!
— Спасибо за ваше пожелание, Люс, за ваши добрые чувства, но если убийца Фроле не будет найден в продолжение сорока восьми часов, общественное мнение потребует моей отставки, а вы хорошо знаете, что в подобных случаях самая сильная власть вынуждена бывает склониться перед его приговором.
— Я вовсе не о пожеланиях говорил, господин префект, а о твердой уверенности, которую и высказал вам: вы не уйдете со службы в префектуре, я вам за это ручаюсь!
— А кто сотворит это чудо, ибо это будет настоящее чудо — остаться мне на своем посту, несмотря на многочисленных врагов?
— Я!
— Вы, Люс! — вскричал де Вержен, вне себя от удивления.
— Да, господин префект, я!
— Увы, мой бедный Люс, как ни верю я вашим словам, но если вы не найдете убийцу…
Люс, которому прежде всего нужно было успокоить префекта и обеспечить себе свободу действий в том смысле, чтобы последний не противодействовал его распоряжениям, решился поразить его сразу, не раздумывая, что из этого выйдет, и потому немедленно прервал его словами:
