Эрл Гарднер - Королева красоты
– Вам обязательно это знать?
– Обязательно, если вы хотите, чтобы я вам помогал.
Она задумчиво пригубила коктейль, а потом сказала:
– Мне было тогда восемнадцать лет и я была хороша собой. Люди называли меня красавицей, и я вообразила, что мне все подвластно. Он был на пять лет старше меня. Сын очень богатых родителей. Я была покорена его вниманием и полюбила его.
– А он вас любил? – спросил Мейсон.
Она задумалась на какое-то мгновение, а потом подняла глаза и сказала:
– Не знаю... Но в то время я не думала об этом.
– Это странно...
– Я больше думала о карьере. И у меня было все... А потом я внезапно почувствовала, что забеременела... И не забывайте, что это случилось двадцать лет назад. И когда я поняла, в какую ситуацию попала, то запаниковала.
– Вы рассказали об этом своему другу?
– Да. Он испугался не меньше меня. А потом сказал, что в фирме его отца есть специальный человек, чьей обязанностью является улаживать неприятные ситуации, касающиеся людей фирмы, чтобы оградить от сплетен. И добавил, что этот человек мне поможет.
– И что вы ответили?
– Я ответила, что не собираюсь делать аборт. Он назвал меня несовременной, и мы расстались, недовольные друг другом. Он не смог понять меня, я – его.
– И что произошло потом?
– Этот специалист по улаживанию неприятных ситуаций знал свое дело, ответила она. – На следующий день посыльный принес мне конверт. Вскрыв его, я увидела, что там лежит десять стодолларовых банкнот. А на другой день я прочитала в газете, что мой друг уехал в путешествие по Европе. Больше я его никогда не видела.
– Где он сейчас?
– Не знаю.
Мейсон покрутил соломинкой в своем бокале.
– А мне кажется – знаете.
– Ну хорошо, – согласилась она. – Кое-что я знаю. Через год он вернулся и женился на молодой женщине, с которой познакомился во время путешествия. Насколько мне известно, брак их не был счастливым, но тем не менее они продолжали жить вместе.
– Он и сейчас живет с ней? – спросил Мейсон.
– Она умерла полтора года назад.
– Дети есть?
– Нет.
– А что вы знаете о его отце?
– Он умер десять лет назад, и сын взял бразды правления в свои руки.
– Как вы думаете, письмо, опубликованное в «Гловервиллской газете», плод читательского любопытства или часть хорошо продуманного плана, направленного на то, чтобы найти вас?
– А вы как считаете? – спросила она в свою очередь.
– Думаю, что это не случайно.
– Верно, – сказала она. – Я тоже думаю, что не случайно. И поняла это сразу, как только увидела публикацию. Поэтому-то я и обратилась к вам.
– И вы знаете, чем все это вызвано?
Она покачала головой слишком энергично. Было видно, что она лжет.
Мейсон улыбнулся:
– Вы чересчур эмоциональны в своем отрицании. А что вы можете сказать об отце своего ребенка?
– Я вам ничего не говорила о ребенке.
– Правильно. Вы стараетесь не касаться этого вопроса. Но зато вы сказали, что запаниковали и были против аборта. Путем логических размышлений можно прийти к выводу, что ребенок все-таки появился на свет и что в настоящее время ему уже девятнадцать лет. Вы совершили ошибку по молодости лет, но потом приспособились к новым условиям, почувствовали ответственность... И времена изменились. Сейчас уже иначе смотрят на матерей, имеющих внебрачных детей. Так что, причина вашей паники в другом. Полагаю, что это не сам ребенок, а что-то связанное с ним.
– Вы... Вы чертовски логичны, мистер Мейсон, – сказала она.
– И в то же время корректен.
Мгновение она находилась в нерешительности, а потом посмотрела ему прямо в глаза:
– Да, и корректен... Я пытаюсь защитить его – моего мальчика...
– Значит, это сын? – спросил Мейсон.
– Да, сын... И я хочу защитить его.
– От кого?
– От его отца.
– Ребенок имеет право на отца, – сказал Мейсон.
– Все прошлые годы он тоже имел право на отца, которого мог бы иметь и уважать. Но этот отец убежал от него в Европу и оставил меня беременной, предоставив самой выпутываться из создавшегося положения. Об этом я не могу рассказать своему сыну. Я обязана защитить его от этого.
– Вы не хотите, чтобы он узнал, что он – внебрачный ребенок.
– Частично – да.
– Мне кажется, будет лучше, если вы расскажете ему всю правду, сказал Мейсон.
Официантка принесла повторные коктейли и меню. Они заказали три бифштекса, и официантка удалилась.
Элен Эддар поднесла бокал к губам и отпила добрую половину.
– Не пытайтесь загнать меня в угол, – сказала она.
– Я и не думаю этого делать, – сказал Мейсон. – Мне просто необходима информация, чтобы я мог помочь вам.
– Хорошо, – сказала она. – Я расскажу вам еще кое-что. Я была молодой, несмышленой, но красивой девчонкой. И вот я забеременела и получила за это тысячу долларов. Теперь я понимаю, что имел в виду тот человек, который утрясал для фирмы все неприятности. Он считал, что эти деньги позволят мне уехать из дома и сделать аборт, а потом я снова вернусь в отчий дом, приготовив для родителей какую-нибудь сентиментальную историю.
– Но вы этого не сделали, – сказал Мейсон.
– Да, я этого не сделала, – ответила она. – Я, правда, убежала из дома, но поступила на работу.
– На какую?
– Нанялась в прислуги.
– Ну, и дальше?
– Женщина, к которой я пошла в услужение, оказалась очень внимательной и вскоре обнаружила, что я беременна. Она жила вдвоем с мужем, детей у них не было и они собирались усыновить ребенка. Вот эта женщина и предложила мне, что когда придет время рожать, мы отправимся с ней в Сан-Франциско, я лягу в больницу под ее именем, и когда ребенок родится, свидетельство о рождении будет выдано на ее имя. Они обещали относиться к нему, как к родному. Это были очень милые люди.
– Вы так и поступили? – спросил Мейсон.
– Да, я так и поступила.
– И ребенок считает их своими родителями?
– Да.
– А вас он знает?
Элен Эддар допила коктейль.
– Это уже к делу не относится, мистер Мейсон, – сказала она. – Я и так рассказала вам вполне достаточно, чтобы объяснить свою позицию. И теперь вам должно быть понятно, почему я прошу о помощи. Я в состоянии оплатить ваш гонорар и хочу лишь, чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли меня.
– Точнее говоря, чтобы эти люди никогда не нашли вашего сына?
– Это одно и то же.
– Отец мальчика стал владельцем довольно большой фирмы после того, как умер его отец? – спросил Мейсон.
– Думаю, что да.
– Тогда, следовательно, сейчас он довольно богат?
– Возможно.
– А ведь он мог бы дать вашему сыну блестящее образование.
– Он мог бы дать ему блестящее образование и вообще быть большой поддержкой, но сын должен был бы приноравливаться к его образу жизни. А моему сыну уже девятнадцать лет, и трудности адаптации с лихвой перекрыли бы ему все возможные преимущества.
