Андрей Бондаренко - Логово льва
Вскоре из подземелья выбрался усталый Банкин, тут же полез с жаркими объятиями и дотошными вопросами, хорошо ещё, что вскоре ополченцы на носилках доставили в лагерь Сизого — вместе с закрытым переломом на его ноге. Банкин, будучи ещё и штатным полевым врачом группы «Азимут», был вынужден наступить своему необузданному любопытству на горло и заняться Лёхиной ногой, пригласив красавицу Нару себе в ассистентки.
Вся первая половина дня прошла в нешуточных хлопотах и заботах: поглощение пищи, водно-гигиенические процедуры, медицинские мероприятия, связанные с лечением старых и свежих ран, ссадин и синяков, разговоры — со смыслом и совершенно без оного, ну, и тому подобные неотложные дела.
Первым же делом Ник озаботился сохранностью ценных архивных документов, добытых с таким трудом.
Из больших камней выложили неровный овал, в образовавшееся пространство плотно уложили брезентовые мешки с бумагами и фотографиями, поверх этого каменного «сейфа» поставили прочную палатку. На охрану палатки, по просьбе Джедди, заступили проверенные в деле индейцы чиго с Мэлви во главе.
Впрочем, Ник для бойцов «Азимута» составил отдельный график дежурств — в качестве дополнительного присмотра. Подстраховка, так сказать…
Первым на пост заступил Сизый: вольготно развалился на складном стульчике, забросив больную ногу, одетую в белоснежный свежий гипс, на ближайший валун, — с винчестером в руках и зверским выражением на небритой физиономии…
В пять часов пополудни началась карибская свадьба.
Из подручного материала были заранее наспех сколочены грубые столы и стулья, а особо важным персонам была предложена раздвижная походная мебель, взятая в качестве трофеев в боях с американскими империалистами.
Особо важными персонами являлись: Ник и его подчинённые, капитан Зорго и его невеста Сара Монтелеон, Джедди с камышовой кошкой Маркизой, Джек Негро, индианка Нару — в качестве подружки герра Ганса Вагнера, и католический священник отец Джузеппе — пожилой седовласый красавец, важный и импозантный, итальянец по происхождению.
На столах быстро расставили нехитрое продовольствие, захваченное ополченцами с собой из дома. Припасами покойных американцев также не побрезговали: вскрыли все консервы с тушёной кенгурятиной, варёными макаронами и разными фруктами, также равномерно распределили эту заморскую снедь по столам.
А со спиртными напитками проблем и вовсе не наблюдалось: двое суток назад из Сан-Анхелино прибыл караван, состоящий из дюжины разномастных возков и кибиток.
Одна, самая комфортабельная повозка предназначалась для достопочтенного отца Джузеппе, ещё две были заполнены весёлыми пьяненькими сеньорами и сеньоритами, а все остальные транспортные средства были забиты под самую завязку бутылками, флягами и бочонками, наполненными благородными винами, различными тропическими настойками и другими крепкими напитками…
Все участники торжественной церемонии расселись по своим местам, отец Джузеппе в полной тишине зачитал несколько коротких молитв общей традиционной направленности, после чего непосредственно перешёл к обряду венчания.
Зорго застыл в почтительном полупоклоне, прекрасная сеньора Сара скромно спрятала свои зелёные глаза за широкими полями коричневой шляпы, молчаливые зрители чуть заметно улыбались и лукаво перемигивались между собой
— Если кто-либо из здесь присутствующих знает причину, по которой этот брак не может быть заключён, — пусть встанет и сообщит всем нам об этой причине! — подошёл к финальной части отец Джузеппе, выждал добрых три минуты и, обрывая звенящую тишину, провозгласил: — Перед Богом и людьми объявляю вас мужем и женой!
Через несколько секунд Ник совершенно оглох от громких криков и дружной канонады выстрелов из всех видов и типов огнестрельного оружия…
Честно говоря, эта карибская свадьба очень сильно напоминала Нику среднестатистическую русскую: песни и танцы под мелодичный звон парочки раздолбанных гитар, бесконечная вереница изысканных тостов, отдельные пьяные стычки не в меру подпивших гостей.
Разве что никто не скандировал без остановки дурацкое: «Горько, горько!»
А так — очень и очень похоже.
В какой-то момент, когда свадебное празднование уже перевалило за свой экватор, Нару, загадочно улыбаясь, ушла к повозкам и вскоре вернулась, уверенно неся на своём худеньком, но крепком плече пузатый пятнадцатилитровый бочонок с вином.
Поставила бочонок на стол и радостно сообщила на ломаном испанском языке, улыбаясь широкой и доброй улыбкой:
— Это вино из ягод дикой сливы, очень и очень вкусное!
Зорго повернул изящный бронзовый краник, подставил рот под тоненькую янтарную струйку, сделав несколько глотков, подтвердил:
— Действительно — сливовое вино, и превосходное! Про это вино даже романс старинный есть, вот, послушайте:
Терпкое вино из ягод дикой сливы…
Под свечой искрится так оно…
Всё бредут хмельные пилигримы,
Воспевая славное вино…
— Да, Зорго, — согласился Ник, попробовав в свою очередь этого вина и выслушав романс до конца: — И вино отличное, и романс твой — что надо…
Солнце уже приближалось к линии горизонта. Неуклонно удлиняясь, ожили тени, закружились в причудливом хороводе…
Нару взяла трёхлитровый походный котелок, наполнила его из бочонка пахучим сливовым вином и пошла вокруг стола.
Каждый по очереди брал котелок в руки, говорил свой нехитрый тост, делал несколько глотков — сколько считал нужным — и возвращал котелок Нару.
Говорили все вроде о разном, а по сути получалось — об одном и том же.
О свободе, чести, достоинстве, справедливости, дружбе.
Очередь дошла до Айны.
— Отведайте, милая донна Анна этого славного вина! От души предлагаю! Дикая слива в наших краях — символ искренней любви, большой, до гроба! — дружелюбно (через переводчика Джедди) предложила Нару.
Айна взяла в руки протянутый котелок, улыбнулась — как-то слегка печально, проговорила едва слышно, задумчиво, неотрывно глядя на Сизого:
— Я пью — за любовь! И за детей наших — настоящих и будущих!
Поднесла котелок к губам, но глотнуть не успела.
Нару ловко выхватила из ножен острый кинжал и ударила Айну — прямо под сердце.
Быстро всё так случилось, никто не сумел ей помешать…
Нару, конечно, тут же порвали на мелкие части. Первым Сизый метнул свой нож — прожужжал серебристый веер, и у Нуру из горла забил кровавый фонтан. Ник браунинг свой разрядил в подлую убийцу, Банкин — всю обойму из винчестера, остальные… Порвать-то порвали, а толку?
