Руслан Белов - Бег в золотом тумане
Но когда одна из баб, в три обхвата, на меня упала, моей Свободе пришёл конец! Придавив меня коленками, они оторвали мои руки от трубы, засунули их в мешок, застегнули его на молнию и потащили дальше! Сначала по полу, потом по камням.
Когда мешок расстегнули, я огляделся и понял, что нахожусь в кернохранилище. Вынули они меня, положили на тряпьё, между высокими, под три метра, стопками ящиков с керном. Рейка бутылку откуда-то достала, налила стакан водки, и вылила мне в горло. А жиртрест задрала юбку, села на меня без нижнего белья чуть ниже живота и начала ёрзать. Я лежу, как столб. А она мне говорит:
— Суслик! Ну что ты капризничаешь? Давай сам, а то Ленка, тростиночка наша, ленточкой яички твои перевяжет…
И, продолжая двигаться, ждёт, когда я, наконец, пойму безысходность своего положения. Центнер на мне трепещет, тощая за ноги держит и приговаривает: "Давай, милый, давай".
Делать нечего! Стал я ей подыгрывать тазом… Она расцвела, глаза прикрыла:
"Хорошо, миленький, хорошо", — говорит. А я ногами в стопку ящиков уперся и, в такт ее движениям, стал их раскачивать. Когда с меня начали стаскивать нижнюю часть туалета, я толкнул посильнее эту шаткую стопку, она накренилась и с грохотом на нас повалилась. Ящики с керном — полтора на метр, весом килограммов пятьдесят-шестьдесят каждый! Хватило на всех! Но я в позиции снизу был. Переждал канонаду, как в блиндаже под этой теткой. Контузило совсем немного…
Вылез из-под завала, смотрю, а третья-то — ничего девочка! Сидит — ладненькая такая, с ямочками на щеках, — и улыбается. Пьяно чуть-чуть, но в самый раз, Узнал ее сразу. Из какого-то текстильного городка в бухгалтерию нашу приехала.
Тут под ящиками Центнер с Рейкой застонали, но не от боли, это я сразу определил, а от досады. Я поправил ящики, чтобы они не скоро вылезли, отряхнулся от пыли, взял девушку за руку и пошел с ней на пленэр…
А там, я скажу вам, такая красота! Гости все уже по углам расползлись, тишина кругом природная, сверчками шитая. Речка трудится, шелестит на перекате, луна вылупилась огромная, нами любуется. А девица повисла на мне, прожгла грудь горячими сосками, впилась в губы. Упал я навзничь в густую люцерну, в саду персиковом для баранов Вашуровских саженую, треснулся затылком о землю, и забыл совсем и о супруге, и о сыне семимесячном, и о вчерашнем своем разговоре с друзьями о верности семейной…
Утром пошел Виталика искать. Нашел в беседке чайной на берегу Кафирнигана. Он сидел в углу пьяненький, глаза прятал. Бледный весь, в засосах с головы до ног. С тех пор женщин сторонится. Всех и категорически.
А начальник партии потом посмеялся надо мной, налил стакан водки и приказал выдать новый мешок… Меховой. Так что ты, Леха, готовься. На мясо, главное, налегай! Наверняка Фатима придет к тебе под утро. Задабривать…
— Пусть приходит, — бодро ответил Суворов под общий смех.
— Разберемся!
— Врет он все… — усмехнулся Житник. — Про персиковый сад и люцерну. Мне Сосунок рассказывал по-другому. Это он с молодкой в клевере валялся. А Черный всю ночь подушку обнимал и так надолго расстроился, что Виталик целую неделю посылал буровиков на него поглядеть. "Если хотите увидеть, что такое Черная зависть, идите к Чернову и спросите, правда ли, что новенькая бухгалтерша умеет заниматься любовью?" — говорил он им, десятый раз, рассказывая о своих кальтучских похождениях.
— Ты прав, Юрий! — великодушно улыбнулся я в ответ. — Я кое-что прибавил, каюсь. Голая правда сильно отличается от голой женщины… Особенно в привлекательности!
— Заливать ты мастак! — сказал Лешка, усаживаясь удобнее. — И не стыдно тебе перед Лейлой?
— Нет, не стыдно, — ответил я. — Все эти сказки из другой жизни. Очень и очень древней жизни… А Лейлу сравнивать я ни с кем не буду! Она единственная, кто мне сегодня дорог больше жизни!
* * *А в это время Абдурахманов сидел в скалах прямо над лагерем обидчиков и пересчитывал людей Кивелиди.
— Раз, два, три, четыре… — считал он вслух. — Семь мужчин, четыре женщины и ни одного автомата… Даже не интересно…
— Есть у них автоматы под спальными мешками, есть! — убежденно прошептал Хирург, лежавший справа от Тимура.
— Надо этих хапуг прямо отсюда мочить! Подходить опасно…
— Но тогда вам придется отжевать друг другу уши… — усмехнулся Абдурахманов.
— А я совсем не этого хочу… Я хочу увидеть, как они умирают, хочу смотреть им в глаза вот как тебе сейчас!
И посмотрел на Хирурга так, что тот моментально съежился и подался в сторону.
— Тогда, командир, давай, я обойду их справа, — предложил Сафар, только что отдышавшийся от бега по горам. — Подползу по ручью и залягу рядом… А Хирург, пусть заходит слева. Тебе, наверное, не все нужны живыми. Покажи, кого сразу шлёпнуть можно. Для паники их сразу кончим…
— Мне нужен, вон, тот красавец с греческим носом, — показал Абдурахманов на Кивелиди.
— Еще Чернов, он в клетчатой рубашке. И баба его… Остальных убивайте.
— Давай, ту, стройненькую русачку, тоже пока оставим? — сально улыбаясь, попросил Сафар.
— Хватит вам и одной, — отмахнулся Абдурахманов.
Он еще что-то хотел сказать, но тут из-за гор, со стороны Анзоба вынырнул и затарахтел вертолет в камуфляжной окраске.
10. Бабек становится моим тестем. Таджикская рулетка.
Услышав, а затем и увидев несущийся на нас военный вертолет, мои товарищи разом вскочили. Житник сразу же бросился к ручью и нырнул под его высокий берег. Бабек, погоняя перед собой Фаггиму с Фаридой, помчался туда же. Серега импульсивно подался к Наташе, видимо для того, чтобы в случае атаки прикрыть ее своим телом. Зубков же снял свою милицейскую фуражку и начал ею размахивать над головой. А я с самого первого тр-тр-тр бросился к Лейле, лёг на неё и начал целовать в испуганные глаза…
Вертолет, вздыбив палатки, пронесся над лагерем на малой скорости, развернулся в верховьях Тагобикулл и, опустив нос, стремительно помчался на нас.
— Атакует!!! — крикнул Зубков. — Хана нам, ребята!
— Разбегайся!!! — присоединился к его крику надорвавшийся крик Сергея. И, схватив Наташу за руку, он бросился к правому борту долины.
Я вскочил, поднял Лейлу на руки и стремглав побежал от вертолета. "Если попадут, то мне в спину… — думал я, задыхаясь от бега.
— Этого хватит для нас обоих, если вовремя не упасть".
Вертолет открыл огонь. Я споткнулся о, торчащий корень тальника, упал, увлекая за собой Лейлу. Мы тут же скатились с ней в укрытие, представляющее собой высохшее русло притока Тагобикуля. Вертолет пронесся над нами и растворился в верховьях долины. Проследив за ним взглядом, я понял, что он вернётся. Потом обернулся в сторону лагеря, но ничего не увидел. Всё было скрыто клубами дыма.
