Теодор Константин - В полночь упадет звезда
— Ты не узнаёшь меня? Не так ли? — иронически спросил Некулай Тупица.
— Нет. А кто ты?
— Это не имеет значения. Впрочем, мы с тобой видимся впервые. Но я кое-что слыхал о тебе.
— И что тебе от меня надо?
— А ты и не подозреваешь? Я же сказал тебе, что привез привет от оберштурмбанфюрера Карла. И тебе, негодяй, это ничего не говорит?
Герман вздрогнул, словно его ударило электрическим током, и в глазах, налитых влагой от непрерывного пьянства и бессонных ночей, отразился животный страх.
— Ну так как? Теперь тебе понятно, что меня сюда привело? — усмехнулся Некулай Тупица.
Но, удивительное дело, после этих слов Герман преобразился. Страх его исчез. Он взял со стола папиросу, спокойно закурил, сбросив спичку щелчком пальца к ногам Некулая Тупицы, потом, глубоко затянувшись, презрительно сказал:
— Карл — идиот!
— Скотина, как ты можешь так говорить о герр оберштурмбанфюрере Карле?
Герман расхохотался:
— Не злись. Ты его знаешь?
— Нет!
— Так чем же ты возмущаешься? Я его знаю и говорю тебе, что он идиот!
— Герр оберштурмбанфюрер Карл — мой начальник, и я не желаю плохо думать о своем старшем товарище. Я хочу ему верить.
Герман пристально посмотрел на Некулая, и в этом взгляде не было ненависти, насмешки, была только жалость.
— Я понимаю тебя!.. Я тоже когда-то был таким, но теперь…
Он некоторое время сидел задумавшись, потом расхохотался:
— И всё-таки говорю тебе, что он идиот, этот твой Карл!
— Если ты еще раз это скажешь, я тебя застрелю. Герман пожал плечами:
— Ну и что же?… Ты сначала послушай, что я тебе скажу. Я знаю Карла давно, с 1930 года. Было время, когда и я ценил его. Все ценили его. Даже рейхсфюрер Гиммлер был о нем неплохого мнения. Но когда мы начали вместе работать, я понял, чего он стоит, твой хваленый Карл. Спору нет, голова у него есть, только пустая. И он это знает. Его всё-таки хватает на то, чтобы понять это. Поэтому он всегда старался иметь около себя кого-нибудь, кто умел бы думать вместо него, выдвигать идеи, проявлять инициативу. Это была его тактика. Она помотала ему подняться, выдавать чужие идеи, чужую инициативу за свои собственные. И группенфюрер говорил ему: «Я доволен вами, Карл. Ваша идея превосходна!» А эта превосходная идея была чужой. И с тех пор как мы стали работать вместе, все идеи были моими. Но он никогда не говорил мне: «Герман, ваша идея интересна». Наоборот, он морщил нос, он говорил мне: «Герман, у вас голова вместо мозгов набита паклей. Вы хауптштурмфюрер, но я думаю, что в голове у какого-нибудь, обершарфюрера больше мозгов, чем у вас».
Это было в то время, когда мы оба работали в гестапо. Впоследствии, в те дни, когда мы готовились войти в Чехословакию, Карла послали работать в Абвер. И хотя он считал, что я глупее какого-то обершарфюрера, он добился всё-таки, чтобы меня перевели вместе с ним. Да, да, он не мог обойтись без моей глупой головы!
Тебя я не знаю, не знаю, кто ты, но я догадываюсь по форме, которую ты носишь. Зато я знаю другого. Его я никогда не видел, но хорошо знаю. Он тоже работал для гестапо, был умен, осторожен и решителен. Я видел его личное дело. Интересное, очень интересное… Это он тебя послал?
— Я же тебе сказал, что пришел от оберштурмбанфюрера Карла.
— Ерунда! Что ты мне тычешь оберштурмбанфюрером Карлом?… Сразу видно, что ты из партии, иначе ты бы его не называл так. Но это не имеет значения. Я только хочу сказать, что и эта идея моя. Карл присвоил ее себе. И план тоже мой. И человек, которому ты подчиняешься, тоже мой. Это я его предложил. Потом мне пришло в голову кое-что получше. Карла не было. Его вызвали в Братиславу. Не дожидаясь его, на свою ответственность, я приказал людям действовать. И всё провалилось, хотя план был превосходным. Тебе известны подробности?
— Неизвестны, и они меня не интересуют. Мои полномочия ограничены.
— Понимаю… Я наказан за то, что осмелился думать, за то, что проявил инициативу.
— Немецкий солдат не должен думать. Он выполняет приказы тех, кто думает за него! — проговорил Некулай Тупица, словно произнес хорошо выученный урок.
— Глупец, что ты понимаешь? Как может Карл думать, когда у него нет мозгов? Всё, что он делал, были мои мысли, мои идеи. Если бы он не уехал тогда, мой план был бы одобрен… я в этом уверен. Кого тогда обвинили бы в провале? Но я должен рассказать тебе всё подробно.
— У меня нет времени. Я спешу.
— Несколько минут… Чтобы и ты знал: когда Герман составляет план, он делает это с размахом. Я подумал, что нам сделать, чтобы побыстрее открыть изменения, внесенные румынами в шифровальную машину, которую изобрели мы, немцы? Я изучил карту и обратил внимание на место, где шоссе раздваивается. Если румыны наступают и мы не можем их остановить, войска пойдут по шоссе направо. И тогда мне пришла в голову идея, великолепная идея, смелая идея. Я сказал себе: если на развилке шоссе поставить своего человека, который будет руководить движением и направлять его по левой дороге, через четверть часа крытая машина, в которой перевозят имущество шифровального отдела, застрянет из-за порчи мотора на правой ветке шоссе и окажется в полном одиночестве. Вот тогда мы легко сможем узнать то, что нас интересует.
Это была идея в общем виде, но, чтобы осуществить ее, следовало, во-первых, заменить регулировщика своим человеком, во-вторых, эту замену произвести гораздо позже, то есть после того, как пройдут все колонны, в-третьих, машина, которая перевозила шифровальщиков, должна была отстать от колонны, в-четвертых, всё это надо было сделать гак, чтобы румынам и в голову не пришло, что мотор был кем-то испорчен. Я всё продумал. Я точно рассчитал, сколько километров должна проехать машина до места, где мотор выйдет из строя. В подходящий момент мотоцикл должен был догнать ее…
Теперь представь себе следующий диалог на пустынной дороге: «У вас что-нибудь испортилось, товарищ?» — «Да!» — «Что с мотором?» — «А черт его знает! Не могу понять, что случилось». — «Давай посмотрю. Я неплохо разбираюсь в моторах, работал механиком».
Мотоциклист за несколько минут приводит мотор в движение и одновременно пускает подрывной механизм. И ровно через сто метров машина взлетает на воздух, а мотоциклист собирает плоды искусно выполненного плана. Хорошо придумано, не так ли?
— М-да… Хорошо придумано, но плохо выполнено! — возразил Некулай Тупица.
— Фатум, рок! Всё было подготовлено до малейших подробностей. Я ждал только подходящего дня. И вот румыны наступают, мы отступаем. Вначале всё шло по плану. Регулировщик ликвидирован и заменен нашим человеком. Машина стала из-за порчи мотора. Остается только начать действовать нашему мотоциклисту. Но секунды проходят, а он не появляется. Наш человек начинает беспокоиться. Всякое промедление может стать для него роковым. Он понимает, что обман может раскрыться с минуты на минуту.
