Пэм Муньос Райан - Эсперанса
Поняв, что плачет, Эсперанса утерла глаза шалью. Да, подумала она. Они могут жить в Калифорнии. И у них будет красивый дом. Альфонсо, Гортензия и Мигель позаботятся о них, а они избавятся от обоих дядей. И бабушка приедет к ним – как только поправится. Все еще шмыгая носом, согретая любовью и восхищенная силой духа своих близких, Эсперанса сказала:
– И я… я тоже могу работать.
Все посмотрели на нее и – впервые с тех пор, как умер папа, – рассмеялись.
На следующий день бабушкины сестры приехали за ней в повозке. Монахини в черно-белых облачениях осторожно подняли Абуэлиту. Они закутали ее в одеяло до самого подбородка. Эсперанса подошла к бабушке и взяла ее за руку. Она вспомнила ту ночь, когда Альфонсо и Мигель привезли папу домой на телеге. Как давно это было? Она знала, что с тех пор прошло всего несколько недель, но ей казалось, что это было в другой жизни.
Эсперанса нежно обняла и поцеловала Абуэлиту.
– Дитя мое, – сказала бабушка, – мы не сможем общаться. На почту положиться нельзя, и я уверена, что твои дяди будут просматривать мои письма. Но я приеду, можешь не сомневаться. Пока ждешь, закончи это для меня. – Она передала Эсперансе узел с вязанием. – Посмотри на одеяло. Горы и долины. Сейчас ты в низине, и все проблемы кажутся просто огромными, но вскоре ты снова будешь на вершине горы. И когда ты преодолеешь множество гор и долин, мы снова будем вместе.
Сквозь слезы Эсперанса сказала:
– Пожалуйста, поправляйся. Пожалуйста, приезжай к нам.
– Я обещаю, а ты пообещай мне, что позаботишься о маме – ради меня.
Потом подошла мамина очередь прощаться. Эсперанса не могла на это смотреть. Она спрятала голову на плече у Гортензии и не оборачивалась, пока не услышала, что повозка отъезжает.
Потом она подошла к маме и обняла ее. Они смотрели, как повозка исчезает вдали, пока та не превратилась в далекую точку и пыль не осела на землю. Только тогда Эсперанса заметила старый чемодан с кожаными ремнями, который оставили монахини.
– Что в нем? – спросила она.
– Наши документы, чтобы мы смогли уехать, и одежда для бедных из монастыря.
– Одежда для бедных?
– Люди жертвуют одежду, – сказала мама, тем, кто не может ее купить.
– Мама, неужели сейчас мы должны беспокоиться о какой-то бедной семье, которой нужна одежда?
– Эсперанса, – сказала мама, – у нас почти нет денег. Гортензия, Альфонсо и Мигель нам больше не слуги. Мы в долгу перед ними за то, что они поддерживают нас, позволяют надеяться на будущее. А эта одежда для бедных – она для нас, Эсперанса.
Сеньор Родригес был единственным человеком, которому они могли доверять. Когда на ранчо опускались сумерки, он приходил на их тайные встречи, всегда с корзиной инжира в руке – для семьи, которую снова постигло горе, – чтобы скрыть истинную причину своих посещений. Каждую ночь, засыпая на одеяле на полу, Эсперанса слышала приглушенные голоса взрослых, обсуждавших планы на будущее. И вдыхала запах инжира, который никто не ел.
В конце недели, когда Эсперанса сидела на ступенях лачуги Гортензии и Альфонсо, приехал дядя Луис. Не слезая с лошади, он велел Альфонсо позвать маму Эсперансы.
Через минуту мама вышла, вытирая руки о передник. Она гордо держала голову и была очень красивой даже в одежде для бедных из чемодана оставленного монахинями.
– Луис, я обдумала ваше предложение и решила, что выйду за вас замуж ради слуг и Эсперансы. Но вы должны немедленно заняться посадками и строительством, потому что слугам нужна работа.
Эсперанса молча смотрела в землю, пряча усмешку на лице.
Дядя Луис не смог сдержать самодовольной улыбки.
– Я знал, что вы прислушаетесь к голосу рассудка, Рамона. Я немедленно объявлю о помолвке.
Мама кивнула, даже почти поклонилась.
– И еще одна просьба, – сказала она. – Нам понадобится повозка, чтобы съездить к Абуэлите. Она в монастыре в Ла-Пурисима. Я должна навещать ее каждые две-три недели.
– Я пришлю повозку сегодня же, – дядя улыбнулся, – новую. И что это за одежда, Рамона! Она не подходит женщине вашего положения! А Эсперанса выглядит, как бродяжка! На следующей неделе я пришлю портного с новыми тканями.
Эсперанса посмотрела на него, изо всех сил стараясь выглядеть дружелюбной:
– Спасибо, дядя Луис! Я очень рада, что вы будете о нас заботиться.
– Ну конечно! – сказал он, даже не взглянув на нее.
Эсперанса улыбнулась: ведь она знала, что никогда не проведет с ним ночь под одной крышей и он никогда не станет ее отчимом.
«Вот бы увидеть его лицо, когда он поймет, что мы сбежали, – подумала она. – Тогда-то он перестанет ухмыляться».
В ночь перед приездом портного мама разбудила Эсперансу, и они вышли из дома, взяв с собой только то, что могли унести. У Эсперансы были чемодан с одеждой и кукла, которую подарил папа. Они с мамой и Гортензией закутались в темные шали, чтобы их никто не заметил.
Идти по дорогам было небезопасно, поэтому Мигель и Альфонсо провели их виноградниками, петлявшими по папиной земле до ранчо Родригесов. Лунный свет заливал дорогу, и они видели переплетенные почерневшие лозы, почти уничтоженные огнем, которые ровными рядами тянулись до самых гор.
Они добрались до рощи фиговых деревьев, которая отделяла папину землю от земли сеньора Родригеса. Альфонсо, Гортензия и Мигель пошли вперед, но Эсперанса задержалась и потянула маму за руку, прося остановиться. Они обернулись и посмотрели на то, что осталось от Ранчо Роз.
Печаль и гнев смешались в душе Эсперансы при мысли о том, что она оставляет позади: друзей, школу, жизнь, к которой она привыкла, Абуэлиту. И папу. Ей казалось, что она покидает и его.
Как будто читая ее мысли, мама сказала:
– Папино сердце найдет нас, где бы мы ни были.
Потом мама глубоко вздохнула и решительно зашагала вперед.
Эсперанса последовала за ней, но через каждые несколько шагов оборачивалась. Ей отчаянно не хотелось уходить, но остаться она не могла.
С каждым шагом папина земля все больше удалялась. Эсперанса прибавила шагу, стараясь не отставать от мамы. Она знала, что, скорее всего, никогда не вернется домой. Ее сердце переполнялось злостью к тио Луису. В последний раз оглянувшись, она не увидела ничего, кроме следа на земле от раздавленных перезрелых плодов инжира, попадавших ей под ноги.
Гуаявы
Выйдя из сада фиговых деревьев, они оказались в грушевой рощице. На просеке они увидели сеньора Родригеса – он ждал их у сарая с фонарем в руках. Они поспешили войти внутрь. Вспугнутые голуби слетели с балок. В сарае их ждала повозка, загороженная ящиками с зелеными гуаявами.
