Дастин Томасон - 21.12
Перед ними располагались две сравнительно небольших горы окружностью в несколько миль каждая. А между ними пролегала обширная долина, сплошь заросшая тропическим лесом.
— Его там быть не может, — возразила Чель, которая начала стремительно терять силы. — Древние майя никогда бы не… не построили город между двух гор. Это сде… это сделало бы его уязвимым с обеих сторон.
Выражение лица Стэнтона ясно дало ей понять, что, видя, в каком она состоянии, он уже начал сомневаться, стоит ли доверять ее суждениям.
— А куда бы направилась ты? — тем не менее спросил он.
— Как можно выше, — Чель указала на более крупную из двух гор, — чтобы оттуда попытаться разглядеть верхушки храмов над деревьями.
У подножия горы от леса остались лишь тонкие и обугленные останки стволов, торчавшие из земли, как черные зубочистки. Здесь недавно бушевал пожар, вызванный скорее всего ударом молнии. В сезон дождей такие небольшие возгорания случались часто, и предки Чель считали это посланием свыше, означавшим, что этот участок земли нуждается в обновлении.
Миновав погубленный пожаром лес, они поднялись выше по склону, где море зелени осталось не тронутым огнем. И мимолетным взглядом, почти что краем глаза, Чель вдруг различила в отдалении, на полпути к вершине, заросли лозы ванили. Она вгляделась в такой привычный, но отчего-то показавшийся ей теперь странным пейзаж, не зная, насколько замеченное ею реально. Ваниль распространена по всей Гватемале, и везде она плотно обвивает стволы деревьев, карабкаясь на самый верх, чтобы получать больше влаги и солнечного света. Лоза могла взбираться вверх на несколько сотен футов.
Но те побеги, на которые смотрела сейчас Чель, были длиной всего футов в пятнадцать, словно у деревьев, к которым они прилепились, кто-то срубил верхушки. Чель окликнула Стэнтона, чтобы он остановился, но он не услышал ее возгласа. Доктор продолжал двигаться вперед, когда она свернула в сторону. Пятьдесят с лишним ярдов вверх по склону казались бесконечно длинной дистанцией, а каждый шаг давался со все большим трудом, но ее манило к себе притяжение тонких продолговатых листьев. Переплетение отростков лозы явно было более редким, чем вокруг обычного дерева, и это послужило наилучшей подсказкой, что держались они не за древесную кору, а за нечто иное.
Менее опытный человек не заметил бы разницы, но Чель знала, сколько построек древних майя были найдены в джунглях именно под такой лозой. Ее руки тряслись в равной степени от возбуждения и болезни, а потому оказалось так трудно справиться с растениями и развести побеги лозы в стороны. Но она сумела расчистить пространство для обзора и заглянуть дальше. Перед ней стоял массивный камень высотой не менее восьми футов, которому придали форму сужавшегося к верху надгробия.
— Куда ты пропала? — раздался голос догнавшего ее Стэнтона. Он встал сзади и посмотрел ей через плечо. — Что это?
— Стела, — ответила Чель. — Древние называли их «каменными деревьями». На них делали надписи и устанавливали в честь важных событий, знаменательных дат или в знак почтения к Властителю.
Такие стелы, объяснила Чель, чаще всего находили в окрестностях городов, но случалось, что их воздвигали и жители небольших деревень, просто чтобы почтить своих богов. Лишь в одном она была пока твердо уверена — этого камня никто не видел уже очень давно. Только время и капризы погоды оставили на нем след — один из углов треснул и отвалился.
Чель, как могла, восстановила нормальное дыхание, пока Стэнтон полностью очищал памятник от растительности, в итоге он обнажил поверхность с сильно поврежденными, но все еще разборчивыми рисунками и надписями. В центре камня можно было разглядеть изображение бога маиса, в то время как несколько стилизованных портретов Ицамны — главного божества майя — располагались по краям.
А потом Чель узнала знакомые глифы.
— Что здесь написано? — спросил Стэнтон.
Она склонилась над первым из вырезанных письмен.
— Накай ксоль на ч’олане значит «очень близко». А это — у’кайибал к’ий — говорит о том, что мы находимся к западу от него.
— А здесь? — Он ткнул пальцем в последний глиф.
— Акабалам.
* * *Поваленные стволы и густой подлесок покрывали буквально каждый дюйм склона, и Чель становилось все труднее и труднее подниматься вверх. Порой они упирались в непреодолимую преграду, и тогда приходилось спускаться немного ниже, чтобы найти проход где-то рядом. Теперь через каждые пятьдесят ярдов они делали привал, чтобы Чель могла перевести дух. Воздух стал невыносимо жарким и влажным, и с каждым новым вдохом ей начинало казаться, что скоро она не сможет выносить этого. И тем не менее с помощью Стэнтона она преодолевала все новые участки подъема.
А потом, когда они продвинулись чуть дальше на запад, поверхность неожиданно стала ровнее, и ноги Чель смогли немного отдохнуть, что дало ей возможность идти дальше без чрезмерных усилий. После примерно двух миль пути им вообще перестало казаться, что они поднимаются в гору. Хотя они все еще находились выше уровня моря и только на полпути к вершине, западная сторона горы перешла в обширное плато, то есть практически в плоскую равнину. Название «Кануатаба» подразумевало «террасный город», но в рукописи Пактуля ни разу не упоминалось о террасах, искусственно вырубленных под сельскохозяйственные угодья. Так, быть может, подумала Чель, город получил имя по террасе, образованной миллионы лет назад руслом давно пересохшей реки — обширному естественному уступу на склоне горы, который никто не обнаружил с тех пор, как ее предки покинули эти места?
Всего несколько минут спустя у них появился новый повод для надежды.
В отдалении они увидели буквально сотни священных для майя, покрытых шипами стволов сейбы, ветви которых поросли травой и мхом, такими ослепительно зелеными, словно они сами по себе светились изнутри.
«…Когда-то Кануатаба гордилась множеством величественных деревьев сейбы, открывавших великий путь в потусторонний мир. Их было больше, чем на всем взгорье, они росли так густо, как больше нигде в мире, и, благословенные богами, их стволы вызывали почти что умиление. А сейчас на всю Кануатабу их осталась едва ли дюжина!»
Они последовали дальше сквозь сейбовый лес, который снова стал напоминать непроходимые джунгли. Верхушки деревьев тянулись в небо и достигали потустороннего мира, и, наверное, поэтому Чель стало казаться, что в их кронах она видит очертания лиц древних богов. Здесь были и Ахау Чамахез — бог медицины, и Ах Пеку — бог-громовержец, и Кинич Ахау — бог солнца. Каждый из них словно подгонял Чель идти дальше.
