Виктор Потиевский - Мертвое ущелье
Он выдернул «парабеллум» раньше их. Они еще торопливо распахивали пальто и полушубки, а он, ожидавший этого, уже выхватил пистолет.
Двоих из них он убил двумя точными выстрелами. И в следующую секунду прыжком упал в сторону, перекатившись по мостовой. Только так можно было уйти от автоматной очереди, которая прогремела над ним. Пули посекли стену гостиницы, и на заснеженный тротуар посыпалась штукатурка.
В это время другой в полушубке длинной очередью прошил машину, Станислав Иванович дважды выстрелил лежа, снова молниеносно перекатился, вскочил и прыгнул за угол дома. Пули из бандитского «шмайссера» посекли угол дома, за который метнулся разведчик. Он снова из-за угла выстрелил.
Третий бандит лежал на земле, сваленный пулей Хохлова. Последний полосовал по стенке короткими очередями, не давая разведчику высунуться. Этот парень, видя свои потери, видимо, сообразил, с кем имеет дело. Короткой очередью он пришил своего раненого, чтобы не оставлять языка, и рванул к ближайшему углу гостиницы, противоположному от Хохлова. Парню надо было проскочить всего три метра, чтобы оказаться за углом дома. Близко. Потому он и решил бежать. Спиной к противнику далеко не пробежишь, а пятиться еще опасней: мало ли кто уже бежит сюда на выстрелы. Три метра, всего-то, может, две секунды...
Но Хохлов не дал ему этих секунд. По звуку очереди разведчик понял, что бандит добивает своего. После этого вскинет взгляд и дуло «шмайссера» на угол, за которым он, Хохлов, прячется, затем повернется и прыгнет к спасительному повороту.
Интуитивно разведчик высчитал эти секунды. Сколько таких молниеносных схваток было на фронте, когда он вдвоем с Игнатом или с другим помощником укладывал пятерых или шестерых эсэсовцев с автоматами. Сколько было... Не сосчитать.
Он всадил парню пулю между лопаток, когда тот был уже у самого поворота. Поспешил Хохлов. Четвертый был тоже убит наповал.
Через несколько минут у гостиницы собрался народ, прибежали военный патруль, милиция, подъехал комендантский «виллис».
Станислав Иванович убрал «парабеллум», поднялся в гостиницу. Было кому заняться трупами.
Прошел час, и он уже сидел в местном отделе военной контрразведки и беседовал с моложавым подполковником в штатском — начальником отдела.
В «эмке» в гостиницу привезли с военного аэродрома прилетевшего из Киева ответственного работника ЦК КП(б)У. Он прилетел как раз для того, чтобы «мобилизовать город и район, активизировать борьбу с бандитами». Так было сформулировано в очередном постановлении ЦК Украины.
О его прилете знали немногие. Лучшая охрана — отсутствие рекламы. Но, оказывается, те, кому надо, узнали.
О цековце знали секретарь горкома и шифровальщик. И еще начальник отдела НКВД и подполковник Пронюшкин — военная контрразведка, у которого Хохлов сейчас сидел. Обоих информировал секретарь горкома и предупредил, что информирует только их. По дороге машину с гостем подстраховали: с аэродрома до города ее сопровождал бронетранспортер. Но в городе такое сопровождение вызывало обычно всякие толки. Этого не хотелось никому, киевлянину в первую очередь. И он потребовал, чтобы в город бронетранспортер не въезжал.
От кого информация попала к бандитам?
Действительно ли секретарь никому, кроме двоих, ничего не говорил? А может быть, сам гость еще кому-то звонил из Киева? Этого проверить было нельзя. Секретарь горкома встречал цековца, был в машине. И он, и работник ЦК, и шофер-охранник — все трое были убиты одной очередью.
Правда, киевлянин еще несколько минут жил, и, когда к нему подбежали, прохрипел одно слово:
— Грицько...
И умер.
Может быть, он звонил какому-то Грицько? Это надо было выяснить. Выяснить предстояло многое. И Пронюшкин очень обрадовался, когда узнал, что Хохлов хочет заняться этим делом.
Станислав Иванович позвонил от него в Москву, рассказал о случившемся, попросил разрешения остаться на две или три недели. Ему разрешили.
Пронюшкину Хохлов объяснил, что прибыл с заданием исподволь выяснить обстановку, при необходимости — задержаться. Пронюшкин согласился и не подал виду, что не поверил. Конечно же, этот Хохлов не зря там был. Подкараулил и один уложил четверых с автоматами. Не шутка. А что убили наших, тут мы, а не Хохлов, виноваты. Видимо, надо ему было одному быть. Наверно, уж была причина. А один он сделал больше, чем предположить можно. Ну понятно, опытный разведчик-фронтовик. Нет, конечно, он здесь не случайно. Таких просто для выяснения обстановки, без специального задания не присылают. Вот тут Пронюшкин не ошибался. Ни в разговоре с Москвой, ни с подполковником Пронюшкиным Станислав Иванович и намеком не упомянул ни о чем, связанном с Игнатом, с его операцией. В Москве это поняли без объяснений.
7. ПРОВОКАЦИЯ
Касима били. Он обливался кровью, упорно твердил одно: «Не отходил ни на шаг, везде был с ним...», и снова терял сознание. Его обливали водой, и сам господин командир заставлял его трижды повторять подробное описание их пути. Касим трижды повторял пересказ своего пути, потому что пути Игната не знал. Но повторял слово в слово. Он понимал, что путать нельзя. И еще он хорошо знал, что спасти его может только такая позиция: все время был с Игнатом. Не отходил ни на шаг. Если дознаются, что он ослушался командира, спасенья не будет. Но не дознаются. Он был уверен — Игнат не выдаст. Он помнил глаза этого здоровенного и молниеносного парня, помнил его ответ и точно знал: не выдаст.
Он все время думал о том, как сдержать слабость, не сбиться, иначе — смерть. Каждый раз, приходя в сознание, он сосредоточивался только на мысли: «все время был с ним». Опасности со стороны Игната не ожидал. В другое время ему самому это показалось бы странным, что он не ожидает опасности от другого. А теперь это казалось ему естественным. Но ведь у Игната могли потребовать объяснения их общего маршрута, а тот не знает, что сказал Касим. Нет, знает, в основном: костел, рынок, ресторан, снова рынок, улица Франко и Лесная. Так и скажет. Подробностей, в которых не уверен, не назовет. А если допросят? Нет, не допросят. Таких, как Игнат, спрашивают. Таких не допрашивают. Его можно застрелить, но допрашивать и бить нельзя. Один уже попробовал на свою голову.
Беседовать с Игнатом Вороной считал бессмысленным. Если подослан, все равно не скажет. Его надо или убивать или не трогать. Иначе сумеет отомстить. Вороной кожей чувствовал людей, понял натуру Игната. И чем больше он думал об этом деле, тем увереннее приходил к выводу, что правду надо выбить из Касима. Из него можно выбить правду. Но если Углов действительно ни при чем, если они были вместе, и Касим не спускал с него глаз, тогда утечка где-то там на линии подполье — ксендз. Тогда тем более правильным будет Углова ни о чем не спрашивать. Его надо сохранить целым и спокойным до весны, до контейнера с сокровищами.
