Густав Эмар - Вождь Сожженных лесов
— Восемь дней.
— Восемь дней? Это более, чем мне надо! Мне говорит предчувствие, что я буду иметь успех.
— Если Богу угодно будет!
— Поверьте мне, я твердо надеюсь, что скоро мне удастся побороть все препятствия; мое предчувствие меня никогда не обманывает. Однако пойдемте обедать. Надеюсь, вы не откажетесь от моего гостеприимства и поселитесь в моей квартире. Сегодня ночью, в одиннадцать часов, я отправлюсь верхом в сопровождении нескольких человек бродить в окрестностях лагеря нашего друга Кильда Брауна. Вы мне позволите оставить вас?
— О, пожалуйста, мой друг, не стесняйтесь со мною.
— Возьмите сигару, и, пока накроют стол, я покажу вам мой лагерь.
Они закурили сигары и вышли из комнаты.
В одиннадцать часов ночи десять всадников стояли у ворот лагеря.
Ночь была прекрасная и хотя не лунная, но довольно светлая.
Между тем как капитан Грифитс был занят некоторыми приготовлениями к отъезду, в комнату вошел его лейтенант, Ипполит Маркотет.
— Что нового? — спросил его Грифитс, — все ли возвратились из разъезда?
— Последний возвратился десять минут тому назад, капитан.
— Ну, что же они видели?
— Ничего особенно интересного для нас, но, кажется, неблагоприятные вести для капитана Кильда, а так как вы намерены отправиться для розысков в ту сторону, если только вы не изменили ваш план…
— Нет, — прервал его Грифитс, — я действительно намерен отправиться к лагерю торговца невольниками. Я хочу даже лично побывать в этом лагере, если уважаемый капитан позволит, — прибавил он с иронией.
— Если так, то для вас очень важно знать о текущих событиях.
— Разве что-нибудь случилось?
— Да. Все время от обеда и до вечера шли переговоры между белыми охотниками Валентина Гиллуа и расположившимися против них лагерем Индейцами-кроу Анимики.
— Уверен ли ты в этом?
— Совершенно.
— Хорошо, что же далее?
— В начале ночи было заметно большое движение между краснокожими и охотниками: сперва они соединились вместе, потом, разделившись на три отряда, пошли тремя различными дорогами по направлению к лагерю капитана Кильда, в окрестностях которого они должны теперь находиться.
— Черт возьми! Это, кажется, дело серьезное.
— Очень серьезное, капитан.
— Но ведь тебе известно, что капитан Кильд, не знаю вследствие каких причин, разделил вчера свой отряд на две части и устроил два лагеря в довольно значительном расстоянии один от другого. О котором из них ты говоришь?
— О передовом, в котором находятся все женщины.
— По-видимому, предстоит атака, но я не понимаю, отчего Валентин Гиллуа вмешивается в это дело? Каким образом оно может интересовать его?
— Это мне неизвестно, капитан.
— Но я узнаю об этом сегодня. Есть еще некоторые вещи, о которых я непременно должен знать.
— Ваши приказания останутся без изменений?
— Нет; так как мы можем ожидать стычки, то прикажи усилить конвой пятнадцатью всадниками, а также и сам приготовься ехать со мною; охранять же наш лагерь я поручу Джемсу Форстеру.
Маркотет вышел, чтобы исполнить приказания, а Грифитс, объяснив своему другу обо всем случившемся, сообщил ему свои намерения.
— Будьте покойны, — отвечал Форстер, — вы найдете ваш лагерь в таком порядке, как оставляете его.
— Я совершенно уверен в этом, мой друг, — сказал Грифитс, подавая ему руку.
В это время в комнату вошел лейтенант Маркотет, вооруженный с ног до головы и при шпорах.
— Все готово, капитан, — сказал он.
— Итак, отправимся, — сказал Грифитс, надевая плащ и шляпу.
Они вышли и сели на лошадей.
Капитан Форстер проводил их до ретраншиментов лагеря.
— До свидания, дорогой мой Джемс, присматривайте получше за лагерем, — сказал Грифитс, выезжая вперед отряда.
— Будьте покойны, желаю вам успеха!
И всадники поехали полною рысью.
— Это удивительно! — сказал Грифитс после некоторого молчания, обращаясь к своему лейтенанту, ехавшему с ним рядом, — мы скользим по степям, как призраки, не производя ни малейшего шума.
— Черт побери! — заметил Маркотет, — ведь мы отправляемся на розыски, а следовательно, должны быть осторожны, тем более в эту ночь, когда в горах зорко следят за всем тем, что происходит. По моему мнению, чтобы скрыть следы, следует обвязать ноги наших лошадей бизоновой кожей.
— Превосходная идея, товарищ! — отвечал капитан, дружески потрепав его по плечу.
Это сильно польстило лейтенанту, которого привязанность к Грифитсу доходила до обожания.
Два лагеря, так называемых эмигрантов и лагерь Сожженных лесов, находились один от другого не более как на расстоянии трех с половиной лье.
Но дорога была очень неудобна, в особенности в темную ночь; Сожженные леса должны были прибегнуть к большим предосторожностям, чтобы не быть открытыми расставленными в горах пикетами краснокожих и охотников.
Таким образом, они должны были употребить три часа, для того чтобы проехать расстояние в три с половиной лье, на которое днем потребовалось бы не более одной трети этого времени, но они прибыли в окрестности лагеря капитана Кильда только после двух часов утра.
Вдруг Сожженные леса услышали залп, сопровождаемый страшным криком краснокожих, и почти тотчас же началась частая перестрелка.
— Атака началась, — сказал Грифитс, обращаясь к лейтенанту, — теперь бесполезно идти далее, но так как в настоящую минуту всеобщее внимание обращено на лагерь и никто не вздумает наблюдать за нами, то десять человек из нашего отряда сойдут с лошадей и последуют за мною; после я скажу им, что делать. Вы же, лейтенант, с остальными нашими людьми останетесь здесь; будьте готовы каждую минуту — Если услышите крик орла — значит, я нуждаюсь в помощи, тогда вы поспешите ко мне. Хорошо ли вы поняли?
— Да, капитан, будьте осторожны.
— Хорошо, хорошо! — отвечал он, спрыгнув с лошади.
Десять человек, которых капитан назвал по имени, передали своих лошадей товарищам и под предводительством капитана быстро скрылись в лесу.
По мере того как они приближались к месту схватки, шум делался все яснее; эмигранты, казалось, мужественно сопротивлялись врагам.
Сожженные леса тихо пробирались в темноте, скользя, как призраки, в чаще леса.
Скоро они нашли тропинки и направились по ним прямо к лагерю; они уже видели мерцающий свет огня.
Вдруг капитан остановился.
Все последовали его примеру.
В нескольких шагах от того места, где они находились, происходил оживленный спор.
— Нет, — говорил тонкий, почти женский голос, — мы не пойдем за вами, Браун; лейтенант сказал нам, чтобы мы оставались здесь до его приезда.
