Джон Ле Карре - Сингл и Сингл
– Мы сможем поиграть в бильярд в воскресенье? – спрашивает Сэмми, когда они вновь в минивэне.
– Посмотрим, – отвечает Оливер, откусывая половину бутерброда с колбасой.
Второе выступление в ту пятницу имело место быть в банкетном зале королевского отеля «Эспланада» в Торки. Аудитория состояла из двадцати детей семейств высшего света с голосами из детства Оливера, дюжины скучающих мамаш в джинсах и жемчугах и двух превосходно вымуштрованных официантов в накрахмаленных рубашках, которые сунули Сэмми тарелку сандвичей с семгой.
– Мы от вас просто в восторге, – говорила красивая дама, выписывая чек в комнате для бриджа, – двадцать пять фунтов – это невероятно дешево. Я не знаю ни одного человека, который в наши дни что-нибудь сделал за двадцать пять фунтов, – добавила она, вскинув брови и улыбнувшись. – Вы, должно быть, постоянно заняты. – Не поняв смысла последней фразы, Оливер пробормотал что-то невразумительное и густо покраснел. – Видите ли, во время вашего выступления вам звонили два человека. Или один человек звонил два раза. Просто домогался вас. Боюсь, я попросила телефонистку сказать, что вы в туалете. Это ужасно?
Здание Армии спасения на окраине города красным кирпичом, закругленными углами и узкими окнами-бойницами напоминало современный форт, засев в котором солдаты Иисуса могли вести круговую оборону. Оливер высадил Сэмми у подножия Западного холма, потому что Элси Уотмор не хотела, чтобы сын опаздывал к чаю. Тридцать шесть детишек сидели за длинным столом в зале собраний, ожидая, когда им разрешат поесть картофельных чипсов из бумажных коробочек, которые принес мужчина в пальто с бобровым воротником. Во главе стола стояла Робин, рыжеволосая женщина в зеленом спортивном костюме и очках-бабочках.
– Все подняли правую руку, как я, – приказала Робин, вскидывая правую руку. – Теперь точно так же поднимите левую руку. Сложите их вместе. Господи Иисусе, помоги нам насладиться нашей пищей и нашим вечером игр и танцев и не принимать их как должное. Не позволяй нам устраивать беспорядка и не дай забыть о всех бедных детях в больнице и других местах, которые не смогут поразвлечься сегодня. Когда вы увидите, что я или лейтенант вот так помашем руками, вы должны прекратить то, что делаете, и застыть. Движение наших рук означает, что мы хотим вам что-то сказать или вы слишком расшалились.
Под заунывные мелодии начались не слишком шумные игры: «Лодочки», «Прыгающие слоники», «Стой-замри». Наконец дело дошло до «Спящих львов», и последней спящей львицей стала длинноволосая девятилетняя Венера. Застыв в центре комнаты, она крепко сжимала веки, тогда как остальные мальчишки и девчонки щекотали ее, безуспешно пытаясь заставить рассмеяться и открыть глаза.
– А теперь все встали и приготовились сыграть в «Угадай, где?»! – торопливо воскликнул Оливер, заслужив недовольный взгляд Робин.
Дети ответили радостными воплями. Вскоре от стробоскопа и грохочущей музыки у Оливера разболелась голова, как, впрочем, бывало всегда. Робин принесла ему чашку чая и что-то крикнула, но он не расслышал ни слова. Однако поблагодарил ее кивком, но она не отходила. Тогда он крикнул, перекрывая шум: «Спасибо!» – но она продолжала что-то говорить. Оливер приглушил звук и наклонился к ее рту.
– Какой-то мужчина в шляпе хочет побеседовать с вами! – прокричала она, не замечая, что музыка стихла. – В зеленой, с загнутыми полями. По срочному делу.
Повернувшись в указанном направлении, Оливер разглядел Артура Тугуда, стоявшего у чайного бара в компании мужчины в пальто с бобровым воротником. В трилби и лыжной куртке из какого-то блестящего материала. В мерцающем свете стробоскопа он вдруг превратился в низенького и толстого дьявола, когда улыбнулся и поднял переливающиеся всеми цветами радуги руки, чтобы показать, что оружия у него нет.
Глава 3
Директор больницы сложил руки, как принято на Востоке, когда приносят извинения, и высказал сожаление в связи с отсутствием достаточно мощной холодильной установки. Главный врач в запятнанном кровью халате согласился с ним. Как и мэр, который надел черный костюм из уважения к мертвым и в честь прибытия английских дипломатов из Стамбула.
