Андрей Бондаренко - Карибская сага
– Эх, как жалко, что нет фотоаппарата! – искренне печалился Лёха, бодро ковыляя на костылях из рыбьих скелетов и выставив вперёд ногу, на которой красовалась шина, изготовленная из двух винчестеров.
Впрочем, через двое с половиной суток рыбный период закончился.
Шум большого водопада они услышали издали: грохотало, ревело и плескало так, что даже подземное эхо пугливо и бестолково шарахалось из стороны в сторону.
Когда подошли ближе, Ник сразу же понял, что перебраться через эту естественную преграду будет крайне затруднительно: очень широко разливалась река в этом месте, яростно билась об отвесные скалы, такие водовороты по течению туда-сюда передвигались – смотреть было страшно.
И так примерялись, и эдак, не вытанцовывалось ни одного приличного варианта, не просматривалось ни одного мало-мальски безопасного маршрута…
Маркиза выручила, впрочем – как и всегда.
Забралась камышовая кошка на высокую чёрную скалу и начала оттуда громко орать, словно звала всех – полюбоваться на нечто необычное.
Джедди следом за кошкой забрался на эту каменную стену (метра четыре высотой), и радостно сообщил:
– Сеньор Буэнвентура, а тут ход подземный! Широкий, высокий, красота – одним словом…
Пещера, действительно, оказалась просто шикарной: высотой – метра три, шириной – больше пяти.
Только, вот, как Сизого, почётного временного инвалида, туда доставить?
Часов пять мучились, вспотели все, устали смертельно, но затащили-таки Лёху наверх.
Отдохнув немного, отряд двинулся дальше, уже по подземному ходу.
Опять – не слава Богу! В этой пещере было уже не так темно, изредка на стенах встречались светящиеся прожилки: только не жёлто-зелёные, как раньше, а светло-светло-синие – цвета весеннего льда.
У всех путников отношение к этим светло-синим прожилкам было нормальное: светят хоть немного – уже хорошо. Только, вот, у Сизого как-то сразу не заладилось: кинул случайно взгляд на первую «ледяную» жилу, тут же схватился за глаза и громко застонал от резкой боли…
Лишь на него эта святящаяся горная порода действовала так странно, все остальные могли сколь угодно долго смотреть на светло-синие полосы, причём, без всяких негативных последствий.
Пришлось наложить Сизому на глаза плотную повязку. Мало того, что нога сломана, так теперь ещё и слепой – совсем ничего не видит.
Естественно, что после этого скорость передвижения отряда по подземелью упала до минимума.
Странно ещё, что Сизый тут же не принялся просить, как и положено в такой ситуации сознательным героям толстых романов: мол, бросьте меня, дорогие друзья, ещё лучше – пристрелите, да и выбирайтесь сами…
Нет, словно прицеп за автомобилем, упорно продвигался Лёха вперёд, крепко одной ладонью держась за Айну, а другой – шаря вокруг на всякий пожарный случай.
– Глупое сердце, пронзённое стужей. Кукушка молчит – за поломанной дверцей. Если по правде, никто уж не нужен – заледеневшему бедному сердцу…, – негромко напевал Сизый старинный французский романс.
– Что это ты, дядя Алекс, стал таким не в меру сентиментальным? – притворно удивился Джедди. – К чему бы это? Уж не к прибавлению ли в семействе? Да ладно, шутка такая, почти невинная…
По этому подземному ходу они шли ещё около суток, точнее было не определить, ибо под землёй время всегда бежит очень странно и неуверенно.
А Нику и Джедди всё так же приходилось совершать многочисленные дополнительные переходы, усердно перетаскивая на своих плечах секретный архив дорогого и незабвенного товарища Троцкого…
Неожиданно путники вышли в подземное помещение, которое по своей площади превышало вместе взятые Загадочный и Тайный залы в десятки, а возможно, что и в сотни раз. И из этого гигантского подземелья брали начало сотни, а может, и тысячи разнообразных ходов, коридоров и различных штреков.
По какому из них надо идти дальше? Кто может подсказать?
Обследуя первые три десятка подземных выработок, они полностью использовали остатки масляного топлива, а также сожгли последние факелы и свечи.
Всё было напрасно: короткими оказались данные коридоры – через километр-другой каждый из них заканчивался тупиком.
Хорошо ещё, что пока было тусклое, но освещение, совместными усилиями успели набить десятка три упитанных летучих мышей. После этого тревожные мысли о предстоящей голодной смерти стали посещать пилигримов гораздо реже.
А ещё в одном из тупиков Айна неожиданно обнаружила огромный сундук.
Все несказанно обрадовались этому событию. Но не тому факту, что сундук был набит под завязку старинными золотыми монетами с профилями неизвестных бородатых дядек, а тому, что он оказался деревянным: теперь можно было летучих мышей жарить на костре, топливо-то для «примуса» уже закончилось.
– Куда монеты денем? – взволнованно спросил Джедди. – Это же целое состояние, хватит, чтобы купить трёхмачтовую шхуну. Может, закопаем поглубже в землю? Спрячем, что называется, до лучших времён? Глядишь, вернёмся ещё когда-нибудь, откопаем, разбогатеем…
– Да, ну его, ещё время тратить, – беззаботно махнул рукой Ник. – Пусть лежат себе спокойно, прямо на поверхности. Только отберём по несколько штук на брата – в качестве сувениров, на добрую память. – И поставил вопрос ребром: – Что будем делать дальше, господа следопыты? Ходов-то здесь – сотни и сотни. Как быстро определить – где нужный, без тупика, ведущий на поверхность?
Айна, после непродолжительного раздумья, внесла такое предложение:
– Все знают, что камышовые кошки создания мало того, что умные, так ещё и очень чуткие – на всякие запахи. А воздух в сквозном штреке должен быть гораздо более свежим, чем в тупиковом коридоре. Верная, ведь, логика? Вот, только как Маркизе объяснить, что требуется от неё?
– Попробуем, конечно, объяснить, – легкомысленно пообещал Джедди, ловко снимая с костра тушку летучей мыши, насаженную на вертел, изготовленный из скелета слепой подземной рыбы. – Меня сейчас вот что гораздо больше волнует: я так к этой мышатине, пусть и летучей, привык, что даже и не знаю теперь – как там, на воле, обходиться буду без неё?
Не дождавшись ответа на поставленный вопрос, мальчишка вонзил в жареную добычу свои острые жёлтые зубы и активно заработал челюстями, изредка похрюкивая от удовольствия…
После завершения завтрака (или ужина?), Джедди посадил камышовую кошку на валун, выпавший из стены пещеры. Остальные члены отряда расселись рядышком, на такие же камушки, и начали Маркизе втолковывать вводную информацию, задачу боевую, так сказать, ставить перед ней. Ник – по-английски и по-испански старался, Айна – по-португальски и по-немецки, Джедди – на языке чиго и ещё на пяти разных индейских наречиях. Целый час продолжался этот бесплатный цирк: все по очереди упражнялись в красноречии, Сизый ехидно похихикивал в сторонке, а Маркиза сидела себе совершенно спокойно, усами довольно шевелила, внимая проникновенным и цветистым речам. Потом, словно поняв всё досконально, кошка грациозно соскочила со своего валуна и припустила в пещерную темноту…
