Виктор Сафронов - Жди свистка, пацан
Алексей, бережно затащив раненного в выкопанный окоп, укрепил не только над головой, а уже над всей площадью тела козырек из пластика.
После обработал все тем же лечебным бальзамом сбитые в кровь руки. Он их использовал в качестве лопаты и ковша экскаватора. Посмотрел за тенью, быстро меняющей угол своего преломления. Зачем-то глянул на часы и улегся рядом. Предстояло пережить денёк сродни вчерашнему.
ГЛАВА 28 ГУСАРОВ
У обоих отдыхающих почти одновременно поднялись торчком уши и повернулись головы в сторону раздающихся знакомых звуков. После этого они посмотрели друг на друга и по привычке безнадежно махнули рукой. Смысл его можно было расшифровать следующим образом «мы оба сходим с ума, не обращай на такую ерунду внимания».
До того как они стали отчетливо слышать вертолетные звуки. Они слышали много чего другого.
Например, звуки легко струящихся, а потом бурлящих и ревущих потоков воды. Причем, первым водичку услыхал доктор, а после двух часов дня и Алексей сподобился. Оба пролежали большую часть дня в анабиозе. Не двигаясь, не реагируя, не открывая глаза, ничего…
Солнце всецело принадлежащее перекати-полю и колючкам, сторицей отмерило и им своих витаминов «Д», прекрасно предохраняющих от рахита. Поэтому, по поводу возникновения последнего можно было не волноваться, оба насытились им до конца жизни.
Что-то торжественное и завораживающее своей силой все-таки было в этом царстве безмолвия. Какая-то тайна проглядывалась в роковой раскаленной бездне. Да хоть эта, подчеркнутая… За весь день удалось помочиться всего один раз. Ощущения остались незабываемые, как будто струя состояла не из жидкой субстанции, а из колючей проволоки, протягиваемой через мочеиспускательный канал. Боль и резь после стряхивания, еще долго преследовали обоих. За день организм накопил столько соли, что казалось, по трубе катились острые и зазубренные кристаллы. И хотя о следующем сеансе мочеиспускания думалось с большой неохотой и тревогой, желания пить от этого не становилось меньше. А тут еще очередной неприятный сюрприз судьбы.
Пока они находились в спячке, какое-то пустынное животное в клочья разодрало пакеты, наполненные за день влагой от испарений. Сама-то тварь напилась, а вот люди, которые очень надеялись на этот концентрат, не смогли утолить жажду. Так или иначе, спасти удалось граммов двести. Выдавливая влагу из пакетов, превращенных в тряпочки, пришлось тратить оставшиеся скудные силы.
К концу дня, когда выяснились результаты устроенного погрома, оба жалели, что так бездумно вылили и избавились от своего высококонцентрированного рассола. И не беда, что с мочевиной. Даже не очень страшно, что один яд остался. Но вместе с утолением жажды, привили бы себе отвращение к питью и заодно провели бы сеанс уринотерапии.
* * *
В кромешной мгле наступившей ночи были слышны мощные звуки летающих где-то наверху вертолетов, а может и баллистических крылатых ракет. Когда спрыгиваешь с нормального сознания в глубины непознанного, такие мелочи как тактико-технические характеристики летающих призраков интересуют все меньше. Ну и пусть себе жужжит железяка… Они даже не помнили, какая именно…
Собранного вчера хвороста и дровишек вполне хватило для разжигания небольшого костерка. Опять веселые и поэтому бездумные огоньки заскакали по сучьям. Глядя на яркие сполохи, оба облегченно дремали, все в тех же затейливых позах.
Обсуждать житье-бытье с видами на урожай и погодой на Соловецких островах не хотелось категорически. Они наслаждались тишиной и прохладой. Лишь изредка слышались звуки летающих где-то неподалеку вертолетов. Вначале это волновало, но спустя несколько минут они перестали обращать на них внимание. Как на головную боль… Поболит, поболит, да и сама пройдет.
И в самом деле, звуки, раздающиеся сверху, очень скоро утихли, заменяя собой шуршание песка и возню в кустах. Там продолжалась привычная жизнь. Кто-то кого-то ел, кто-то пытался спрятаться, предварительно съев другого. Сама пустыня казалось, дышала мерно и ритмично. То мощно накатывая, то мягко отступая от сидящих у костра.
Потерянные в песках, очень скоро стали клевать носом и опять задремали. Намаялись за день бедолаги вот и не смогли продержаться. Хотя спать, думая о том, что в любой момент тебе за пазуху может забраться змея или паучок было не приятно. От таких не пляжных мыслей, чувствуешь себя скованно и тревожно, но это было раньше, сейчас такая ерунда уже перестала, и волновать и интересовать.
* * *
Как не хотелось думать, что все вокруг один сплошной мираж и мистификация, но когда из зависшего над ними вертолета, по их костру стрельнули длиной пулеметной очередью, пришлось очень быстро приходить в себя. Спасло только наличие выкопанного окопа, в котором оба удобно отдыхали.
Пару горстей песка смогли потушить то, что называлось костром. Гусаров, не понимая, что творит, откатившись от ямы, лупанул из Калаша на звук работающего двигателя винтокрылой птицы. В темноте было не разобрать, чей это вертолет. Одно было ясно, что это свои ребята-летуны, из антитеррористической группировки войск. У бандитов вертолетов быть не могло.
Вертолетчики действовали по своей схеме: сперва постреляем, а потом будем… пулять ракетами и только затем, попытаемся выяснить, кого мы уничтожили.
По удаляющемуся звуку, пришлось думать, что Гусаров в летательный аппарат попал, хотя он пытался только отогнать его от их лежбища. Сейчас стоило ждать высадки армейского спецназа и полного огневого контакта с ними.
Перестрелка со своими в планы не входила. Пришлось в авральном порядке, побросав имущество и прихватив только оружие срочно сниматься и тикать как можно быстрее.
Через полчаса, слыша задыхающийся посвист отстающего Пирогова, Алексею пришлось взваливать его себе на спину и тащить на себе. Нес его обессилевшего, не час и не два, аккурат до утра пер на своем загривке.
К рассвету они прошли голый участок из песка и камней. Когда добрались, Гусаров в изнеможении свалился в кустах зеленки. Раньше любые зеленые островки вызывали боязнь и настороженность, сейчас именно там было спасение. Федералы за милую душу могли ухлопать. Пальба с вертолета это подтвердила. Да и были ли они в этом районе? Неизвестно.
* * *
Они вовремя покинули тот район. Неизвестно откуда подул сухой знойный ветер. На землю обрушилась буря. Все заволокло непроглядной занавеской из песка и пыли.
Очень неприятное явление в тех местах.
Нефть добывать можно, а жить привычной жизнью европейца нельзя. Песок и пыльная пудра во всем. Самое неприятное, что в еде. Как она туда попадает тяжело себе представить, а все потому что видимость снижается до нескольких метров. С такой видимостью даже иголку в стоге сена можно не искать. Найти хотя бы то место, где сам стог стоит.