– Холодильную установку заменят зимой, – слова мэра Броку переводил консул Ее величества, тогда как остальные почтительно слушали и кивали. – Заменят, несмотря на значительные расходы. Это будет английская холодильная установка. Его превосходительство мэр лично введет ее в строй. Уже назначена дата торжественной церемонии. Мэр уважает английскую технику. Он настоял на покупке продукции лучшей фирмы. – Брок с легкой улыбкой впитывал эту информацию, тогда как мэр продолжал превозносить Британию и произведенные там товары, а его сопровождающие, чувствующие себя в подвале очень неуютно, продолжали энергично кивать. – Мэр хочет, чтобы вы знали, он очень сожалеет, что такое случилось с нашим другом из Лондона. Мэр бывал в Лондоне. Видел Тауэр, Бу-кингемский дворец и другие достопримечательности. Он очень уважает британский образ жизни.
– Рад это слышать, – ответил Брок, не поднимая седой головы. – Поблагодарите мэра за его хлопоты, Гарри, если вас это не затруднит.
– Он спросил, откуда вы, – понизив голос, добавил консул после того, как выполнил просьбу Брока. – Я ответил – Форин оффис. Специальный отдел, занимающийся англичанами, умершими за границей.
– Так и есть, Гарри. Вы не погрешили против истины. Благодарю вас, – вежливо ответил Брок.
Но, несмотря на мягкость тона, консул отметил в его голосе нотки властности, причем не в первый раз. Он уже понимал, что перед ним далеко не простой человек, многослойный человек, и не от всех слоев хорошо пахло. Замаскированный хищник. Душа у консула была робкая. Он, конечно, многое подмечал, но скрывал свои чувства под маской небрежного безразличия. Переводил он, уставившись в далекое далеко, хмуря брови, унаследовав эту привычку от своего отца, известного египтолога.
– Меня вырвет, – предупредил он Брока, когда они поднимались на холм. – Со мной такое всегда. Выворачивает, даже когда я вижу на обочине дохлую собаку. Смерть и я просто несовместимы.
На что Брок лишь улыбнулся и покачал головой, как бы говоря, что в мире есть место самым разным людям.
Двое англичан стояли бок о бок рядом с оцинкованной железной ванной. Директор больницы, главный врач, мэр и его свита расположились с другой стороны на небольшом возвышении с прилипшими к лицам улыбками. Между ними, обнаженный и лишившийся половины головы, застыл мистер Альфред Уинзер. В позе зародыша на кубиках льда из автомата на главной площади у подножия холма. На столике с колесиками, стоявшем у его ног, меж тубами спрея от мух лежал чей-то недоеденный завтрак. В углу мерно жужжал электрический вентилятор, рядом с дверью древнего лифта, который, как предположил консул, использовался для транспортировки тел. Той же цели служил и металлический желоб, приставленный к забранному решеткой окну. Иногда мимо шуршали шины машин «Скорой помощи», иной раз слышались торопливые шаги: кто-то нес добрую весть живым. Пахло гнилью и формальдегидом. От этого запаха у консула першило в горле и конвульсивно сжимался желудок.
– Вскрытие проведут в понедельник или во вторник, – хмурясь, переводил консул. – Патологоанатом сейчас в Адане, очень занят. Лучший специалист в Турции. Сначала вдова должна опознать покойного. Паспорта нашего друга недостаточно. И еще, это самоубийство.
Все эти откровения шептались в левое ухо Брока, тогда как последний продолжал разглядывать труп.
– Простите, Гарри? – взгляд сместился на консула.
– Он говорит, это самоубийство, – повторил консул. А постольку Брок не отреагировал, добавил: – Самоубийство. Честное слово.
– Кто говорит? – спросил Брок, словно до него медленно доходил смысл услышанного.
– Капитан Али.
– Который из них, Гарри? Будьте так любезны, освежите мою память.
Но Брок и так знал, о ком речь. Задолго до заданного вопроса его небесно-синий глаз выхватил улыбающегося, сонного капитана местной полиции в отутюженной серой форме и очках в золотой оправе, которыми тот очень гордился. В сопровождении двух подчиненных в штатском он расположился на периферии мэрской свиты.
– Капитан говорит, что провел тщательное расследование и уверен, что вскрытие подтвердит его выводы. Самоубийство в состоянии алкогольного опьянения. Дело абсолютно ясное. Он говорит, что вашего приезда и не требовалось, – добавил консул с очень слабой надеждой, что Брок отреагирует на эти слова предложением покинуть морг.
– Что именно подразумевается под самоубийством, Гарри? Пожалуйста, спросите его! – Брок возобновил терпеливое изучение трупа.
Консул переадресовал вопрос капитану.
– Смерть от пули. Он застрелился. Пустил пулю себе в голову.
Брок опять оторвался от трупа. Посмотрел на консула, на капитана. Его глаза с морщинками в уголках вроде бы лучились благожелательностью. Но консула они пугали.
